Колин Гувер - Уродливая любовь

Я стою рядом со шкафчиком Рейчел в раздевалке и жду. Она выходит из класса и улыбается мне.

Здороваюсь:

– Привет!

Вижу, что щеки у нее вновь слегка порозовели. Обнадеживает.

Интересуюсь, как прошла первая неделя.

– Хорошо.

Спрашиваю, подружилась ли она уже с кем-нибудь.

– Кое с кем.

Принюхиваюсь осторожно.

Нет, все равно заметила.

Говорю, что от нее приятно пахнет.

– Спасибо.

Я делаю усилие – несмотря на бешеный стук сердца, отдающийся прямо в ушах, на влажные ладони и звучащее в голове имя «Рейчел», которое хочется произносить вслух, снова и снова. Отпихиваю все это в сторону, ловлю ее взгляд и спрашиваю, не хочет ли она сходить куда-нибудь сегодня вечером.

Потом расчищаю место для ответа, потому что он – единственное, что мне сейчас нужно.

Хотя бы улыбка…

Хотя бы молчаливый кивок…

Не кивает.

Она занята.

Все, что я пытался сдержать, обрушивается на меня с десятикратной силой, словно река, прорвавшая плотину. Стук сердца, потные ладони, ее имя и новое чувство неуверенности в себе, о существовании которого я и не подозревал, чувство, которое теперь прочно засело у меня в груди. Все это непреодолимой стеной отгораживает меня от Рейчел.

– А завтра я свободна, – произносит она, и стена рушится.

Я освобождаю место для ее ответа. Много места. Даю этим словам полностью заполнить себя. Впитываю их, как губка. Ловлю на лету и проглатываю.

– Завтра годится, – говорю я и вытаскиваю из кармана мобильник, даже не пытаясь скрыть улыбку. – Скажи мне свой телефон. Я позвоню.

Рейчел диктует номер.

Она взволнована.

Она взволнована!!!

Я записываю ее номер, который сохраню очень и очень надолго.

И я буду звонить по нему.

Часто.

Тейт

При других обстоятельствах, если бы я проснулась, открыла глаза и увидела сердитого мужчину, который сверлит меня взглядом на пороге комнаты, я бы завизжала. Швырнула бы в него что-нибудь. Юркнула бы в ванную и заперлась изнутри.

Ничего подобного я, однако, не делаю, только смотрю на незнакомца в полнейшем недоумении.

Неужели это тот человек, который валялся пьяным в коридоре? Тот самый, который прошлым вечером рыдал, пока не уснул?

Этот мужчина грозен. Этот мужчина разъярен. Этот мужчина смотрит так, словно ждет извинений или объяснений.

И все-таки это он: джинсы и черная футболка те же, в которых он заснул прошлым вечером. Единственная перемена – сегодня парень способен самостоятельно держаться на ногах.

– Тейт, что у меня с рукой?

Майлз в курсе, как меня зовут. Потому что Корбин рассказал о моем приезде? Или потому что помнит, как я назвала свое имя? Я бы предпочла первое. Не хочу, чтобы у него остались какие-то представления о прошлом вечере. При мысли, что Майлз может знать, что рыдал в подушку, а я его утешала, становится неловко.

Однако Майлз понятия не имеет, что у него с рукой. Возможно, не помнит и всего остального.

Он стоит, прислонившись к двери и скрестив на груди руки. Вид рассерженный, словно это по моей вине у него была тяжелая ночь. Перекатываюсь на бок и натягиваю одеяло до самой макушки. Просыпаться я не готова, хотя Майлз и считает, что я обязана ему что-то объяснять.

– Будешь выходить, запри за собой дверь, – говорю в надежде, что он поймет намек и уйдет.

– Где мой телефон?

Я зажмуриваюсь и пытаюсь не обращать внимания на плавный голос, который льется в мои уши и растекается по всему телу, согревая даже в тех местах, где не справляется тонкое одеяло.

Приходится напомнить себе, что человек, которому принадлежит этот чувственный голос, стоит на пороге моей спальни и грубо чего-то требует, даже не поблагодарив за помощь. Интересно, а где же «спасибо»? Где «Привет! Меня зовут Майлз. Приятно познакомиться»?

Видимо, от Майлза такого не дождешься. Слишком поглощен своими рукой и телефоном. Озабочен собственной персоной настолько, что совершенно не думает о тех, кому причинил беспокойство безрассудным поведением. Если этот парень и его высокомерие станут моими соседями на ближайшие несколько месяцев, лучше сразу поставить его на место.

Я сбрасываю одеяло, подхожу к двери и сверлю Майлза глазами.

– Будь добр, сделай шаг назад.

Как ни удивительно, он повинуется. Продолжая смотреть ему прямо в лицо, захлопываю дверь у него перед носом, с улыбкой возвращаюсь в постель и снова натягиваю на голову одеяло.

Победа за мной.

Кстати, я упоминала, что не люблю рано вставать?

Дверь снова открывается.

Нет, распахивается.

– Да что с тобой такое?! – возмущается Майлз.

Я со стоном сажусь в кровати и поворачиваюсь к нему. Он по-прежнему на пороге, смотрит на меня так, словно чего-то ждет.

– Отвали!

Похоже, Майлз не ожидал грубого ответа. Меня охватывает стыд. Впрочем, это же мой гость ведет себя как последняя свинья…

Я так думаю.

Он первый начал…

Я так думаю.

Несколько мгновений Майлз пристально смотрит на меня.

– Мы с тобой что… – он показывает пальцем сначала на меня, потом на себя, – замутили прошлой ночью? Ты поэтому злишься?

