Было бы неплохо…

Я не в состоянии продолжать эту иносказательную беседу. День выдался долгий, я и вправду утомлена. Замолкаем, продолжаем путь. Майлз держит руки в карманах куртки, словно хочет уберечь меня от них… или их от меня.

Примерно в квартале от больницы Майлз постепенно замедляет шаг и совсем останавливается. Естественно, я тоже останавливаюсь и смотрю на него. Он стоит, глядя в небо, и мой взгляд упирается в шрам на его подбородке. Я хочу спросить про шрам. Хочу спросить про все. Задать миллион вопросов: когда у него день рождения и каков был его первый поцелуй. А потом разузнать про его родителей, детство и первую любовь.

Хочу спросить про Рейчел: что между ними произошло и почему после этого Майлз отказался от любого намека на близость.

А главное – хочу спросить, что же такое во мне заставило Майлза положить конец этому воздержанию.

– Майлз… – произношу я, а на языке вертятся все вопросы сразу.

– На меня капнуло, – говорит он.

Прежде чем Майлз успевает окончить фразу, на меня тоже капает. Мы оба смотрим в небо. Свои вопросы я сглатываю вместе с комком в горле. Капли падают все чаще, но мы стоим, запрокинув головы. Отдельные капли превратились в струйки, а струйки – в настоящий дождь, а мы все не двигаемся с места – не бежим, сломя голову, к машине. Вода течет по коже, по шее, забирается в волосы и пропитывает одежду. Я не опускаю лицо, только крепко сжимаю веки.

Ничто на свете не сравнится с ощущением, с запахом только что начавшегося дождя.

Едва эта мысль приходит мне в голову, как теплые ладони касаются моих щек, потом скользят к шее. Колени подгибаются, дыхание перехватывает. Телом Майлз загораживает меня от дождя, но я все равно держу глаза закрытыми, а лицо – обращенным к небу. Его губы нежно приникают к моим, и я невольно сравниваю ощущение от дождя с его поцелуем.

Поцелуй в сто, в тысячу раз лучше.

Губы Майлза мокрые и прохладные, а язык теплый. Дождь, темнота и этот поцелуй создают ощущение, что мы действительно на сцене и наша история достигла кульминации. Сердце и душа рвутся из меня к Майлзу. Если построить график моей жизни, этот момент станет его наивысшей точкой.

По-хорошему при этой мысли мне должно стать грустно. У меня и раньше бывали романы, но ни один поцелуй не вызывал таких сильных чувств. Между мной и Майлзом нет серьезных отношений, а он так на меня действует. О чем-то это говорит, но я слишком занята поцелуем, чтобы размышлять, о чем именно.

Дождь превратился в ливень, но мы не обращаем на это внимания. Майлз кладет руки мне на талию. Я дергаю его за рубашку и еще ближе притягиваю к себе. Наши губы идеально подходят друг к другу, словно две детали одной головоломки.

Единственное, что может нас разделить нас, – удар молнии.

Или опасность утонуть под дождем. Даже не думала, что одежда может прилипать к тем частям тела, к которым прилипла сейчас. Волосы полностью пропитаны влагой и не могут вобрать больше ни капли.

Я отталкиваю Майлза и утыкаюсь макушкой ему в подбородок, чтобы перевести дух и при этом не захлебнуться. Он обнимает меня за плечи и ведет к стоянке, держа надо мной свою куртку. Быстрее, быстрее, и вот мы уже бежим.

Он ждет, пока я запрыгну на место водителя, и лишь затем обегает машину и тоже садится. Мы захлопываем дверцы, в тишине салона особенно громко слышно наше тяжелое дыхание. Я поднимаю руки, чтобы выжать мокрые волосы. Вода течет по шее, спине и сиденью. Хорошо, что в машине кожаные кресла.

Откидываю голову назад, глубоко вздыхаю и смотрю боковым зрением на Майлза.

– Ух, какая же я мокрая!

На лице Майлза широченная улыбка. Он явно подумал не о том.

– Извращенец! – игриво шепчу я.

Он усмехается.

– Сама виновата! – он тянет меня за руку. – Иди сюда!

Я быстро оглядываюсь по сторонам. Дождь льет стеной, снаружи ничего не видать. Значит, и внутрь никто не сможет заглянуть.

Я сажусь на Майлза верхом. Он до предела откидывает спинку сиденья, но не целует меня. Его руки скользят вниз по моим рукам, пока не доходят до бедер.

– Никогда не занимался сексом в машине.

В этом признании слышна робкая надежда.

– Никогда не занималась сексом с капитаном.

Майлз запускает руки мне под блузу. Проводит ими по животу, берет мою грудь в ладони, целует в губы. Наш поцелуй длится недолго, потому что Майлз опять заговаривает:

– Никогда не занимался сексом в качестве капитана.

– Никогда не занималась сексом в медицинской форме.

Руки Майлза скользят по моей спине, проныривают под пояс штанов и ложатся на бедра. Он притягивает меня к себе и одновременно слегка приподнимается. Я беззвучно охаю и крепче стискиваю его плечи.

Майлз опять притягивает меня к себе, задавая чувственный ритм, и шепчет в ухо:

– В форме ты ужасно обольстительна, но я бы предпочел, чтобы сейчас ты была без нее.

