Маргарет Макхейзер - Уродина

Но Трент продолжает целовать меня, его тело прижимается к моему.

— Трент, пожалуйста, — прошу я и толкаю его в грудь.

— Ты теперь моя девушка, Лили. Это то, что мы делаем, чтобы показать друг другу, какова сила нашей любви.

Любовь? Любовь? Что?

— Трент, — я прилагаю больше усилий, чтобы отодвинуться, но он намного сильнее меня. — Пожалуйста, я не готова.

— Давай. Я люблю тебя. Разве ты не любишь меня? — он продолжает целовать меня. Его рот опускается на мою шею. Он сосет, облизывает и покусывает обнаженную кожу, левой рукой он отпускает бедро и начинает ласкать мою грудь.

— Трент, пожалуйста, — прошу я. Но это больше похоже на хныканье. — Не надо.

Он прекращает целовать меня и отталкивает от себя. Я падаю назад и смотрю на Трента, который уже возвышается надо мной.

— Прекрасно, — жестко говорит он, делая шаг назад и усаживаясь на свою кровать. Он поднимает университетские предложения, смотрит на их названия и бросает два из них ко мне на пол.

— Это тот, в который я поступаю, значит, ты поступаешь туда же, — он показывает мне название. — Тебе лучше пойти помочь маме с ужином, я слышал, как она звала тебя. — Трент встает, поворачивается ко мне спиной и идет в противоположную сторону комнаты.

— Ты злишься на меня? — я поднимаюсь на ноги и делаю шаг к нему.

— Нет.

— Тогда почему ты так резок со мной?

— Ты дразнилка, Лили. Ты хлопаешь глазами, целуешь меня, умоляя взять тебя. А когда я хочу трахнуть тебя, ты отступаешь.

Что?

— Когда я сделала это?

— Сейчас. Но не волнуйся об этом, просто иди и помоги маме.

Я стою около двери и продолжаю смотреть на него. Это то, что я сделала? Я показывала, что хочу секса?

Я опускаю глаза в пол, не уверенная, как же сделала это.

— Просто уходи, — говорит он, все еще не поворачиваясь ко мне.

— Я не хочу, чтобы ты сердился на меня. Я не знала, что делала это, — говорю просительно и делаю несколько шагов в его сторону.

— Неважно, — выплевывает он, стоя спиной ко мне, — просто уходи.

— Я не могу уйти, зная, что ты рассержен на меня, — я подхожу к нему и кладу руки ему на спину.

Трент поворачивается и смотрит на меня, мой взгляд сразу же опускается к выпуклости на его штанах.

— Да, это то, что ты сделала, и теперь ты хочешь уйти. А я теперь должен пойти в ванную и подрочить, в то время как ты, спускаясь вниз, будешь смеяться и думать, как это весело — сделать меня твердым и уйти.

— Я не такая. Я не знаю, почему ты говоришь мне это, — слезы начинают застилать глаза, я чувствую себя настолько ужасной.

— Ты моя девушка, Лили. И если ты не собираешься позволить мне трахнуть тебя, то наименьшее, что ты можешь сделать, это подрочить мне или отсосать, — я стою и смотрю на Трента. — Это всего лишь минет. Все девушки делают это. Все мои друзья занимаются сексом со своими подружками. Ты должна мне, по крайней мере, минет.

Я не знаю, что делать. И не хочу делать этого. А что, если он станет безумным, если я не сделаю этого? Я даже не знаю, как сделать то, чего он хочет.

— Я не уверена, — наконец говорю я, отводя от него взгляд.

— Просто встань на колени, а я сделаю все остальное, — он стоит передо мной, поглаживая себя через джинсы. Его эрекция действительно большая, и я не хочу делать этого, но он сказал, что все девушки делают даже большее со своими парнями.

Я медленно опускаюсь на колени, и Трент вынимает свой член из штанов. Чувствую, как слезы скапливаются в глазах. Я не хочу делать этого, но если не сделаю, он будет зол на меня. Я крепко закрываю глаза.

— Открой рот, любимая.

Я открываю рот и делаю то, что Трент хочет, чтобы я сделала.

Прошло три дня с тех пор, как я сделала то, что хотел Трент. Теперь он заставляет меня делать это каждый день. Мне не нравится делать это, но я ненавижу, когда Трент сердится на меня. Вчера вечером он сказал, что я, возможно, глупа, раз не делаю этого, ведь все умные девушки делают.

— Доброе утро, дорогая, — говорит миссис Хэкли, когда я вхожу в кухню.

— Доброе утро, мэм. Вам помочь с завтраком? — я всегда спрашиваю, но она, как обычно, отказывается. Иногда, лежа с открытыми глазами, я слышу, как мама Трента продолжает делать что-то по дому. Я хочу спросить у нее, нужна ли ей помощь, но она всегда отвечает «нет».

— Нет, завтрак готов. Садись, я принесу тебе.

У меня есть непреодолимое желание обнять ее. Она — первая женщина в моей жизни, которая действует как женщина, подходящая на роль матери для меня. Я обнимаю ее, но миссис Хэкли вскрикивает, как будто я сжала руки слишком сильно, и ей больно.

— Извините, — говорю я, немедленно убрав свои руки, и отступаю, чтобы взглянуть, где причинила ей боль.

