Пришел черед рыбного блюда.

— Здесь нужна вилка, — одернула Нелл миссис Хемпл, когда та взялась за нож, чтобы вынуть из рыбы кости. — Когда сомневаешься, каким прибором воспользоваться, выбирай вилку, потому что ложка весьма вульгарна, а уж нож и подавно.

Тогда за каким чертом его вообще положили на стол? Скрипя зубами, Нелл взяла вилку и принялась вынимать из рыбы крохотные косточки. Одна отскочила и полетела куда‑то в сторону. Казалось, ни граф, ни наставница не заметили этого, хотя губы Сент‑Мора подозрительно вздрогнули, словно в усмешке.

Маленькие круглые тефтели в сливочном соусе существенно улучшили ее настроение. Бог свидетель, Нелл была готова делать и говорить что угодно, если бы ей каждый день подавали такие тефтели. Ложки вульгарны? Да она готова поклясться, что никогда не прикоснется к ложке, если это замечательное блюдо каждый день будет на ее столе.

Съев все тефтели, Нелл перешла к овощному гарниру, и тут миссис Хемпл снова вмешалась:

— Нет, миледи! Это же спаржа!

— Ну да, спаржа, — недоуменно отозвалась Нелл. Ей очень хотелось съесть ее, приправленную растопленным сливочным маслом и сметанным соусом. Кухня не получит ее обратно!

— Стебли есть нельзя, едят только верхушки, — безапелляционно заявила миссис Хемпл.

— Но я хочу съесть и стебли! — жалобно протянула Нелл, повернувшись к Сент‑Мору.

Он положил вилку и тихо сказал:

— Ешьте, я никому не скажу.

Она возмущенно фыркнула. Она не ребенок, чтобы ей снисходительно разрешали шалость. Но в глубине души она понимала, что ведет себя именно как капризное дитя. Все эти уроки хорошего тона были для нее — не для них. Борясь с желанием поступить по‑своему, она все же отложила вилку.

Та звякнула о край тарелки, и миссис Хемпл тут же вскинулась, словно охотничья собака, почуявшая добычу.

— Не следует… — начала она назидательным тоном.

— Шуметь и вообще производить какие‑либо звуки за едой, — со вздохом закончила за нее Нелл. — Знаю. Мы должны вести себя тихо как мышки.

Миссис Хемпл удовлетворенно откинулась на спинку стула.

Так продолжалось еще полчаса. Нельзя намазывать масло на хлеб. Нельзя пользоваться ложкой, за исключением тех случаев, когда просто невозможно пользоваться вилкой, например, со сладкими мягкими десертами.

— Не ешьте сыр, ешьте только фрукты, — поучала миссис Хемпл.

— Вилкой? Нет, ложкой? — устало спрашивала Нелл.

— Берите пальцами! Миледи, у меня такое впечатление, что вы вовсе не читали тех книг, которые я принесла. Нет, не так! Вы не должны обхватывать рукой всю гроздь винограда. Да, так лучше. А теперь очень незаметно положите виноградные косточки на тарелку. Нельзя складывать салфетку по окончании трапезы. Надо просто оставить ее на столе возле тарелки, — сказала миссис Хемпл. — А теперь мы должны оставить его сиятельство одного с бокалом портвейна и сигарами и удалиться в гостиную для приятной беседы за чашечкой кофе.

При этих словах Нелл, оставив салфетку и уже повернувшись, чтобы уйти, замерла на месте как вкопанная. Нет, нет, только не это! Она не стала есть спаржу, удовольствовалась тремя ложками супа, даже не прикоснулась к манящему сыру, ела зеленый горошек без ножа, она даже не облизала десертную тарелку, на которой осталось так много малинового ликера! Еще минута этой пытки, и она просто взорвется!

— Полагаю, на сегодня достаточно упражнений, — пришел ей на помощь Сент‑Мор, поднимаясь с места и беря ее за локоть. — Благодарю вас, миссис Хемпл.

Нелл была безмерно благодарна графу, когда наставница наконец ушла.

— Спасибо, — горячо сказала она, положив свою руку на руку графа. — Спасибо!

— Хотите верьте, хотите нет, — улыбнулся он, — но сегодня у вас все получилось хорошо.

— Ну да, все бывает. И свиньи тоже летают, — недоверчиво покачала головой Нелл. — Впрочем, это не имеет никакого значения. Если ваш повар будет каждый день готовить эти замечательные говяжьи тефтели, я готова тренироваться, пока не стану королевой Англии.

— Рад вашему рвению. За такое прилежание вам полагается награда.

— Да? — заинтересовалась Нелл. — Ну, только если это не очередное руководство по этикету.

— Разумеется. Вы сами ее выберете. Чего бы вам сейчас хотелось?


Белый шар столкнулся с красным, и тот, вращаясь, покатился в лузу. Нелл выпрямилась и радостно улыбнулась. Зубами она сжимала незажженную сигару. Опустив кий, она взяла с края бильярдного стола бокал виски, вынула изо рта сигару и, прищурившись, спросила Сент‑Мора:

— Ну как, впечатляет?

— Я весь дрожу, — с притворным испугом ответил тот.

— И это правильно, — подмигнула ему Нелл. Потом мужским жестом встряхнула бокал с виски и сделала большой глоток.

