Наталья Нестерова - Уравнение со всеми известными

Он с умилением наблюдал, как Вера расправляется с омлетом, пододвигал ей хлеб и соус, заваривал чай. Сегодня у нее был трудный день. Крафты — редкие сволочи и злодеи. Но с другой стороны, будь они ангелами во плоти с нормальным набором половых хромосом, ему бы никогда не видать Веры. Он должен быть благодарен семейке дипломатических монстров за то, что они едва не угробили Веру, довели ее до глубокого невроза. Еще омлета? Что значит — не можешь? Отдохни — и еще немножко. Ну и что, подумаешь, третий ужин, да хоть десятый. Живот выкатился? Глупая, у всех беременных женщин громадные животы. Не лопнешь, давай еще кусочек. Конечно, теперь у меня нормальное лицо. Да, успокоился. О чем думаю? О том, что когда человек приходит к счастью через свои тяжкие страдания — это оправданно, но если страдания чужие? Нет, милая, не о тебе. Я размышляю над собственным эгоизмом. Ты не права, я редкий собственник. Если бы ты знала, как я люблю тебя, ты бы ужаснулась степени моего эгоизма.

Как Анна и предполагала, Крафты не сдались без боя. Выбить из Сергея развод оказалось непросто. Костя нервничал, но не мог полностью оградить Веру от волнений.

Сергей и Вера могли развестись через ЗАГС, так как детей у них не было. Объявил Сергей о своем несогласии через месяц — столько времени заявление Веры покоилось в ЗАГСе. В суде, куда обратилась Вера с иском, по закону также требовался месяц “на возможное примирение”. На судебное заседание пришли Вера, Костя, а со стороны Крафтов — Анна Рудольфовна и адвокат, пожилой мужчина с внешностью древнегреческого мудреца. Он мягким густым голосом поведал о неземной любви Сергея к своей жене, о его благородной готовности к прощению и просил суд назначить супругам срок для примирения в пределах шести месяцев. Вера пробормотала, что ни о каком примирении речь идти не может, что у нее будет ребенок. Анна Рудольфовна словно только этого и ждала. Она всплеснула руками, прижала платочек к глазам:

— Верочка! Наконец-то! Сережа будет счастлив.

— Прекратите спектакль! — вспылил Костя. — Пожилой человек, а ведете себя как дешевый комедиант!

Судья, ровесница Веры, потребовала, чтобы Костя вышел из зала. Она смотрела на Веру с плохо скрытым раздражением: мало ей мужа-дипломата, подавай доктора наук. Конечно, с таким смазливым личиком можно себе позволить мужиками бросаться и перебирать — за этого хочу, за этого не хочу. Без Кости Вера совсем растерялась, даже навернулись слезы: какая низость, трясти перед чужими людьми грязным бельем. Ее всхлипывания адвокат Сергея мгновенно обернул в свою пользу:

— Вот видите, вы сами не уверены в правильности шага, который собираетесь совершить, В вашем состоянии это и неудивительно.

Судья отложила решение о расторжении брака на шесть месяцев.

Через полгода они пришли на суд вместе со своим адвокатом, одним из самых известных в Москве специалистов по семейному праву. Это была сорокалетняя женщина, худая и желчная. Звали ее Екатерина Игоревна. До суда юристам договориться не удалось, они схлестнулись во время заседания. Адвокат Крафтов утверждал, что, исходя из сроков беременности, указанных в справке, ребенок, которого носит Вера, мог быть зачат в Мексике.

— Согласно пункту второму статьи сорок восьмой Семейного кодекса Российской Федерации, — твердил адвокат понятное только юристам, — если ребенок родился от лиц, состоявших в браке между собой, а также в течение трехсот дней с момента расторжения брака, признания его недействительным отцом ребенка признается супруг матери.

— Если не доказано иное, согласно статье пятьдесят второй того же кодекса, — заявляла Екатерина Игоревна.

Она потребовала медицинское освидетельствование Сергея на предмет доказания его бесплодности. Адвокат Крафтов подхватил эту идею: Сергей будет недоступен еще по меньшей мере полгода. Но тут Екатерина Игоревна представила справку, которую Костя с невероятным трудом достал в Институте генетики о том, что у Сергея Крафта синдром Клайнфельтера. Зачитала выписку из медицинской энциклопедии. Фраза “абсолютное отсутствие в эякуляте сперматозоидов” произвела эффект маленькой бомбы. В кратких, но жестких выражениях адвокат описала исследования, которым подвергали Крафты свою жену и невестку на предмет “установления” ее бесплодия.

Проняло даже пожилого адвоката противной стороны и судью. Они смотрели на Веру с сочувствием. Заседание пришлось прервать, потому что Анне Рудольфовне стало плохо. Екатерина Игоревна подготовила три встречных иска — о клевете, о мошенничестве, о моральном ущербе и требование отправить через суд в поликлинику МИДа сообщение о том, что Сергей Сергеевич Крафт фальсифицировал данные своей медицинской книжки.

Сергей дал согласие на развод, иски из суда забрали. Он также прислал прощальное письмо Вере, но Костя послание перехватил и уничтожил — это был редкий по своей низости и оскорбительности пасквиль.

