Колин Гувер - Уродливая любовь

Похоже, мысль о новых шторах Майлзу приятна: вид у него довольный, насколько Майлз вообще может быть довольным.

Прошло уже несколько часов. Меньше чем через три нужно быть на работе. Закрадывается мысль, что Майлз и не собирался приглашать к себе. Как вдруг от него приходит эсэмэска.

Майлз: «Ты уже поела?»

Я: «Да».

Обидно, что я поужинала, но мне надоело ждать. К тому же насчет ужина он не говорил.

Я: «Корбин соорудил мясной рулет вчера. Принести тебе?»

Майлз: «Давай. Умираю с голоду. Приходи».

Я оборачиваю фольгой тарелку с рулетом и выхожу из квартиры. Не дождавшись даже стука, Майлз открывает дверь и берет из моих рук тарелку.

– Подожди здесь.

Он проскальзывает в дверной проем и тут же возвращается – уже без рулета.

– Готова?

Сама не пойму, как я догадалась, что Майлз обрадован: он даже не улыбается. Услышала новую интонацию в его голосе. Как здорово, что Майлза радует такая простая вещь, как новые шторы. По-моему, мало что в жизни приносит ему удовольствие, и мне приятно видеть его таким.

Майлз распахивает дверь настежь, и я вхожу внутрь. Шторы уже на окнах – перемена маленькая, но кажется огромной. Когда знаешь, что Майлз прожил здесь четыре года и только теперь обзавелся шторами, вся квартира воспринимается иначе.

– Отличный выбор, – хвалю я, удивляясь, как эти шторы подходят к характеру Майлза, насколько я вообще его знаю.

Затем смотрю на ковер и прихожу в недоумение.

– Да, он будет располагаться под столом, – говорит Майлз, тоже глядя на ковер. – Туда я его и постелю, но позже.

Ковер лежит как-то непонятно – не в центре комнаты и даже не перед диваном. Странно, что Майлз разложил его здесь, зная, где он будет смотреться лучше всего.

– Я оставил ковер тут, потому что сначала хотел бы обновить его вместе с тобой.

На лице Майлза – трогательное выражение надежды, это заставляет меня невольно улыбнуться.

– Прекрасная идея.

Долгая пауза. Не уверена, хочет ли Майлз обновить ковер прямо сейчас или предпочитает сначала поесть. Я согласна и на то и на другое, лишь бы уложиться в три часа.

– Поем потом, – наконец произносит Майлз как бы в ответ на мой мысленный вопрос.

Он стягивает с себя футболку, я сбрасываю туфли, и вскоре вся наша одежда валяется рядом с ковром.

Майлз

Шестью годами ранее

Теперь, когда у меня есть Рейчел, жизнь гораздо прекраснее.

Прекрасно засыпать и думать, что в комнате напротив засыпает Рейчел.

Прекрасно просыпаться по утрам, зная, что через коридор от меня просыпается Рейчел.

Прекрасно ехать в школу, когда едешь вместе с Рейчел.

– Давай прогуляем, – предлагаю я, тормозя на парковке перед школой.

Уверен: прогуливать вместе с Рейчел прекрасно вдвойне.

– А что, если нас поймают?

Непохоже, чтобы ее в самом деле это беспокоило.

– Надеюсь, так и будет. Потому что тогда нам запретят выходить из дома. Обоим.

Рейчел улыбается и обнимает меня за шею. Люблю, когда она так делает.

– Звучит заманчиво. Давай прогуливать!

Она быстро чмокает меня в губы.

Даже такие мимолетные поцелуи прекрасны, когда это поцелуи Рейчел.

– С тобой все становится прекраснее, – говорю я. – Вся моя жизнь прекрасна оттого, что в ней есть ты.

Рейчел снова улыбается. Она об этом не подозревает, но каждое свое слово я произношу с одной-единственной целью – заставить ее улыбнуться.

Я разворачиваю машину и говорю, что мы отправимся на пляж. Рейчел нужно взять купальник, и мы заезжаем за ним домой, прихватив заодно одеяло и что-нибудь перекусить.

Мы едем на пляж.

Рейчел хочется читать, загорая на солнце.

Мне хочется смотреть, как Рейчел читает, загорая на солнце.

Она лежит на животе, опершись на локти. Я кладу голову на руки и смотрю на нее.

Мой взгляд скользит по плавным линиям ее плеч… по изгибу спины… по согнутым в коленях ногам и поднятым вверх и скрещенным стопам.

Рейчел счастлива.

Я делаю Рейчел счастливой.

Рядом со мной ее жизнь тоже преображается.

Ее жизнь прекрасна, потому что в ней есть я.

– Рейчел… – шепчу я.

Она кладет между страниц закладку и захлопывает книгу, но не смотрит на меня.

– Я хочу кое-что тебе сказать.

Рейчел кивает и зажмуривается, как будто хочет полностью сосредоточиться на моем голосе.

– Когда умерла моя мама, я перестал верить в Бога.

Она кладет голову на руки, ее глаза по-прежнему закрыты.

– Я не мог поверить, что Бог способен послать человеку подобную боль. Заставить страдать так сильно, как страдала мама. Принудить пройти через нечто настолько ужасное.

Из-под опущенных век Рейчел выкатывается слеза.

