— И потратить на это еще два часа?

Подумать только! Иметь так много платьев, что на их примерку понадобилось целых два часа! Вдобавок Сент‑Мор заказал целую кипу шелковых нижних юбок и разноцветных чулок, шляпок и накидок, а также десять шерстяных сорочек. На постели возвышалась груда белья и одежды.

Глядя на ворох магазинных коробок, Нелл испытала странное чувство, словно она неожиданно очутилась в сказке. Но нет, это была самая настоящая реальность, жизнь, в которой редко бывает счастливый конец. Во всяком случае, самой Нелл еще ни разу не доводилось его видеть.

Умная женщина никогда бы не позволила себе думать, что этот комфорт и благополучие даны ей навсегда. Она оставалась бы начеку, понимая, что внезапно появившееся богатство может так же внезапно исчезнуть. Нелл вела себя именно так, постоянно пополняя спрятанную под матрасом добычу из серебра и кружева.

Впрочем, это никак не могло помешать ей наслаждаться новыми нарядами. Улыбаясь, она с удовольствием разглядывала свое отражение в зеркале.

— Ну, мне пора идти, — сказала она наконец со слабым вздохом.

Его сиятельство молодой граф Рашден ждал ее внизу, чтобы познакомить с некой дамой, которая будет учить ее хорошим манерам. А еще он, кажется, говорил что‑то насчет учителя танцев и учителя словесности.

— Ах, разумеется, — тихо сказала Полли. — Я… — она сделала глубокий вдох, словно готовясь нырнуть в воду, — я должна поблагодарить вас, миледи… не знаю, какой бес меня попутал сыграть с вами такую глупую шутку вчера…

— Ничего страшного, — подмигнула ей Нелл. — Мы с тобой немного повздорили, вот ты и… словом, теперь мы квиты.

— Ну да, квиты, — ошарашенно пробормотала Полли. — И даже более того…

— Ну ладно, покажи мне, где находится утренняя гостиная, — с улыбкой перебила ее Нелл.


* * *

— Тут не совсем так, — покачал головой Саймон, пробежав пальцами по клавиатуре рояля, слегка выделяя трудный пассаж. — Не бойтесь выделить эту тему, не надо приглушать этот фа‑диез в середине фразы.

Андреассон, пианист из Швеции, с которым он разговаривал, молчал, поэтому Саймон с недоумением взглянул на него. Тот с удивлением смотрел на противоположную стену, за которой находился бальный зал, из которого доносились пронзительные женские вопли, словно там кого‑то мучили. Саймон удрученно покачал головой. Хотя Нелл уверяла его, что отлично понимает всю важность хороших манер и аристократической благовоспитанности, она не хотела подчиняться нанятым для нее учителям. Занятия танцами, речью и этикетом стали для нее неприятной помехой, отвлекающей от чтения, поглощения вкусной еды и… переодевания в разные наряды. Всякий раз, когда Нелл попадалась ему на глаза, на ней было другое платье, при этом она имела важный и даже напыщенный, как у павлина, вид.

Ее энергичное сопротивление вызывало в нем странное сочувствие. Ему было хорошо известно, как это неприятно, когда тобой командуют и требуют дисциплины и подчинения. Саймон задумчиво проиграл на рояле несколько музыкальных фраз. В то лето, когда пропала Нелл, старик Рашден велел убрать все рояли из усадьбы Пэтон‑Парка, поскольку увлечение музыкой, на его взгляд, подрывало здоровье Саймона и сбивало его с толку. После этого между Саймоном и графом Рашденом прекратились те добрые отношения, какие еще могли существовать.

Если бы Рашден оставил в покое рояли, если бы он разрешил Саймону наслаждаться музыкой, тогда все у них могло бы сложиться иначе. Однако Рашден, по всей видимости, расценил увлеченность Саймона фортепьянной музыкой как угрозу собственному авторитету человека, который один вправе разрешать или запрещать ему удовольствия.

Что и говорить, Саймон на собственном опыте узнал, что жесткий, командный стиль общения никогда не приводит к счастливому сотрудничеству. Поэтому он был готов терпеть высокомерные выходки Нелл и…

— Тогда можешь проваливать отсюда!

Приглушенная грубая реплика из‑за стены заставила пианиста поморщиться. Будучи иностранцем, он плохо знал английский язык, но чуткое ухо музыканта безошибочно уловило оскорбительную интонацию.

Саймон с трудом заставил себя улыбнуться:

— Прошу простить мою кузину, она еще не привыкла к лондонским нравам и обычаям. Похоже, она недовольна своим учителем танцев.

— Ах вот оно что, — смущенно проговорил худощавый швед, неловко одергивая сюртук. Он был на целую голову выше Саймона, немалый рост которого составлял шесть футов. Очевидно, его портной никак не мог подобрать нужную длину и ширину одежды, потому что он постоянно поправлял то сюртук, то жилет. — Очевидно, он… слишком строг с ней?

— Нет, просто он француз, — вздохнул Саймон.

Нелл терпеть не могла французов. Он выписал для нее из Парижа горничную по имени Сильвия. Ее попытки зашнуровать корсет госпожи по последней моде были расценены Нелл как желание умертвить ее путем сдавливания.