В ЗАГС, теперь уже для регистрации брака, Вера пришла с огромным животом. Ждали двойню мальчиков. Она поправилась на двадцать пять килограммов — несмотря на уговоры врачей, не могла унять аппетит и заставить себя побольше двигаться. Пробежки по утрам, аэробика, гимнастика — все было забыто во время беременности. Она ела, спала, перечитывала классику, слушала музыку, провожала Костю на работу и встречала с работы, соглашалась на прогулки, только чтобы не расстраивать его. Удивительное состояние покойного, даже несколько туповатого интеллектуального простоя нисколько ее не беспокоило. Мысленных разговоров с мальчиками — надо же, какое счастье, сразу два сыночка! — вечерних бесед с Костей, редкого общения с Анной ей вполне хватало. Из-за большого живота она не могла надеть чулки и туфли, поднять упавшую щетку, забраться в ванную — Костя ухаживал за ней, как за большим толстым ребенком.

Сам он, напротив, похудел, потому что изматывался на работе. Отказался от нескольких спецкурсов в университете — их плохо оплачивали, но взял больше пациентов. Услуги адвоката стоили немало, а все его сбережения они с Верой растранжирили в предсвадебный “медовый месяц”. Впервые в жизни он стал ценить заработанный рубль. И в то же время не мог отказать себе в покупках далеко не первой необходимости — вроде доски с буквами на магнитах или коня-качалки. Жилищные условия решили пока не улучшать и не обменивать две квартиры на большую — хлопоты с переездом Вере ни к чему.

Косте никогда не нравились толстушки. Но раздавшаяся вперед и вширь фигура Веры его только умиляла — этакий бегемотик, гладкая, пухленькая, потешная в своей неуклюжести. Костя в глубине души мучительно ревновал Веру. А когда она, беременная, с рекордной массой тела, перестала быть возможным объектом вожделенных мыслей и взглядов, он немного успокоился.

Хотя Вера не стыдилась своего внешнего вида, она все-таки попросила Костю не приглашать в ЗАГС и на ужин в ресторане его друзей и приятелей.

Анна удивилась, что, кроме нее и Татьяны, которая приехала в Москву на очередной “курс лечения”, Вера пригласила Игоря Самойлова. В свое время Анну болезненно укололо, что Игорь, случайно встретив Веру, разоткровенничался с ней. Но потом Анна убедила себя, что их породнили боевые испытания в залах судов — и тот и другая прошли через длительные и кошмарные процедуры разводов. Сусликова Анна по-прежнему держала в подполье.

Настроение у всех было возбужденно-праздничным и слегка дурашливым.

— До чего хороша наша невеста! — качала головой Таня.

— Только слегка беременная, — подхватывала Анна.

— Кто беременная? — удивлялся Игорь. — Почему она тогда такая худая? Жених! Вы держали невесту в черном теле.

— Перестаньте смеяться, — Вера обеими руками держалась за живот, — а то я сейчас начну рожать.

— Нет, — хихикала Анна. — Честная девушка сначала должна под венец сходить.

— Вам легко рассуждать, — улыбался Костя, — вы люди опытные. А я волнуюсь, первый раз в этом заведении. Нет, вру, второй. Совсем забыл.

— Вера! — Игорь притворно нахмурился. — У вашего жениха давно такое с головой?

— С тех пор, как стал доктором наук.

— Так он еще и ученый! — воскликнул Игорь. — Вера, одумайтесь, пока не поздно!

— Нечего нашего жениха хаять, — вступилась за Костю Анна. — Молод, игрив, перспективен. А смел-то как! Экий хомут на шею надевает.

Переключились на Костю и наперебой стали его “разубеждать”:

— Сварливая жена. Куча ребятишек. Пеленки. Горшки. Понос, ангина, ветрянка. Зарплаты вечно не хватает. Дырявые носки. Прокисший суп. Пиво только в выходные.

— Спасибо, друзья! — Костя шутливо поклонился. — Вы поддержали меня в минуту тяжких сомнений. И нашли весомые аргументы. Теперь я окончательно уверен в правильности решения. Вера, выходи за меня замуж!

Они расписывались в будний день, Костя не заказывал в ЗАГСе пышного праздничного сопровождения. Но на парах, подобных Вере и Косте, “обкатывали” нового обрядового старосту — молодую женщину в нарядном платье и с лентой через плечо, которая должна была под присмотром старших товарищей произнести заученную речь. Увидев сильно беременную невесту и ее веселых гостей, обрядовый староста растерялась, попыталась на ходу изменить слова, но сбивалась и путалась. Голос ее дрожал от волнения.

— Дорогие Вера Николаевна и Константин Владимирович! Сегодня в вашей жизни знаменательный день — день рождения вашей семьи. Она же… она же ячейка нашего общества. Отныне вы пойдете по жизни вместе, поддерживая своего спутника… поддерживая…

— За костыли, — тихо проговорил Игорь. Анна и Татьяна спрятали лица в букеты.

— …в радости и в горе, — вспомнила староста. — Ваши дети, которые…

— Сейчас родятся, — простонал Игорь.