Наталья Нестерова - Уравнение со всеми известными

— Ни в коей мере. Я веду дела только с государственными людьми самого высокого ранга. Риск страшно велик, но поэтому и выигрыш может оказаться фантастичным. Если ты вложишь свои деньги — за машину и те, что в банке, то прибыль будет не сто, триста, а больше тысячи процентов. Дальше ею нужно будет правильней распорядиться, но это потом. Твои копейки, как ты понимаешь, нам не нужны, и в благотворительность никто играть не будет. Я могу привлечь тебя вместе с твоими “капиталами”, обосновав это тем, что нам нужен проверенный человек для технической, но конфиденциальной работы. Отвезти какие-то бумаги, перепечатать документы, заверить копии у нотариуса — словом, обязанности секретарши, курьера, возможно, официантки на деловых обедах на даче у моего шефа. Подумай, Анна.

— Все это очень неожиданно, — растерялась Анна. Ей было страшно выпустить из рук последние деньги. — Сколько у меня времени на раздумья?

— Нисколько. Такие предложения дважды не делаются. — Игорь обрадовался ее отказу, неизвестно, какой она человек и работник. Но, тяжело вздохнув, все-таки продолжил уговоры: — Это шанс, Нюра, другого может и не представиться. И советоваться ни с кем, как ты понимаешь, нельзя. Ты должна либо поверить мне, либо следовать своему плану и забыть об этом разговоре. Я рискую больше, чем ты. Когда мы учились на втором курсе, сгорел дом моей семьи в Кировске. Сестра погибла, а мать со страшными ожогами лежала в больнице. Не осталось ничего — ни копейки денег, ни документов, ни одежды, ни угла, где приткнуться. Юрка тогда организовал ребят, и мы месяц разгружали вагоны с цементом, чтобы заработать деньги для моей матери. Я перед ним в долгу. И, честно тебе скажу, не знаю, стал бы тебе предлагать что-то, если бы Юрка тогда не помог моей семье.

Анна не знала об этой истории, Юра никогда не рассказывал. Но она хорошо представила, как Юра сколачивает команду, как бригадирствует в ней, как, покрытый пылью, грузит цемент, а потом выбивает все до последнего заработанного рубля из подрядчика, который наверняка попытается обмануть студентов.

— Аня! Иди, там Даша с Юрой! — услышали они крик Татьяны.

Бросились в спальню. Дарья сидела у Юры на животе, подпрыгивала, дергала отца за руки и со слезами просила:

— Папочка, ну папочка! Давай поиграем! Юра с ужасом смотрел на дочь и сипел:

— Уйди! Уйди, уйди! Мама! — Он повернул умоляющее лицо к Анне.

Она забрала дочь, уложила ее в постель, пообещала прийти через несколько минут почитать книжку. Вернулась на кухню и ответила Игорю согласием. Она пойдет на авантюру. Не потому, что она умная женщина и умеет принимать ответственные решения. Просто сейчас Юра не может принять решение, и она временно делает это за него. Как будто расписывается за него у почтальона, который принес заказное письмо.

Татьяна удивилась — Анна сразу согласилась отправить Дашу с ней в Донецк. Более того — торопила их с отъездом. Но раздумывать, что движет сестрой, Татьяна не стала. За три месяца в Москве, свой учительский отпуск, она вымоталась так, как не уставала за учебный год. Хотелось поскорее оказаться дома среди здоровых и родных людей.

Луиза Ивановна, на которую свалилась почти вся домашняя работа, уход за сыном и внуком, тоже не понимала, что случилось с Анной и что вообще происходит. Невестка без стеснения занимала деньги у всех подряд, но однажды Луиза Ивановна увидела в ее сумке огромные пачки денег. Анна куда-то мчалась утром, но не в магазин, хотя у ребенка не было молока. Анна сходила в парикмахерскую, сделала новую прическу и внимательно следила за своими туалетами. Продала соседям вещи Юры и купила себе модное демисезонное пальто. “Я должна хорошо выглядеть, — заявляла невестка. — Мне намекнули, что это служебное требование”. Чье требование? Где она служит? Анна уходила от ответа. Она заметила, что свекровь выбивается из сил, только когда та свалилась в обморок с гипертоническим кризом. Но Анна все равно не умерила свою деятельность. Выпросила у подруги Ирины тонометр и лекарства, каждое утро измеряла свекрови давление, делала укол и мчалась по своим делам. А Луизе Ивановне нужно было готовить еду и четыре раза накормить Кирюшу и Юру, десять раз поменять штаны одному и другому, принять Юриных врачей, постирать гору белья и поддерживать в квартире хотя бы видимость порядка. Изредка приезжала Вера и гуляла с Кирюшей, предлагала Луизе Ивановне выйти с малышом на улицу, но та боялась покинуть дом — казалось, что если она вырвется из колеса ежедневного труда на грани физических возможностей и расслабится, то тут же умрет.

Анна просматривала бумаги — заказы заведующих отделениями на медтехнику и препараты. Всем, конечно, подавай самое современное. Заместитель Анны по хозчасти уже прошелся по списку, отметил, без чего, на его взгляд, отделения вполне могли бы обойтись. Анна нажала кнопку переговорного устройства.