Миссис Хемпл, нанятая для обучения хорошим манерам, тоже не вызвала у Нелл большой симпатии, одному Богу ведомо почему. Миссис Хемпл была самой что ни на есть настоящей англичанкой. Она говорила, что Нелл не умеет сидеть за столом, как подобает истинной леди, и это сильно возмущало недавнюю работницу табачной фабрики.

— Я, видите ли, неправильно сижу! Вот полоумная особа! — негодующе выпалила за завтраком Нелл. — Всю жизнь так сижу, и еще ни один стул на меня не жаловался!

Сейчас из‑за стены донесся мужской голос с французским акцентом:

— С меня довольно!

Рояль под рукой Саймона жалобно застонал. Нелл отлично знала, для чего ей наняты учителя и какой цели она должна добиться с их помощью, однако к занятиям относилась несерьезно. Накануне вечером он вернулся с концерта симфонической музыки и застал в холле плачущую миссис Хемпл, которая решительно заявила, что отказывается от дальнейшего сотрудничества. Саймону понадобилось больше часа, чтобы ее успокоить. Он вовсе не хотел, чтобы учителя Нелл, сбежав от нее, рассказывали по всему Лондону о ее варварских замашках. Не дай Бог, они, подстрекаемые Гримстоном, выступят в суде с самой дурной характеристикой предполагаемой наследницы графа Рашдена!

— Прошу прощения, — повернулся он к шведскому пианисту, — давайте поработаем над этой пьесой позднее.

Он дал Нелл целую неделю на адаптацию к новой жизни. Он не хотел, подобно старику Рашдену, ломать ее характер, однако строптивость и частые вспышки гнева мешали ей в продвижении к нужной цели — стать признанной законом и обществом леди Корнелией. Нелл не нужна ему, если они не достигнут этой цели.

— Да, конечно, — пробормотал Андреассон. — Как вам будет угодно, ваше сиятельство.

Он был очень сговорчив, этот швед, потому что хорошо знал, кому обязан своей популярностью. Глядя ему вслед, Саймон думал о том, как было бы хорошо, если бы Нелл оказалась такой же разумной и понимающей свою выгоду, как этот Андреассон. Если она так и не освоит необходимые навыки, ему придется вернуть ее обратно и спешно искать богатую невесту. При этом он ни на секунду не почувствует себя виноватым перед ней. Судя по всему, Нелл ошибочно полагала, что он воспринимает свой титул и богатство как должное и просто пользуется ими. Напротив, ему бесконечно нравилось исполнять обязанности, связанные с новым социальным положением. Получив титул графа Рашдена, он сразу стал участвовать в заседаниях палаты лордов, хоть и считал ее совершенно беззубой. Он стал членом всех лучших лондонских клубов, хотя тамошнее общество его не заинтересовало. Самые разные корпорации приглашали его в совет директоров ради чести указывать его имя в уставных документах, и он всегда соглашался. Он не нуждался в раболепном подхалимаже акционеров, ему нравился сам факт его существования.

Богатство дает человеку так много возможностей! И он не собирался рисковать всем этим из‑за ее упрямства.

Когда он подошел к бальному залу, его раздражение переросло в гнев. Зная, что поспешность лишь помешает добиться повиновения, он остановился у порога, чтобы собраться с мыслями.

Палмье, учитель танцев, стоял посреди зала, уперев руки в бока и высоко подняв густые седые брови. Перед ним расхаживала из стороны в сторону рассерженная Нелл. После завтрака она уже успела переодеться в милое нежно‑розовое платье, которое резко контрастировало с ее агрессивным поведением. Она напоминала Саймону взъерошенную дикую кошку.

Или же Китти в приступе гнева, когда та обнаружила оборванный подол платья.

— Вы поворачиваетесь слишком быстро, — сердито говорила Нелл французу, — поэтому я не успеваю приподнять развевающиеся юбки. Разве это моя вина, что они все время путаются у меня в ногах?

— Ха! Да будет вам известно, шлейф бального платья…

— Но я же не на балу! — фыркнула Нелл. — А если окажусь там, то не стану танцевать с такими, как вы!

— Вы вообще не будете танцевать! — выпалил месье Палмье. — Ни один джентльмен не отважится танцевать с вами! Слон, и тот грациознее вас!

Нелл угрожающе расправила плечи, словно готовясь к нападению. Наступила зловещая тишина, в которой чудаковатый француз и вчерашняя уличная девчонка метали друг в друга яростные взгляды.


Нелл терпеть не могла этого эльфа! Уроки танцев проводились каждый день, и начиналось все хорошо. Кадриль, полька, гавот — все эти танцы были ей знакомы и не вызывали затруднений. Но когда понадобилось делать скользящие и летящие па, она потерпела неудачу. Ей никогда в жизни не приходилось вальсировать или же танцевать что‑либо подобное вальсу. В трактирах, где она обычно танцевала, просто не было места для широких фигур вальса.

— Вы должны быть грациозной, — сурово твердил ей старик, словно она нарочно старалась спотыкаться и шататься из стороны в сторону. Француз был небольшого роста и, когда сердился, производил жутковатое впечатление, становясь похожим на злого гнома с клочковатыми седыми бровями. Он был так похож на это сказочное существо, что, вздумай пойти в ирландский квартал, чтобы собирать выставленные, по местным поверьям, за порог кувшинчики молока для домового, никому бы и в голову не пришло ему помешать.