Усаживаясь с помощью усмехавшегося Дмитрия в по­возку, Рэйвен приказала себе не думать о том, что может приключиться с самим Дмитрием или его невыносимым дружком-англичанином. Через несколько дней она вооб­ще окажется под защитой своего кузена Филиппа, и худшее останется позади. Расправив атласные юбки платья на потертом сиденье, она выглянула из окошка. Дмитрий как раз садился на приземистую гнедую лошадь, а Шарль Сен-Жермен уже ждал его верхом на таком же гнедом скакуне.

Индийский возница что-то резко крикнул, и лошади резво припустили по пыльной дороге, поднимая облако пыли, в котором скрылись и широкие плечи Шарля и могучая фигура Дмитрия.

– Боже, смилуйся над нами! – страстно зашептала Дэнни, когда их немилосердно затрясло на ухабах. Старая повозка жутко раскачивалась и так громко скрипела, что расслышать что-нибудь было невозможно. – И так бу­дет всю дорогу до Лахора? – прокричала Дэнни на ухо Рэйвен.

– Наверное, – пожала плечами Рэйвен, завидуя Шарлю с Дмитрием, скакавшим на свежем воздухе, а не трясшимся, как они, в духоте и пыли. Из-за серой завесы они вынуждены были опустить на окно потрескавшуюся кожу, и дышать стало вовсе нечем. Да, согласилась она с Дэнни, подобная поездка превратится в муку, если дорога не станет хоть чуточку ровнее. Но жаловаться она не станет, решила Рэйвен, стиснув зубы. Не стоит давать Шарлю Сен-Жермену лишний повод поязвить на ее счет.

Деревня осталась позади, и они ехали уже через до­лину с черной плодородной землей. Окружающие дорогу холмы были покрыты сочными зелеными деревьями и гус­той шелестящей травой. В небе кружили коршуны и ка­кие-то экзотические птицы с пурпурно-лиловым оперением. Движение на дороге было довольно оживленным, во вся­ком случае, так показалось Рэйвен, еще не отвыкшей от уединенной жизни на борту клипера. Крестьяне, возвра­щавшиеся в город с полей, торговцы на верблюдах, купцы верхом на взмыленных лошадях – все это казалось ей большой пестрой толпой. И как отметила про себя Рэй­вен, лишь немногие обратили внимание на раскачивающу­юся повозку, а вот Шарль и Дмитрий стали объектом пристального внимания и перешептываний. Однако, что с облегчением заметила Рэйвен, во взглядах черных глаз, скользивших по парочке широкоплечих гигантов, не было враждебности. Может быть, опасность не так уж и вели­ка, как пытался внушить ей Шарль Сен-Жермен? Но тут же она вспомнила, что оба мужчины вооружены до зубов: у каждого по паре пистолетов, а у Дмитрия еще и иож с длинной рукояткой и короткий кинжал, засунутый в голе­нище сапога.

– Хоть бы возница ехал потише, – простонала Дэнни, но тряска даже усилилась, когда деревня оста­лась позади.

– Чем скорее мы приедем в Ханапур, тем лучше, – терпеливо пыталась объяснить ей Рэйвен, продолжая размышлять об опасностях, которые могли бы угрожать им без вооруженного эскорта. Она знала не только о неуго­монных сикхах, но и о дорожных разбойниках – тех на­зывали «распорядителями». Стоило им захотеть, и повозка легко могла стать их добычей. Конечно, ситуация пока отнюдь не критическая, утешала себя Рэйвен. Один у6ийца еще не доказательство того, что все население пылает ненавистью к британцам.

«Я знаю, вы очень спешите поскорее получить свои деньги и отправиться в обратный путь, мисс Рэйвен, но не могли бы мы хоть немного погостить у мистера Фи­липпа, прежде чем поедем домой?» – спрашивай её Дэнни.