— О нет, это не из-за тебя, дорогая. Вчера вечером, когда складывала выстиранные вещи мистера Хэкли, я оступилась, и ручка двери ударила меня по ребрам, — говорит она, быстро ставя тарелку с блинами на стол.

— Вы в порядке? — спрашиваю я и касаюсь места, где причинила ей боль.

— Да, — она улыбается мне, хотя ее глаза говорят нечто другое. Или, может быть, не говорят ни о чем. Возможно, они просто лишены каких-либо эмоций. Миссис Хэкли выглядит взволнованно и немного неловко. — Как насчет того, чтобы помочь мне приготовить барбекю на выходных? — говорит она, направляясь, чтобы загрузить посудомоечную машину.

— На самом деле, я не знаю, как готовить, но если вы согласны показать мне, то я бы с удовольствием научилась.

— Я более чем рада научить тебя, — она смотрит на меня через плечо и улыбается.

Трент и мистер Хэкли входят в кухню.

— Доброе утро, — говорю я им обоим. Трент подходит ближе и наклоняется, чтобы глубоко меня поцеловать. Это первое утро, когда он такой страстный со мной перед родителями. Я отступаю, не особо желая, чтобы они видели это. Потому что, если его родители увидят, что он целует меня вот так, они могут догадаться о том, что еще мы сделали.

— Детка, — говорит Трент и садится рядом со мной, кладя свою руку на мое бедро. — Надеюсь, ты хорошо спала, потому что я — да, — подмигивая, говорит он и смотрит через мое плечо на своего отца. Когда я оборачиваюсь, то вижу, как его папа ухмыляется ему.

Я чувствую себя так отвратительно. Грязной и использованной девушкой. Судя по реакции мистера Хэкли, я точно могу сказать, что Трент рассказал ему. Я так унижена и смущена. Я опускаю голову и смотрю в свою тарелку, желая, чтобы мир разверзся и поглотил меня целиком.

— Мама сказала тебе про семейное барбекю в субботу? — спрашивает Трент и сжимает мое бедро. Я киваю, слишком боясь сказать что-либо, в случае, если сломаюсь и начну плакать. — Детка, все хорошо?

Я снова тихо киваю.

— Все в порядке, Лили? — спрашивает миссис Хэкли.

— Оставь ее, — рявкает на нее мистер Хэкли, и боковым зрением я вижу, как она отступает назад и продолжает загружать посудомоечную машину.

— Возьми, детка. Ты должна поесть. Тебе нужно набраться сил, — Трент кладет блин на мою тарелку, его тон почти комичен.

— Спасибо, — отвечаю я, все еще слишком смущенная этой ситуацией.

— Трент сказал мне, что ты хочешь устроиться на работу, — говорит мистер Хэкли. Я смотрю, с каким удовольствием он ест свои блины.

— Да, сэр. Я бы хотела поработать до того, как мы с Трентом уедем в колледж. Накопить немного денег на случай, если мне что-нибудь понадобится.

— Это прекрасная идея, Лили. Я могу устроить тебе собеседование в продуктовом магазине. Я знаю менеджера, она хорошая женщина, — говорит он и смотрит на меня, приподнимая брови.

— Спасибо. Я ценю это.

— Хорошо, считай, что все уже сделано, — он продолжает есть, а когда заканчивает и встает, чтобы уйти, миссис Хэкли быстро убирает его тарелку.

— Хорошего дня, — говорит он всем нам, когда выходит. — Я не приду домой к ужину.

Я оборачиваюсь и смотрю на миссис Хэкли, замечая, как слегка опадают ее плечи.

— Хорошо, — говорит она, не задавая вопросов.

Мы с Трентом заканчиваем завтрак, и я отправляюсь чистить зубы. Когда я заканчиваю, то встречаюсь с Трентом у парадной двери, чтобы пойти вместе на автобусную остановку.

— А по какому случаю барбекю? — спрашиваю я Трента. Он идет рядом со мной и держит меня за руку.

— Это день рождения дяди Джона. Каждый год мы идем к нему на обед. Мама обычно готовит несколько блюд, и мы хорошо проводим день. У него есть бассейн, и мы прохлаждаемся в нем весь день.

— Я не умею плавать.

— Ты будешь помогать женщинам на кухне.

— Я?

— Да, это то, что делают женщины. После того, как мы все поедим, женщины уходят убирать кухню и готовить десерт.

— О, — говорю я. Это кажется таким старомодным, как будто из 50-х.

Но что я понимаю? Я никогда не была рядом с настоящими семьями раньше. Возможно, это нормально.

— Ты как-то сказал, что твой папа родом из большой семьи. Насколько она большая?

— У папы есть четыре брата и две сестры. Но мы общаемся только с дядей Джоном и дядей Мартином. Папа поссорился со всеми остальными, и мы не общаемся.

— А твоя мама?

— Она не видится ни с кем из своей семьи, я даже не знаю почему.

— У нее есть друзья?

Трент громко смеется.

— Ни в коем случае. У нее нет времени на друзей.

Мы продолжаем идти рука об руку к автобусной остановке. Унижение этого утра намертво впечаталось в мой разум.

— Трент, могу я спросить тебя кое о чем?

— Да.

— Почему ты смутил меня этим утром?

— Смутил тебя? Как?