Виталий Ковалев - Ураган «Лолита»

Ник встал, сделал из горлышка бутылки глоток, бросил её в кусты и скрылся в лесу.

Я двинулся было к лесу, но Тамара взяла меня за локоть.

– Виталик, давай, как в прошлый раз?! Прошу тебя! – сказала она.

Я снял майку, вывернул её наизнанку, и Тамара замотала мне голову, оставив только щель для глаз.

В лесу было сумрачно, я пробирался всё глубже, перешагивая через поваленные деревья. Впереди за ветвями светилась на солнце маленькая полянка в глубоком колодце окружающих её елей. Ник сидел на стволе поваленного дерева, он увидел меня и вскочил. Его взгляд был оторопелым, и ещё я заметил в его взгляде испуг. Самое время! Я быстро пошёл на него, краем глаза заметив нож, воткнутый в ствол. Быстрый замах ногой, словно собираюсь ударить в пах… а дальше, как в замедленной съёмке – вижу его инстинктивно опускающиеся руки… Его голова резко мотнулась от удара по кончику подбородка, глаза закатились, и, запрокинув голову, он упал на спину. Я низко наклонился над его лицом. Глаза его были закрыты, он едва заметно дышал…

Лолиту мы с Тамарой увидели в канаве у лесной дороги, переплетённой корнями и усыпанной сосновыми иголками. В чёрной жиже я не сразу увидел её собаку, а просто видел её худенькую, перепачканную руку на чём-то мокром, грязном, слипшемся. Лолита обернулась ко мне, всё лицо её было мокрым от слёз.

– Он умирает! У него дёргаются ноги!.. Помоги мне, я хочу, чтобы он на меня посмотрел.

И она заплакала.

Спустившись в канаву, я с чавкающим звуком, вытащил пса из грязи и приподнял, прижимая к себе. Лолита обняла своего Шарика, накрыв его золотыми волосами.

– Cik tev slikti! – шептала она. – Skaties uz mani! Skaties!.. (Латыш. «Как тебе плохо! Смотри на меня! Смотри!..»)

Я почувствовал, как пёс обмяк у меня в руках и стал тяжелее.

– Как ты думаешь, он успел увидеть меня? – подняла на меня Лолита глаза полные слёз.

– Конечно, ведь он лизнул твою руку. Успокойся!.. Он заснул, и ему больше не больно…

– Мне больно, – ответила Лолита, касаясь груди и тяжело дыша. – Помоги мне. Ты ведь поможешь?

– Конечно, Сейчас всё сделаем. Сейчас мы найдём… где…

– Я знаю, где. Он любил там спать. Пусть он там теперь спит…

Помывшись в реке, мы устроились на крыльце дома Лолиты. Она устало сидела между мной и Тамарой.

– Вы хотите кушать? – спросила вдруг Лолита, – Хотите чёрный хлеб с молоком? У нас есть вкусный чёрный хлеб с хрустящей корочкой.

Через несколько минут мы все трое ели хлеб и запивали его молоком из одной огромной кружки.

– Лолита, у меня есть для тебя сюрприз, – сказала Тамара, доставая из сумки куклу Лолиту.

– Ой! – выдохнула Лолита.

– Тебе нравится?

– Ой!

– Что ты ойкаешь, – улыбнулась Тамара.

– Я забыла русские слова… Какая она!.. Я что, такая же красивая!? И джинсы и даже кеды – мои! Какая ты Тамара!.. Спасибо! А у меня тоже есть для вас сюрприз. Вам не надо ехать в Ригу за деньгами. Я договорилась с Ингой, что вы нарисуете её дом, и она заплатит вам деньги. И старый Карл хочет картину со своим домом!.. Тут многие захотят, я поговорю, мне проще по-латышски договориться.

– Здорово! – сказал я.

– У нас будет много денег, – подскочила Лолита. – И мы устроим… устроим…

– Пир, – подсказал я.

– Да! – радостно согласилась Лолита. – А что это такое?