Рэйвен прекрасно видела, как сильно сдала няня за время их путешествия. Она постарела и похудела, в воло­сах появилось еще больше седины, а морщины, казаюсь, испещрили все её лицо. Очевидно, поездка стала для Дэнни настоящим испытанием. Рэйвен почувствовала раскаяние за то, что пришлось пережить старушке. А сама она? Столько успела претерпеть, что и в самом страшном сне не увидишь! Сперва шок от смерти отца, затем ужас, что не удастся спасти Нортхэд, потом путешествие… Хотя ее и не мучила морская болезнь, но сколько же она вынесла! Сколько нервов стоило хотя бы то, что она и Дэнни отда­ны на милость банды контрабандистов! Но все это было пустяком по сравнению с теми муками, которые ей причиняло безответное чувство к бессердечному капитану. Эта любовь изменила её раз и навсегда. Из блаженной невин­ности детства Шарль Сен-Жермен бросил ее в пучину жизни взрослой женщины с просыпающейся чувствен­ностью, о существовании которой она и не подозревала. Высоты блаженства, которых они оба достигли во время их последнего любовного свидания, все еще вспоминались ей, и она даже в самых сокровенных глубинах своего сердца не смогла найти сил, чтобы солгать себе, что такое воз­можно с другим мужчиной. Нет! В том-то и несчастье, что никто, кроме этого треклятого Шарля Сен-Жермена, капитана «Звезды Востока» и бывшего графа де Монтер­рей, никогда не вознесет ее в подобный испытанному ею волшебный мир экстаза.

– Вы не заболели, мисс Рэйвен? – всполошилась Дэнни. Рэйвен вспыхнула от смущения. И что это ей пришло в голову думать о таких вещах? Ну вот, даже при мысли о близости с ним сердце зачастило. Немедленно прекратить!

– Нет, – грустно ответила Рэйвен. – Я просто устала, как и ты, и обещаю, что мы не тронемся с места из Лахора, пока не будем готовы к обратной поездке.

Старушка одобрила это здравое решение. Она опаса­лась, что Рэйвен будет настаивать на немедленном воз­вращении в Корнуолл. Но хотя Дэнни и самой не хватало домашнего очага и она мечтала поскорее очутиться в своей залитой солнцем комнатке в Нортхэдс, она была уверена, что, случись непредвиденная задержка, сэр Хадриан су­меет осадить яростные атаки сквайра Блэкберна.

Обе женщины замолчали. Дэнни размечталась о том, что будет делать, когда вернется в Нортхэд, о починке белья, о заготовках провизии на год, о новых нарядах, которые надо будет сшить для ее ненаглядной хозяйки. А Рэйвен удрученно размышляла о зеленоглазом дьяволе, ехавшем верхом впереди повозки. Как они и опасались, вторая половина дня показалась бесконечной, грохочущая тряская повозка была настолько неудобна, что ни одна из них не сомкнула глаз. Когда они наконец остановились, Рэйвен почувствовала, что во всем ее теле нет ни одной живой косточки – все ныло и болело. Со стоном она встала на ноги, опершись на руку улыбающегося Дмит­рия. Колени ее подогнулись, но Дмитрий успел подхва­тить её за талию. Интимность этого жеста вызвала гримасу недовольства на лице капитана, наблюдавшего за проис­ходящим со стороны.

– Крепитесь, малышка, кажется, ваши ножки затек­ли, – добродушно заметил Дмитрий.

– И ножки, и абсолютно каждая косточка, – пожа­ловалась Рэйвен. – И как вам не совестно обрекать нас с Дэнни на такие муки?

Русский великан рассмеялся, заметив упрек в глазах Рэйвен.

