Плавным и сильным движением Джастин поднял ее на руки и отнес на кровать, опустил на мягкое покрывало. Он отступил на шаг и долго смотрел на нее, потом сорвал сюртук, галстук, жилет, льняную рубашку. Виктория приподнялась на локтях, когда он принялся за брюки. Она никогда прежде не видела, как мужчина раздевается. Он постепенно обнажал мускулистое тело, и это зрелище завораживало ее.

Ей снова пришло в голову, что они друг другу совсем чужие люди. Они не знати друг друга, не любили друг друга – и все же через несколько мгновений они станут близки в самом сокровенном смысле этого слова. Еще немного, и она увидит…

У нее перехватило дыхание и пересохло во рту, когда он ногой отшвырнул снятые брюки.

Вот оно. Она увидела напряженный жезл из плоти между его бедрами.

– У тебя глаза как блюдца, – криво усмехнулся Джастин, располагаясь рядом с ней на кровати. – Вот почему я всегда избегал девственниц.

Виктория зарделась. Его слова напомнили ей, что она всего лишь невинная девушка, в то время как он потрясающе опытный мужчина.

– Я… я хотела бы знать, чего ты хочешь, – задыхаясь, проговорила она. – Но я не знаю.

Он коснулся ее губ двумя пальцами.

– Тебе понравилось, как я целовал тебя?

Горячая кровь прилила к ее щекам. Виктория, смущенная, отвернулась. И медленно кивнула.

– А когда я трогал тебя? – Его рука накрыла одну из грудей. Джастин пальцем потеребил набухшую вершинку. – Вот здесь…

– Да, – простонала Виктория.

– Тогда не беспокойся о том, что будет дальше. Просто доверься мне.

Она заглянула в его глаза. Такие темные, даже не карие, а почти черные. Красивые глаза… но добрыми их никак не назовешь.

– Как я могу довериться тебе, если почти не знаю тебя? – пробормотала она.

Его улыбка поблекла.

– Вряд ли у нас есть выбор. Это должно произойти, и мы можем получить от этого удовольствие.

Он наклонился к ее груди. Сосок окутало теплое облачко дыхания. С каждым его прикосновением в ней росло и ширилось лихорадочное желание. Его губы снова сомкнулись вокруг ее соска, и она откинулась на подушки с бессильным вздохом.

Наслаждение нарастало, пульсировало между бедер. Джастин продолжал дразнить ее груди, а рука его в это время скользнула вниз, сначала к животу, потом – ниже…

Сквозь туман в голове ее сознания достигали лишь отзвуки новых ощущений. Виктория удивилась, когда рука Джастина мягко накрыла ее холмик.

– Джастин… – выдохнула она, распахнув глаза. Когда он касался ее вот так, там, глубокое томление в теле только усиливалось. Виктория боялась, что вот-вот потеряет над собой контроль.

– Тсс, просто почувствуй, – напомнил он и пощекотал дыханием у нее под грудью. Его пальцы тем временем медленно раздвинули влажные складочки, раскрывая ее плоть самым интимным образом.

Его уверенные руки ласкали ее, возбуждали, играли с ней, сводили с ума, а когда она почти потеряла сознание от наслаждения, он проник в нее пальцем, и Виктория издала громкий стон, который, казалось, эхом отозвался в ее теле.

Он нежно продвигался внутрь, деликатно массируя большим пальцем крохотное сплетение нервов, спрятанное между складками плоти. Блаженство нарастало с ослепляющей скоростью, волнами прокатываясь по ее телу, пока Виктория не сдалась. Ее спина выгнулась дугой. Она закричала, содрогаясь от наслаждения. Он безжалостно тянул ее по ступеням наивысшего счастья, пока она не ослабела на подушках.

Когда зрение Виктории прояснилось, она медленно перевела на него взгляд. Джастин смотрел на нее с непроницаемым лицом. Единственное, что можно было прочесть на нем, – страшный чувственный голод.

Он извлек палец из ее вздрагивающего тела, но оставил Викторию ненадолго: перекинул через нее длинную мускулистую ногу и накрыл ее тело своим – напряженным, жарким. Джастин сжал ее голову в ладонях и приник к ее губам. Виктория инстинктивно выгнулась ему навстречу и не стала возражать, когда он раздвинул ей бедра своими.

Она тихонько вздохнула, ощутив прикосновение его твердой плоти у своего потайного входа, но звук этот потонул в его поцелуе. Джастин поцеловал ее с еще большим пылом, сметая все ее защиты и страхи. Он прижал ее к себе и двинулся дальше.

Внезапная вспышка боли рассеяла сладостное наваждение. Виктория удивленно вскрикнула. Он отодвинулся и посмотрел ей в глаза.

– Прости, – прошептал Джастин. Он извинялся искренне. – Но без этого никак нельзя обойтись.

Она кивнула, потрясенная его извинениями. Ее горничная рассказывала ей множество страшных историй о том, какой жуткой болью будет сопровождаться потеря девственности. А еще о том, какими бессердечными и грубыми становятся мужчины, когда дело доходит до этого. Но Виктория ощущала вполне терпимую боль, которая таяла с каждой секундой, пока Джастин находился в ней, наблюдал за ней и ждал, пока она привыкнет к новым ощущениям.