– А потом я встретил тебя, и каждый день с тех пор меня мучил вопрос, как можно быть настолько красивой, если Бога не существует. Как я могу быть так счастлив, если Бога не существует. И вот я понял… только что понял… Бог посылает нам что-то уродливое, чтобы мы не воспринимали прекрасное как должное.

Рейчел не улыбается.

Она хмурит брови.

Она плачет.

– Майлз…

Рейчел произносит мое имя так тихо, словно не хочет, чтобы я услышал.

Я осознаю, что для нее этот момент вовсе не прекрасен. Не то что для меня.

– Майлз… у меня задержка…

Тейт

Корбин: «Хочешь поужинать вместе? Когда освободишься?»

Я: «Через десять минут. Где?»

Корбин: «Мы недалеко. Встретимся у выхода».

Мы?..

Меня охватывает волнение. Наверняка «мы» значит Корбин с Майлзом. Кто еще может с ним прийти? К тому же я знаю, что Майлз вернулся вчера вечером.

Я заканчиваю с бумагами, заскакиваю в туалет, чтобы поправить прическу, – как ни печально, мне не все равно – и выхожу на улицу.

Они уже у выхода. Иэн, Майлз и Корбин. При виде меня Иэн улыбается – он единственный повернут ко мне лицом.

– Готова? – спрашивает брат, когда я к ним подхожу. – Пойдем в «Джекс».

Они классно смотрятся вместе. Все трое хороши собой, каждый по-своему. Особенно в форме. Среди них я одна в своей медицинской блузе кажусь замарашкой.

– Пошли, – соглашаюсь. – Страшно хочу есть.

Я смотрю на Майлза. Он едва заметно кивает, но не улыбается. Всю дорогу Майлз идет на шаг впереди, засунув руки в карманы и не глядя на меня.

– Что празднуем? – интересуюсь. – Ваш общий выходной?

Между моими спутниками происходит безмолвный разговор. Иэн смотрит на Майлза. Корбин смотрит на Иэна. Майлз ни на кого не смотрит. Его взгляд направлен вперед.

– Помнишь, в детстве родители как-то водили нас в «Ла Капрезе»? – спрашивает Корбин.

Отлично помню. Никогда не видела родителей такими счастливыми, как в тот вечер.

Мне тогда было лет пять-шесть, не больше, и это одно из немногих воспоминаний, которые сохранились у меня с тех пор. В тот день мой отец стал капитаном.

Я останавливаюсь как громом пораженная и во все глаза смотрю на Корбина.

– Тебя что, повысили? Но ты не можешь стать капитаном! Ты слишком молод!

Я отлично знаю, как трудно дослужиться до капитана и сколько часов нужно для этого налетать. Большинство летчиков до тридцати работают вторыми пилотами.

– Нет, меня не повысили: я слишком часто менял место работы. – Корбин переводит взгляд на Майлза. – А вот мистер Назначьте-Мне-Больше-Рейсов и правда получил сегодня повышение. Побил рекорд компании.

Майлз кидает на брата укоризненный взгляд. Он явно смущен тем, что его секрет раскрыли, но такая скромность мне по душе. Вот если бы их приятель Диллон стал капитаном, то наверняка протрубил бы об этом всему миру в мегафон на барной стойке.

– Не бог весть какое достижение, – роняет Майлз. – Это же всего лишь местная авиакомпания. Выбирать особо не из кого.

– Меня же почему-то не повысили, – возражает Иэн. – И Корбина не повысили. И Диллона. А ты работаешь в компании на год меньше нашего. Не говоря уже о том, что тебе всего двадцать четыре. – Он поворачивается и идет спиной вперед. – Хватит скромничать, приятель. Позлорадствуй над нами немного. Мы бы на твоем месте именно так и поступили.

Иэн мне определенно нравится. Не знаю, давно ли они знакомы, но у них явно близкие отношения. Иэн искренне гордится Майлзом и совсем не завидует. Здорово, что у Корбина есть такие друзья. Мне всегда представлялось, что брат живет один, вдали от семьи, слишком много трудится и все свободное время проводит в одиночестве. Сама не понимаю, с чего я это взяла. Папа тоже работал пилотом, но дома бывал довольно часто, так что у меня не должно быть подобных иллюзий.

Похоже, беспричинно волноваться за близких свойственно не только брату.

Мы пришли, и Корбин распахивает перед нами дверь ресторана. Иэн входит первым. Майлз пропускает меня вперед.

– Я в туалет, – говорит Иэн. – Потом вас найду.

Корбин подходит к стойке администратора, а мы с Майлзом останавливаемся позади. Я украдкой бросаю на него взгляд:

– Мои поздравления, капитан.

Я шепчу – сама не пойму отчего. Вряд ли Корбин что-то заподозрил бы, даже если бы услышал. Наверное, так мои слова звучат более интимно.

Майлз с улыбкой смотрит на меня, косится в сторону брата, который все еще стоит к нам спиной, и быстро целует в висок.

Мне должно быть стыдно за свою слабость. Нельзя позволять мужчине делать со мной такое. У меня чувство, что я плыву, тону или лечу. В любом случае ног под собой не ощущаю.

– Спасибо, – тоже шепчет Майлз.

На лице у него ослепительная и в то же время смущенная улыбка. Он слегка пихает меня плечом:

– Классно выглядишь, Тейт.

Вот бы приклеить эти три слова на рекламный щит и каждый день проезжать мимо него на работу… Ради такого я согласна вкалывать без выходных!