— Они подружки Эстелл.

— Прекрасно. — Она стряхнула его руки.

— Трейси, что касается Эстелл… — запинаясь, проговорил он.

Она резко повернулась, чтобы взглянуть на него:

— Оставь это, Энтони.

— Оставить?

— Забудь, если это тебе больше нравится.

Теперь он выглядел раздраженным.

— Послушай, Трейси, если бы не это твое ирландское упрямство, если бы ты послушала меня хоть минутку, то ты бы поняла, что Эстелл не представляет никакой опасности…

— Ха!

— А что касается Триш и ее подружек, то они все хотят купить билеты на вечер у бассейна у Эллингтона.

— Ой, огромное тебе спасибо, Энтони. Ты тоже там будешь?

— Мы будем там вместе.

— А вдруг ты там утонешь? — Трейси внезапно рассмеялась: ситуация показалась ей абсурдной. — Скажи мне, Дон Жуан, есть ли тут хоть одна женщина, которой не хотелось бы запрыгнуть к тебе в кровать?

Это его позабавило.

— А как насчет тебя?

— Что ты имеешь в виду «насчет тебя»?

— Ты не хочешь запрыгнуть ко мне в кровать?

— Я и так сплю в твоей кровати, забыл?

— Думаю, она теперь стала ничьей. Не успела Трейси ответить, как на бетонную дорожку выскочила Триш.

— Энтони, дорогой, они играют нашу песню! — И, схватив за рукав, она развернула его, бросив через плечо знакомое: — Ты ведь не возражаешь, золотко?

— Я возражаю, — сквозь сжатые зубы проговорила Трейси, но Триш и Энтони ее не услышали. — Я возражаю, — сердито повторила она самой себе, топнув ногой по бетону.

Девушка вошла в ангар и смешалась с толпой танцующих. Она отыскала Триш и Энтони, похлопала Триш по плечу и любезно произнесла:

— Я возражаю, Триш.

Не давая ей возможности ответить, Трейси крепко взяла Энтони за руку и оторвала его от огорченной рыжей девицы. Несколько мгновений они с Энтони вальсировали молча, хоть он и смотрел на нее с веселым удивлением. «Кажется, я лишила его дара речи!» — с удовлетворением подумала Трейси.

Они двигались под музыку вальса, как будто были созданы друг для друга и их тела идеально подходили друг другу. Трейси крепко прижимала Энтони к себе, наслаждаясь прикосновением его мускулистой груди, этим возбуждающим теплом, от которого ее соски всегда покалывало. Она вдыхала его запах, находя его еще более соблазняющим из-за легкой примеси дыма и пота. Ей нравилось, как нежно поблескивали его темные глаза и как свет падал на правильные черты его лица и плясал в густых волосах.

Наконец, когда они повернули за угол и оказались подальше от шумного оркестра, он заговорил:

— Да, тебе можно, Трейси.

— Прошу прошения? Что мне можно?

— Ну ты же попросила, верно?

— Что попросила?

— Станцевать с тобой этот танец. — Он рассмеялся. — Разве ты не знаешь, как он называется? Это «Можно, я буду танцевать с тобой до конца жизни?».

* * *

Трейси молчала всю дорогу домой, хотя не возражала, когда Энтони пошел проводить ее. Наверху они смущенно стояли в комнате, пока он не спросил:

— Я по-прежнему в немилости, Трейси?

Она не ответила, но почувствовала, что с трудом удерживает улыбку. Он был таким красивым в обтягивающих джинсах и хорошо сидящей клетчатой рубашке, а его глаза глядели так искренне и беззащитно, что она вынуждена была смягчиться:

— Ну, думаю, ты не виноват в том, что такой неотразимый, — во всяком случае, не только ты в этом виноват.

— Послушай, Трейси, мне понадобилось бы мачете, чтобы отбиваться от всех этих дамочек. А как ты думаешь я себя чувствовал, когда ты танцевала с тем банкиром под музыку «Детка надела свои синие джинсы»?

— С ним? Да он такой старый, что годится мне в сладкие папочки.

— Вот этого я и боялся.

— О, на какие только жертвы приходится идти ради этого благородного дела, — трагическим голосом проговорила она, повторяя его собственные слова. — Даже на то, чтобы танцевать с банкирами под песню «Детка в джинсах».

Он подошел к ней ближе.

— Детка, если бы ты видела то, что я, когда вижу тебя в джинсах, то ты бы ни на минуту не усомнилась в том, с кем я хотел бы быть и сегодня днем, и сегодня ночью.

Она больше не сдерживала улыбку.

— Если бы я могла видеть то, что ты, когда ты видишь меня в джинсах, то я испытывала бы совсем другие чувства, — заметила девушка.

— Это правда, — признался он, ухмыляясь.

— Расскажи мне, что ты видишь. Он покачал головой:

— Лучше спроси, что я хочу сделать.

— Что ты хочешь сделать, когда ты видишь меня в джинсах?

— Сорвать их с тебя.

— Только джинсы?

— Все.

— Ну, это можно устроить. — Когда он не ответил, а только лениво улыбнулся ей, она добавила: — Знаешь, парень, ты тоже совсем неплохо выглядишь. Если этот день мне что-то и доказал, то лишь то, что у меня есть вкус.

— У тебя есть я. Принадлежу душой и телом.

— Правда? — поддразнивающе произнесла Трейси. — Я не уверена. Сегодня ты был похож на прекрасного принца на балу, выбирающего себе пару из целой толпы красивых девушек.