Взгляд Саймона скользнул по ее горлу вниз, к глубокому вырезу золотистого платья. Небольшие, скульптурно вылепленные бицепсы ее точеных рук заворожили его. Он искренне пожалел, что длинные белые перчатки скрывали от его взора нежную кожу на сгибе руки. Многие школьники, не обладающие особым воображением, в сексуальных мечтах представляют себе оргии с монашками, но по‑настоящему созревшие юноши мечтают именно о таких женщинах — богемных и бесконечно удивляющих, хладнокровных и находчивых, способных заставить любого мужчину сгорать от желания.

Обычно мальчики, взрослея, начинали понимать, что подобные женщины существуют только в их воображении. Саймон же совершенно неожиданно нашел такую женщину в собственной бильярдной, и от этого у него захватило дух.

Осушив бокал, Нелл смачно причмокнула. Саймон сам предложил ей вести себя так, как она хочет, не обращая внимания на приличия, и она со всем усердием принялась испытывать его искренность и терпение на прочность.

— Чертовски жарко! — весело воскликнула Нелл.

Взяв свой кий, Саймон стал натирать его кончик наждачной бумагой для придания необходимой шершавости.

— Ваш триумф продлится недолго, — заметил он усмехаясь. — Так что радуйтесь, пока я вас не обыграл.

— Ну конечно, обыграете. Вы же сейчас начнете жульничать!

— Моя дорогая, — презрительно фыркнул Саймон, — вы сейчас играете с первоклассным мастером, победителем товарищеских матчей между Оксфордом и Кембриджем семьдесят пятого и семьдесят шестого годов. Меня на руках выносили из зала.

— Это все враки! Жульничество! — возмущенно воскликнула Нелл, поставив бокал. — Примите мои соболезнования по поводу вашего неизбежного проигрыша. Он будет куда горше вашего виски!

Саймон со смехом поменял наждачную бумагу на мел. Нелл просто острозубая тигрица в шелковом платье!

— Пожалуй, я заставлю вас поплатиться за ваши колкости.

— Да ну? И сколько же стоит ваша самонадеянность, милый мальчик?

— Милый? — улыбнулся Саймон, переводя взгляд с кончика кия на лицо Нелл. — Наконец‑то вы это заметили.

Нелл тут же покраснела, но не отвернулась. Положив рядом с бокалом сигару, она, по‑прежнему не сводя глаз с Саймона, мягкой поступью, в одних чулках (туфли были уже давно скинуты) двинулась к нему в обход бильярдного стола.

Он первым перевел взгляд вниз, на белые шелковые чулки, которые туго обтягивали ее маленькие ступни с высоким подъемом и узкими лодыжками. Нелл приподняла свои юбки немного выше, чем того требовали правила приличия.

Саймон улыбнулся еще шире, понимая ее намерения.

Когда она подошла к нему, он ощутил нежный запах лилий. Кто‑то, очевидно, ее камеристка‑француженка, слегка подушил ее, и теперь этот чудесный аромат, казалось, проникал в самый мозг Саймона, парализуя его волю.

Нелл наклонилась, чтобы установить на бильярдном столе красный шар, и грудью коснулась руки графа.

— Сейчас вы проиграете, — промурлыкала она, глядя на него из‑под длинных темных ресниц. — Там, в столовой, вы знаток всех правил, но этот стол мой.

Он смотрел не отрываясь в ее глаза, очарованный их загадочным блеском. Этот блеск провоцировал его на безрассудство. Почему только ей можно вести себя неподобающим образом? Ему тоже хотелось… пошалить.

— Предлагаю заключить пари, — тихо сказал он.


Глава 11


Идея заключить пари не произвела на Нелл большого впечатления.

— Можно и пари, — сказала она, приподняв бровь, — но мне как‑то не по душе злоупотреблять вашим неумением.

— Дорогая, вы можете злоупотреблять мной, когда захотите, — засмеялся Саймон.

— Ловлю вас на слове, Сент‑Мор, — многозначительно сказала она, опустив ресницы.

— Саймон, — поправил ее граф. — Зовите меня по имени, если уж хотите быть храброй до конца.

— Ну, смотрите, как бы не пожалеть. — Она лукаво улыбнулась. — Вы сами это предложили, Саймон. Ну, начнем?

— Вам не терпится выиграть? Или вы нервничаете оттого, что боитесь проиграть? — поддел ее Саймон. — Очень хорошо. Мы договорились играть до ста. Предлагаю добавить еще двадцать. Каковы будут условия пари?

Нелл со стуком опустила кий и, опершись на него, смерила Саймона оценивающим взглядом. В уголках рта мелькнула улыбка.

— О, возможности бесконечны, — протянула она. — Ну хорошо, если я выиграю, то получу право послать одно из моих платьев своей подруге. Идет?

Такое предложение оказалось ударом по намерениям графа. Его предполагаемые условия были куда менее благородными.

— Идет, — согласился он, — но добавьте что‑нибудь еще, чтобы подсластить пари.

— Мне кажется, оно и без того сладкое, но если вы так уверены в своем поражении… тогда вот вам еще одно условие. В случае выигрыша я отправлюсь в книжный магазин, и вы дадите мне двадцать фунтов, которые я потрачу по своему усмотрению.

Ну и ну!

— Какие до ужаса пристойные условия! — вырвалось у графа.