– Будет здорово, – пообещал я.

– Ей можно показать наше дерево? – тихо спросила Лолита, придвинувшись ко мне. – Тамара сможет на него залезть?

– Она спортсменка, взлетит, как пёрышко.

– Как солнце светит, – прикрыла рукой глаза Тамара. – Такое оранжевое на закате!

– Всё, как золотое! – воскликнула Лолита. – Как в вашей считалке – «На златом крыльце сидели…» У вас такие смешные считалки! «Эники-беники, ели вареники…»

– Я знаю ещё, – сказал я.

– Расскажи, – толкнула меня локтем Лолита.

– Ну, вот такая:

На вокзале, в тёмном зале

Труп нашли без головы.

Пока голову искали,

Ноги встали и ушли.

Лолита приоткрыла оторопело рот, и посмотрела на меня с удивлением.

– Ещё знаешь? – спросила она.

– Я много знаю. Вот ещё:

На углу одной аптеки

Задавили человека.

Скорая помощь так спешила,

Что ещё трёх задавила.

Тамара прыснула, Лолита посмотрела на неё и тоже улыбнулась.

– Ты шутишь! Это не считалки! – толкнула меня она. – А почему ты без майки?

– Смотрите, как быстро солнце садится, – сказала Тамара. А ведь мы сейчас действительно, как в считалке. На златом крыльце сидели…

– Да, – согласился я. – Кто ты будешь такой, говори поскорей, не задерживай добрых и честных людей.

– Давайте поскорее рисовать дом Инги! – вскочила Лолита. – Давайте поскорее получим деньги! И давайте поскорее устроим… пир! Виталик, а что это такое?

Ветер качнул мокрые ветви деревьев, осыпав землю сверкающими каплями дождя. Высоко на дереве заворковал дикий голубь, захлопал крыльями и вдруг, сорвавшись с ветки, взмыл вертикально вверх, словно целясь в розовое облако, но еловый лес, пригретый заходящим солнцем, выстрелил в голубя быстрой тенью ястреба… И разлетелись в небе, тихо кружась, серые перья.

Они прилипали к влажным листьям, к грубой коре стволов, но одно перо упало в быстрый ручей, закружилось в струях и понеслось в тёплом лесном сумраке, пахнущем грибами и хвоей. Очень тихо в лесу, только плещет ручей, да стучит дятел вдали. Перекатив через плоский белый валун, вода, разбрызгивая шипучую пену, падает в тёмное лесное озеро.

В кустах у озера стоит в одних трусиках маленький светловолосый мальчик и смотрит, как из разломленного им толстого стебля, словно молоко, выступает белый сок. Он помазал соком бородавку на пальце и обернулся к озеру, услышав плеск воды, гулко отражённый высокой чашей окружающего озеро леса.

Несколько девочек, быстро скинув одежды, бросились в воду. Одна из девочек увидела его.

– Лолита, – крикнул ей мальчик, – я нашёл лекарство от бородавок.

И он помахал над головой веткой.

Разбивая ногами воду, Лолита выбежала на берег, рыжеволосая, стройная и такая светлая на фоне отражённого озером леса.

– Покажи, – сказала она.

Влага мелким бисером покрывает её тело, капает с волос и слипшихся длинных ресниц…

– Это не лекарство, – отбросила она ветку. Знаешь, как надо лечить бородавки? Возьми яблоко, разрежь на столько частей, сколько у тебя бородавок, каждую бородавку помажь отдельным кусочком яблока и завяжи все кусочки в мешочек.

– А потом? – продышал мальчик.

– А потом закопай на перекрёстке двух дорог. И всё пройдёт. У меня это было, и я себя вылечила. Только никому и никогда не говори, что ты сделал, а то бородавки появятся снова.

– А как же… ведь ты мне сказала.

– Мне можно, – улыбнулась Лолита.