— Настя, у меня сегодня разгрузочный день? — спросила она секретаря.

Утром Анна завтракать не успевала, на работе в восемь тридцать перед врачебной конференцией выпивала чашку кофе. В полдень Настя приносила ей горячий бутерброд и еще кофе. Сейчас как раз был полдень.

— Анна Сергеевна, у вас в двенадцать тридцать интервью. Я думала, вы хотите совместить приятное с полезным.

“Она думала, — поморщилась Анна, — все такие инициативные, сил нет”.

— Все правильно, — сказала она вслух. — Приготовь маленькие бутерброды, конфеты, печенье…

— Я знаю, — перебила ее Настя, — все уже готово.

Настя была замечательным работником — быстрым, выносливым, с хорошей памятью и трогательной гордостью за кресло, которое занимает. Но она все время хотела доказать, что лучше других знает, как справляться со своими обязанностями. Завела манеру перебивать начальство и говорить что-нибудь вроде “Это само собой, я и так знаю, все понятно, не уточняйте”.

— Если журналист опоздает хоть на десять минут, скажи, что меня нет: уехала, умерла и уже закопали, — распорядилась Анна.

— Ясно, — ответила Настя и первая отключилась.

Именно из-за этого интервью у Анны сегодня с утра было скверное настроение. Прежде она никогда не соглашалась ни на какие интервью или участие в телевизионных передачах. Она не умела говорить мягко и плавно, выражала свою мысль сухо и лаконично. Анна знала, что выглядит, и это соответствовало действительности, дорогим и изысканным синим чулком. А люди могут простить женщине глупость, но не отсутствие женственности.

Давно нужно организовать отдел по связям с общественностью, чтобы они отбивали многочисленные атаки прессы и инициаторов всевозможных акций.

От сегодняшнего интервью Анна не сумела отвертеться. Ее взяла штурмом редактор популярного женского журнала. На заседании в мэрии, где обсуждалась помощь детям-инвалидам, эта дама, матерая журналистка, вцепилась в Аннину руку и долбила фразами о помощи женщинам, которые ищут себя в современном мире, о жизнеутверждающих примерах, которые необходимы россиянкам, о косвенной рекламе медицинского центра, которая неизбежна в интервью. Последнее замечание было совершенно справедливо: рекламой пренебрегать не следовало.

— Я вам пришлю, такого милашку, — обещала редакторша, — один из наших лучших репортеров.

“Милашка” не опоздал. Настя ввела его в комнату, Анна дежурно улыбнулась и мысленно чертыхнулась — не хватило пяти минут, чтобы покончить с документами. Раньше Анне казалось, что, если чиновник говорит посетителю: “Подождите, я сейчас”, он демонстрирует значимость своей персоны. Теперь она допускала — чиновник мог просто экономить время. Когда она вернется к бумагам, потратит лишние двадцать минут, чтобы снова их перечитать и вспомнить замечания, которые не успела сделать.

— Прошу. — Анна указала на конец длинного стола для совещаний, делая вид, что не заметила красноречивого взгляда в угол комнаты, где располагались диван, кресла и журнальный столик.

Они сели друг против друга, как адвокат и его подзащитный.

— Анна Сергеевна, меня зовут Олег Бойцов.

— А отчество?

— Олегович, но можно без отчества.

— Олег Олегович, сколько времени вам понадобится?

— Я вас не задержу, — улыбнулся журналист. — Знаю, что у вас, как у всякой деловой женщины, время расписано по минутам. Но я надеюсь на вашу помощь. Мне не придется клещами тащить из вас ответ на каждый вопрос?

Он явно хотел ей понравиться. Молодой человек с отработанными улыбкой и ласковым взглядом. Такие предпочитают всех очаровывать — от подавальщицы в столовой до жены президента. Милашка!

Чего она злится? Журналист выполняет свою работу. Плохо, если он заметит ее раздражение и запишет на свой счет.

— Клещи не понадобятся. — Анна ответила на его улыбку.

— Анна Сергеевна, журнал у нас дамский, вы, надеюсь, понимаете, что читательниц интересует не только ваша карьера, но и ваша личная жизнь, в разумных пределах, конечно.

“Их интересует то, чего нет в действительности”, — подумала Анна.

— У вас есть семья? — спросил Олег.

— Да, муж и двое детей. Старшая дочь в третьем классе, а сыну исполнилось пять лет.

— Чем занимается ваш муж? Он тоже бизнесмен?

— Нет. Он инженер, специалист по ремонту самолетов.

— Как он относится к тому, что вы — деловая женщина? Ведь наверняка вам приходится отрывать время от семьи, часто задерживаться, жертвовать домом ради бизнеса.

Анна следила, как бежит лента в маленьком диктофоне журналиста, и говорила о том, что в семье должно быть взаимопонимание, доверие друг к другу, радость взаимных успехов. “Как минимум, семью нужно просто иметь”, — чуть не вырвалось у нее.

— Конечно, мужу и особенно детям хочется, чтобы я была с ними больше. Подчас это невозможно. Но тогда нужно заменять количество на качество. Не просто вместе с сыном смотреть телевизор, а находить силы играть с ним, проверять уроки у дочери, вывозить детей в выходные за город и тому подобное.