Мне неловко оттого, что Майлз одними словами может вызвать у меня стон. Неловко, что его голос так быстро способен меня взволновать. Не уверена, кому сильнее хочется, чтобы я оказалась без одежды: мне или ему.

– Скажи, что ты подготовился, – молю я голосом, хриплым от желания.

– Если я заранее знал о нашей встрече, это еще не значит, что я на что-то рассчитывал.

Какое разочарование…

Майлз приподнимается на сиденье и сует руку в задний карман.

– Не рассчитывал, но надеялся.

Он с улыбкой достает из бумажника презерватив, и мы оба переходим к решительным действиям. Я нащупываю пуговицу на его брюках прежде, чем встречаются наши губы. Майлз запускает руки мне под блузу и хочет расстегнуть лифчик.

– Оставь, – тяжело дыша, говорю я.

Чем меньше одежды мы снимем, тем быстрее сможем одеться, если нас застукают.

Несмотря на мои возражения, Майлз по-прежнему возится с застежкой.

– Не хочу входить в тебя, если не буду чувствовать тебя всем телом.

Ого… Тогда ладно.

Справившись с застежкой, он стягивает с меня блузу, затем поддевает пальцами бретельки и снимает лифчик. Забрасывает его на заднее сиденье и стаскивает рубашку. Она летит вслед за лифчиком, и наши обнаженные тела соприкасаются.

Мы оба судорожно вдыхаем. Его теплая кожа будит во мне такие ощущения, что не хочется отстраняться.

Он целует меня в шею, обдавая ее жарким дыханием.

– Ты даже не представляешь, что со мной делаешь, – шепчет Майлз, припав губами к моему горлу.

Я невольно улыбаюсь: в голове у меня та же мысль.

– Думаю, представляю, – говорю я вслух.

Левой рукой Майлз обхватывает мою грудь, правую со стоном запускает мне в штаны.

– Сними, – просто говорит он, дергая за резинку.

Меня не нужно просить дважды. Я перебираюсь на водительское сиденье и стягиваю оставшуюся одежду, наблюдая за тем, как Майлз расстегивает ширинку. Он, не сводя с меня глаз, рвет зубами упаковку с презервативом. Когда единственной преградой между нами остаются его брюки, я пересаживаюсь к нему поближе.

Меня почему-то ужасно смущает, что я голая сижу в машине перед собственной работой. В жизни ничего похожего не делала. Да и не хотела. Мне нравится, как отчаянно мы друг друга желаем. К другим я не испытывала ничего подобного.

Я кладу руки на плечи Майлзу и усаживаюсь на него верхом, он меж тем натягивает презерватив.

– Постарайся вести себя тихо, – насмешливо велит Майлз. – Не хочу, чтобы тебя выгнали с работы по моей вине.

Я смотрю на окно: за стеклом по-прежнему ничего не видно.

– Дождь слишком сильный – никто не услышит. К тому же в прошлый раз от тебя шуму было гораздо больше.

В ответ Майлз только смеется и снова начинает меня целовать. Берет меня за бедра и готовится войти. Обычно я бы уже застонала, но его слова вызвали во мне упрямый протест.

– Неправда, что от меня больше шуму, – произносит Майлз, касаясь губами моих губ. – Счет был как минимум равный.

– Равный счет – это не по мне. Ничья – просто увертка для тех, кто боится проиграть.

Мы в таком положении, что стоит мне только захотеть, и он окажется внутри. Однако я медлю – просто потому, что люблю состязания.

Майлз приподнимается, явно готовый начать. Я напрягаю ноги и слегка отодвигаюсь.

Он смеется над моим упрямством.

– Что, Тейт, испугалась? Боишься, если я окажусь внутри, мы сразу выясним, от кого из нас больше шуму?

Глаза у Майлза вызывающе блестят. Вслух я на вызов не отвечаю – просто медленно опускаюсь на него. У нас обоих перехватывает дыхание, но это единственный звук, который мы издаем.

Мы оба молчим – только тяжело дышим и ловим ртом воздух. Дождь, бьющий по окнам, лишь подчеркивает царящую в машине тишину.

Чем больше мы сдерживаемся, тем острее потребность еще крепче прижаться друг к другу. Майлз обхватывает меня за талию – с такой силой, что почти невозможно пошевелиться. Мои руки обвивают его шею, глаза закрыты. Мы практически не двигаемся, но мне это нравится. Нравится, какой медленный и ровный ритм мы задаем, изо всех сил подавляя стоны.

Несколько минут мы продолжаем в том же темпе – двигаемся как раз достаточно и в то же время совсем недостаточно. Кажется, мы оба боимся совершить лишнее движение, чтобы не проиграть.

Одну руку Майлз кладет мне на поясницу, другой придерживает за затылок. Он осторожно тянет меня за волосы, чтобы я подставила шею под поцелуи. Когда его губы касаются моего горла, я вздрагиваю. Соблюдать тишину гораздо сложнее, чем я ожидала. Тем более что преимущество на стороне Майлза. В этой позе его руки вольны перемещаться по всему моему телу, что они сейчас и делают: гладят, ласкают, скользят вниз по животу, чтобы заставить меня отказаться от победы.

По-моему, он жульничает.

Когда пальцы Майлза находят ту точку, от прикосновения к которой я обычно выкрикиваю его имя, я сильнее стискиваю его плечи и сажусь таким образом, чтобы двигаться свободнее. Хочу подвергнуть Майлза такой же пытке.