Смеюсь. Мои подозрения оправдались.

Майлз – форменная свинья.

Отлично. Мой новый сосед напивается в хлам и таскает домой столько баб, что и вспомнить потом не может, с кем у него было, а с кем – нет.

Только я открываю рот, чтобы ответить, как слышу: хлопает входная дверь и Корбин зовет меня по имени.

Бросаюсь вперед, но Майлз все еще стоит на пороге, буравит меня взглядом и ждет ответа на свой вопрос. Хочу сказать что-нибудь, но его глаза заставляют меня ненадолго смешаться.

Таких глаз я еще не видела. Ничего общего со вчерашними, красными и заплывшими. Сегодня они светло-голубые, почти прозрачные. Неотрывно смотрю в них, словно надеюсь разглядеть там волны, такие же голубые, как воды Карибского моря. Впрочем, я никогда не была на Карибах.

Майлз моргает, Карибы забыты, и я возвращаюсь в Сан-Франциско. Возвращаюсь к себе в комнату. Возвращаюсь к вопросу, который он задал, прежде чем объявился Корбин.

– «Замутили» – неподходящее словечко для того, чем мы вчера занимались, – шепчу я и жду, чтобы он позволил мне пройти.

Майлз выпрямляется в полный рост, всей своей позой воздвигая между нами невидимый барьер.

Судя по мрачному виду, мысль о том, что между нами что-то было, ему неприятна. В его взгляде почти отвращение, отчего он нравится мне еще меньше.

Я отказываюсь отступать, и мы не отрываем глаз друг от друга, даже когда Майлз делает шаг в сторону, пропуская меня. Едва я выхожу из комнаты, как сталкиваюсь с Корбином. Он переводит взор то на меня, то на Майлза, но я без слов даю ему понять, насколько далеки от истины его подозрения.

– Привет, сестренка, – говорит Корбин и притягивает меня к себе.

Мы не виделись почти полгода. Иногда не осознаешь, как сильно скучаешь по кому-то, пока вновь с ним не встретишься. Впрочем, в нашем случае это не так. По Корбину я тоскую постоянно. Хотя порой его назойливая опека и действует мне на нервы, она свидетельствует о нашей близости.

Корбин дергает меня за волосы.

– Отросли. Мне нравится.

По-моему, так надолго мы еще не разлучались. Я убираю прядку с его лба.

– И твои. Но мне не нравится.

Улыбаюсь, чтобы Корбин не подумал, будто я серьезно. На самом деле я люблю его слегла небрежный вид. Все говорят, что мы с братом очень похожи, но сама я особого сходства не нахожу. Кожа у Корбина смуглее – всегда ему завидовала. Волосы у нас одного темно-каштанового цвета, а вот черты лица разные, особенно глаза. Мама всегда говорила, что, если соединить наши глаза вместе, получится дерево: его – зеленые, как листва, мои – коричневые, словно кора. В детстве я мечтала, чтобы листья достались мне, потому что любила зеленый цвет.

Корбин кивком приветствует Майлза.

– Привет, дружище. Тяжелая ночка? – спрашивает он и смеется. Ему прекрасно известно, какая именно ночь выдалась у Майлза.

Майлз протискивается мимо нас.

– Понятия не имею, – бурчит он. – Ничего не помню.

Заходит на кухню и достает из шкафа кружку, прям как в собственной квартире.

Не нравится мне это.

Не нравится Майлз, который чувствует себя здесь как дома.

Майлз по-хозяйски отыскивает в другом шкафу баночку аспирина, наливает в чашку воды и забрасывает в рот две таблетки.

– Все вещи перенесла? – спрашивает Корбин.

– Нет. Пришлось твоим соседом заниматься большую часть времени.

Майлз нервно откашливается, моет кружку и возвращает в шкаф. Заметив его смущение, невольно смеюсь. Забавно, что он понятия не имеет, как провел ночь. Забавно даже, что мысль о близости со мной ему неприятна. Готова и дальше продолжать эту игру ради собственного извращенного удовольствия.

Корбин смотрит на меня так, будто догадался, что я затеяла.

Майлз выходит из кухни, бросает на меня косой взгляд и тут же поворачивается к Корбину.

– Ушел бы давно, но не могу найти свой ключ. Запасной у тебя?

Корбин достает из комода ключ, бросает Майлзу, тот ловит.

– Можешь вернуться через час и помочь с вещами Тейт? Сначала хочу принять душ.

Майлз кивает и тут же посылает мне быстрый взгляд, стоит только Корбину отвернуться.

– Поболтаем попозже, когда будет не так рано, – говорит мне брат.

Хотя мы и жили вместе целых семь лет назад, он прекрасно помнит, что по утрам я не расположена к долгим беседам. А вот его соседу, к несчастью, это неизвестно.

Когда Корбин уходит к себе в спальню, я разворачиваюсь лицом к Майлзу. Он выжидательно смотрит на меня, будто до сих пор надеется получить ответы на вопросы.

Мечтаю, чтобы он поскорее ушел, поэтому высказываю все сразу:

– Вчера вечером я нашла тебя пьяным в коридоре. Кто ты такой, я не знала, а когда ты пытался залезть в квартиру, прищемила тебе руку дверью. Она не сломана – я проверяла. Ушиб, не более того. Просто приложи лед и забинтуй на пару часов. И нет, между нами ничего не было. Я помогла тебе сюда войти и ушла спать. Твой мобильник валяется на полу у двери, где ты его и оставил, потому что был так пьян, что на ногах не стоял.