Виктория попробовала пошевелиться: она сжала его плоть своей и слегка приподняла бедра ему навстречу. К ее изумлению, Джастин зажмурился и издал дикий, животный рык.

– Тише! – выдохнул он. – Я пытаюсь сдержаться.

Виктория заглянула ему в глаза – и потонула в безудержном наслаждении. Какое же это счастье – быть под ним голой, быть слитой с ним, быть его…

– Джастин, – прошептала она, – не сдерживайся.

Он выругался шепотом, но спорить не стал. Он отпрянул от нее и вошел снова. Второе движение оказалось гораздо менее болезненным, чем первое. Третье не принесло боли вообще. Остальные превратились в чистое блаженство.

Виктория царапала ему спину, трепетала под ним, а он двигался безостановочно, вращая бедрами, чтобы доставить ей наибольшее удовольствие. Движимая инстинктом, Виктория выбрасывала бедра ему навстречу. Поразительно, что действо, о котором ей говорили только дурное, оказалось таким восхитительным.

Наслаждение, которое Виктория пережила под пальцами Джастина несколько минут назад, вернулось с новой силой. Она почувствовала, что подошла к самому краю, но на этот раз уже не удивилась. Она бросилась в этот омут удовольствия, извиваясь и содрогаясь под мужем, неистово выбрасывая бедра вверх, пока он не выплеснул в нее семя с рыком дикого наслаждения.

Они долго лежали не шевелясь. Тело Джастина придавливало ее восхитительной, чувственной тяжестью, два дыхания сливались в одно. Удивительные ощущения – Виктория чувствовала невесомость и удовлетворение. Сумела ли она доставить ему такое же блаженство?

Она открыла глаза и увидела, что он пристально на нее смотрит. Как только взгляды их встретились, Джастин скатился с нее и потянулся за брюками. Холодно.

– Я не сделал тебе больно? – тихо спросил он, не глядя на нее.

Она приподнялась, с сожалением провожая взглядом его мускулистые ягодицы, которые скрылись под тканью брюк.

– Нет. Вначале было немного больно, а потом – нет. – Она вспыхнула. – Это было великолепно.

Он замер и бросил на нее взгляд через плечо:

– Хорошо. Меня радует этот факт. – Он прочистил горло, как будто ему было не по себе. – Виктория, завтра на рассвете я еду в Лондон.

Она моргнула в недоумении. Отец привез ее в Бэйбери, и она полагала, что они с Джастином проведут здесь несколько недель, прежде чем отправиться обратно в столицу. Но если он намеревался возвращаться так скоро, то почему распаковали ее вещи?

– Ты хотел сказать, мы едем?

Он едва заметно вздрогнул и покачал головой:

– Нет, еду я. Ты остаешься здесь.

Виктория набрала в грудь воздуха, но новость оказалась для нее настолько неожиданной, что она не нашлась что ответить. Джастин прервал молчание вместо нее:

– В поместье есть вся необходимая прислуга. Я позабочусь, чтобы ты не нуждалась в деньгах. Ты свободна управлять этими землями по своему усмотрению – естественно, в пределах разумного. Все подготовлено.

Он бросил на нее ничего не выражающий взгляд, и щеки Виктории вспыхнули ярким румянцем. Она торопливо набросила на себя одеяло. Под столь пустым взглядом ее нагота вновь стала постыдной.

– Я ничего не понимаю, – произнесла она настолько спокойно, насколько могла.

Он нахмурился и направился через всю комнату к бутылке виски, на которую посматривал вечером. Налил себе стакан и опустошил его.

– Ты уже знаешь, что этот брак был заключен как сделка. Не больше и не меньше. Ты сама говорила, что мы друг другу чужие люди и нас ничего не связывает, кроме клочка бумаги с гербовой печатью и одной ночи, проведенной вместе.

Виктория встретилась с его холодным взглядом. По мере того как до нее доходило осознание сложившейся ситуации, ее губы сжимались все плотнее.

– Я поняла тебя, – сказала она наконец. – Ты узаконил этот брак, а теперь просто отмахнешься от меня и вернешься к прежней жизни, не задумываясь о клятвах, которые мы друг другу принесли сегодня днем.

Уголки его рта поползли вниз.

– Эти клятвы ничего не значат, – сказал он.

Виктория подавила вздох.

– Может, для тебя и не значат…

Он покачал головой:

– Здесь тебе будет житься не хуже, чем в отцовском доме. Ты получишь деньги и уважение, которые приличествуют графине. Я уверен, что ты легко обзаведешься новыми друзьями, и все у тебя будет хорошо.

– Я буду твоей женой только формально. – Виктория гордилась тем, что может совладать с собой и говорить ровным тоном, будучи столь сильно униженной.

– Боюсь, я больше ничего не могу для тебя сделать, Виктория. – Джастин поставил на стол пустой стакан и пожал плечами. – Можешь ненавидеть меня, если хочешь… Но завтра я еду в Лондон.

Она кивнула, стараясь удержать себя в руках: разочарование грозило вот-вот сломить ее.

– Если вы намерены это сделать, – проговорила она, – не смею вам препятствовать. Если вы закончили, милорд, желаю вам доброй ночи.

Джастин открыл было рот, собираясь что-то сказать, но закрыл его вновь. Он поклонился, как того требовали приличия и вышел из комнаты, оставив Викторию одну.