– Но это частичка того, что делает Индию неповто­римой, мой изысканный цветок! Не волнуйтесь. Капитан решил остановиться сегодня чуть раньше…

– Я подумал, что миссис Дэниэлс, вероятно, утоми­лась, – подтвердил Шарль, подходя к ним со стороны бунгало, где он только что передал лошадей кланяющему­ся конюху. Его зеленые глаза заметили осунувшееся личико Рэйвен, но их ледяное выражение дало понять де­вушке, что он беспокоился только из-за Дэнни.

– Благодарю вас, сэр, вы так внимательны! – бла­годарно воскликнула Дэнни. А Рэйвен раздосадовало, что этому змею вновь удалось внушить пожилой женщине уважение к себе. – Правда ли, что мы проведем здесь ночь, капитан? – с сомнением добавила Дэнни, осматри­вая низкое строение из дерева и самана, узкие окошки которого были почти скрыты побегами вьющейся буген-виллси.

– Тут условия вполне приемлемые, вот увидите, – пообещал Шарль и что-то приказал на безупречном урду ожидавшему его индусу.

Индус средних лет отвел Рэйвен и Дэнни в доволь­но приятную комнату, обставленную вполне приличной мебелью. Сами Шарль и Дмитрий отправились просле­дить за лошадьми, которых следовало накормить, напо­ить и почистить. Спустя несколько минут появилась стайка женщин, готовых оказать англичанкам любую услугу. С их помощью путницы в мгновение ока умылись, сняли пыльную одежду, переоделись, и только тогда в комнату внесли полный поднос всяких лакомств и фруктов, здесь уже стоял и свежезаваренный чай. Успев привыкнуть к такому невероятному числу слуг у Трентхэмов, Рэйвен лишь слабо улыбалась, пока они деловито суетились, а затем, кланяясь и бормоча свое «салам», мгновенно ис­парились.

– Святой Иуда, ну и проголодалась же я, – про­стонала она, буквально набросившись на лепешки, заме­нявшие здесь хлеб, и отхлебывая горячий сладкий чай. – А ты разве не хочешь, Дэнни? Ну хоть кусочек! – спро­сила она, удивленно взглянув на старушку, не проявив­шую особого энтузиазма при виде пищи, лишь с любопытством глядевшую в окно. Наступали сумерки, в фиолетовом небе с шумом порхали черные тени летучих мышей, вылетевших на охоту, издалека доносился вой шакалов.

– Я слишком устала, чтобы есть, – созналась Дэн­ни, снимая свои ботиночки; с болезненной гримаской она опустилась на плоское ложе, которое выбрала для себя. Но тут же удивленно ойкнула, так как постель оказалась гораздо удобнее и мягче, чем она предполагала. – На­верное, я лягу спать прямо сейчас.

– Так рано? – удивилась Рэйвен, но глаза Дэнни уже закрылись, и, судя по всему, она даже не слышала вопроса девушки.

Рэйвен улыбнулась и в полной тишине доела свой ужин. Стоило ей солидно подкрепиться, как усталость почти исчезла, и она на цыпочках вышла из комнаты на длин­ную веранду бунгало. Ее темно-синее платье слилось с быстро наступившей темнотой.

Все было тихо, если не считать методичных завыва­ний шакалов и бродячих собак. Рэйвен задумалась: что там поделывают сейчас Шарль и Дмитрий? Их она не видела с момента прибытия. Через плотные шторы не просачивалось ни лучика света, не догадаешься даже, есть ли в доме постояльцы. Расправив шуршащие юбки, Рэй­вен села на ступеньки и подперла подбородок рукой, блуж­дая глазами в темноте.

Только она успела привыкнуть к звукам окружавшей ее ночи, как послышались приглушенные звуки разговора, доносившегося с другого конца дома. Разобрать что-либо было невозможно, но раскатистый смех, взорвавший ноч­ную тишину, мог принадлежать только Дмитрию. Инте­ресно, с кем это он беседует? Только не с Шарлем, решила Рэйвен, потому что зеленоглазый капитан не был склонен к веселью, особенно такому, которое могло привлечь чье-либо внимание.