— А может, этот принц уже выбрал себе принцессу, которую он искал всю жизнь, — сказал он, и у него перехватило голос. Вот оно что!

— Ой, Энтони! — В одном порыве она пронеслась через комнату и оказалась в его объятиях, жадно целуя его.

— Bay! — воскликнул он, возвращая поцелуй с таким же пылом. Через несколько секунд уже гораздо более серьезным голосом он проговорил: — Кажется, этот день доказал, как нам трудно держаться друг от друга подальше.

— Да. Ты тоже это почувствовал?

— Терзался каждую секунду, когда мы были не вместе.

— Даже когда ты был с этой Тиш?

— С Триш. Особенно тогда. Она такая ломака, а ты такая искренняя, такая настоящая.

— Ты тоже. Э… Энтони? — Она замолчала, потом собралась с духом и спросила: — Ты не считаешь, что сейчас пришло время закончить то, что мы начали тогда на диванчике? — Когда он отодвинулся и пристально посмотрел на нее, она добавила: — Я хочу сказать… э-э… что мы знакомы уже несколько недель.

— Трейси, то, что я начал на диванчике, подошло бы для такой, как Триш…

— Конечно, нет! Ты и Триш? На моем диванчике?

— Послушай, я говорил предположительно.

— Не хочу, чтобы ты занимался этим с Триш, ни предположительно, ни как-либо еще!

— Подожди, детка. — С рассерженным видом он крепко ухватил ее за плечи. — Я пытаюсь объяснить тебе, что простой и быстрый секс на диване — это было бы хорошо для такой девицы, как Триш, но я хочу гораздо большего для моей особой девушки.

Трейси растаяла.

— Тогда мы можем попробовать на кровати? — с готовностью спросила она.

Он хмыкнул и обнял ее, но дрожание рук выдавало его настоящие чувства.

— Почему так получается, Трейси, — как бы ты ни хотела заняться со мной любовью, я знаю, что в твоей душе есть нечто отталкивающее меня?

— Отталкивающее тебя?

Он отклонился и страстно посмотрел ей в лицо:

— Я чувствую, что недостаточно хорошо знаю тебя, дорогая. Еще не все барьеры рухнули. Можешь назвать это своим упрямством, своим панцирем, чем угодно. Но я чувствую, что в тебе есть что-то, а может, и многое, о чем ты мне не говоришь.

При этих словах ее сердце неистово забилось, и она виновато отвела яркие голубые глаза. Он тотчас взял ее лицо в руки, заставляя встретиться с ним взглядом.

— Есть что-то, о чем ты мне не говоришь, — повторил он. — А я хочу знать все. Понимаешь, дорогая, мне недостаточно обладать тобой физически, Я хочу разделять твои мысли, твои чувства — все, что есть в твоей душе.

Его электризующие слова обжигали ее, словно огнем.

— Энтони, это звучит невероятно.

— Так и будет. Когда придет время. — Он почти стонал сейчас, и его руки напряглись. — Это будет так правильно, так хорошо…

— Сейчас тоже хорошо.

— Я хочу дождаться, когда мы оба будем умирать от желания и не сможем больше выносить…

— Я не могу вынести и сейчас.

— Я хочу, чтобы мы срывали друг с друга одежду…

— Я готова сорвать с тебя…

— Это чудесно, принцесса. Спокойной ночи.

Это чудесно, принцесса? Спокойной ночи? Он действительно сказал ей эти слова, торопливо поцеловал в лоб? И ушел? Реальность наконец дошла до нее сквозь туман страсти. Да, он ушел, это подтверждал и мягкий щелчок дверного замка. Их свидание кончилось, как и остальные, полным разочарованием. Чего же он дожидается?

Трейси кинулась на балкон и принялась вглядываться в темноту, отыскивая его. Он хотел, чтобы обрушились все барьеры, а сам даже не объяснил ничего о таинственной Эстелл!

— Куда ты идешь, Энтони? — крикнула она. — Отыскивать Эстелл? Или Триш?

Он не услышал ее. Он был уже далеко, направляясь к своей машине, и лунный свет сиял на его волосах как нимб.

Глава 7

— Ты хочешь сказать, что тебе надо сто долларов на книгу о язве желудка? Я бы ни за что не заплатила столько, чтобы заглянуть кому-нибудь в кишки.

Это было неделей позже, и Трейси сидела в своем маленьком кабинете в здании Хьюстонской театральной труппы и говорила по телефону со своим братом Риком.

— Ну ладно, — продолжила она, когда он застонал в ответ. — Я чувствую себя каким-то скрягой-миллионером. Я знаю, что тебе обязательно нужна эта книга и что ты ненавидишь просить. Я завтра вышлю тебе чек. Но уж, пожалуйста, выучи все, что только возможно, о гастроэнтерологии, ладно? Думаю, у меня от тебя будет язва. Хорошо-хорошо, я шучу. Будь здоров, братец.

Трейси со вздохом положила трубку и откинулась на спинку крутящегося кресла, потягиваясь и разминая затекшую шею. Пока она разговаривала с братом, ее позвонки сводила судорога. Девушка не могла винить брата — он занимался по девяносто часов в неделю и к тому же подрабатывал. Их мать была очень ограничена в средствах и совсем не могла помогать сыну. Поэтому Трейси делала все, что могла, для поддержки старшего брата.