Она бросилась в воду и, быстро работая руками и ногами, заскользила по тихой поверхности озера. Она плеснула водой в ужа, плывшего ей навстречу. Неподалёку проплыла утка с цепочкой утят. Последний утёнок направился было к Лолите, но утка крякнула, и утёнок, хлопая крылышками и шлёпая лапками по воде, в панике бросился прочь от девочки. Лолита засмеялась и в него тоже плеснула водой. Задыхаясь, она выбралась на противоположный берег озера, и присела на тёплый мох возле большого белого гриба. Он рос под старой елью, и на его шляпке девочка заметила перламутровую каплю смолы. Лолита обхватила колени руками и, задумчиво глядя на купающихся подруг, прислушалась к далёкой кукушке.

Парень и девушка в глубине леса, стоя по пояс в высоком папоротнике, среди смолистых еловых стволов, тоже услышали кукушку, они обнялись покрепче, и губы их слились. Парень расстегнул за спиной у девушки платье, и оно скользнуло с её плеч, обнажив крупные, светлые груди, которые тут же схватили его нетерпеливые, прохладные от волнения руки. Но он широко раскрытым ртом впился в розовый сосок её груди, а девушка, закрывая глаза, успела заметить, как белка, испуганная их шумом, взлетела по стволу на самую верхушку ели и, уцепившись за ветку, закачалась вместе с деревом над лесом. Заходящее солнце отразилось крошечным бликом в чёрной бисеринке её глаза. Отсюда, с высоты, было видно, как за далёкими туманными полями солнце быстро уходило за край земли. Туман стал бледно-голубым прохладным, смолкло птичье пение, замерли облака, и всё живое почувствовало приближение ночи. Над горизонтом, в темнеющем небе зажглась первая яркая звезда, потом ещё одна, и ещё… и вот, уже всё небо стало одной живой, сверкающей драгоценностью.

Туманы по холмистым полям стекают в глубокие провалы оврагов. В темноте у реки потрескивает костёр, стреляет в небо искрами. Мужчина и мальчик закинули в тёмную воду донки, подтянули лески и подвесили к ним невесомые колокольчики.

– Вон, видишь «Ковш»? – показал мужчина мальчику.

– Где?

– Да вон. Смотри по направлению руки. Видишь звёзды, как ручка, а правее сам «Ковш».

– Папа, я не вижу никакую ручку. Там… столько звёзд!

– Иди сюда, смотри прямо по моей руке… Видишь?

Мальчик стоит у присевшего рядом с ним отца, прижимается щекой к его колкой щеке и всматривается в сияющую бездну.

Далёкий лай собак, звон ведра у колодца, чей-то смех в темноте за кустами, возня и снова смех…

У старого дома, под корявыми ветвями яблони сидит на лавочке старик, всматривается в ночь, пытаясь понять, кто это приближается к нему из темноты.

– Деда, это я, – говорит парень, присев рядом со стариком. Старик силится что-то сказать, рот его подрагивает.

– Как ты, деда? – спрашивает парень.

– Я так от всего… так… Такое всё стало… – шепчет чуть не плача старик.

– Чего ты деда?

– Всё так изменилось!.. Я даже не знаю… о чём тебя спросить…

– Дед, всё нормально. Что ты? Всё нормально. Ты иди уже спать.

У ночи есть миг её полного торжества, когда всё – словно в начале мира, и только сверкают звёзды во тьме. Лишь иногда… робкий шелест в листве, писк агонии в высокой траве, удар щуки в камышах…

Но, как только мы осознаём этот миг, тут же чувствуем – что-то изменилось, что-то сдвинулось с мёртвой, тёмной точки! И всё уже стало другим. Тьма уже не такая густая, а звёзды бледнеют и гаснут одна за другой. На востоке уже виден свет, он зреет, наливается теплом и вдруг… запела первая птица, и повеяло лёгким, пахнущим травой, ветерком. Крики петухов несутся над туманной дымкой полей, а когда показывается над горизонтом ослепительный край солнца, туман становится, золотистым, и сверкают радостно окна белой церкви на холме.