— Да, я понимаю и не отрицаю. Я не знал. Вовсе не знал. И все это вы объяснили Дуайту в письме?

— Насколько уж смогла.

Росс прошелся по комнате, некоторое время оба молчали.

— Ваш побег, как вы это называете, для Дуайта оказался особенно тягостным из-за его отношений с одной женщиной несколько лет назад, с пациенткой... — сказал Росс.

— Да. Карен Дэниэл. Я про нее знаю.

— Я его не защищаю, но полагаю, что подобное прошлое — плохая основа для любых действий, которые могут выглядеть неблагородными. Он не желал, чтобы люди подумали, будто он женится на вас из-за денег.

— Люди! Если всю жизнь только и беспокоиться о том, что подумают люди, так и просидишь до конца дней у камина.

— Полностью согласен. И уверен, что в целом и Дуайт тоже. Но он на редкость чувствительный и щепетильный человек. Я понимаю его точку зрения, а теперь понимаю и вашу. Но если вы любите друг друга, то неужели из этой неразберихи нет другого выхода?

— Жить с ним в сторожке, где всего три комнаты, и поссориться с дядюшкой, находящимся всего в нескольких милях оттуда, чтобы вся округа об этом знала?

— Нет... Но разве не лучше было бы с ним повидаться, когда он проделал такой долгий путь ради разговора с вами.

Она взглянула на Росса с осуждением.

— Я не железная, хотя, без сомнения, вы именно такой меня и считаете.

— Нет, — ответил Росс. — Не считаю. В глубине души я нахожу вас всё более и более женственной.

Мгновенно вспыхнув, она сказала:

— Полагаю, пора озвучить ваше предложение.

— В скором времени вы можете получить от меня предложение другого рода. Вы еще любите Дуайта?

— Весьма экстравагантно!

— Нет, — Росс прикоснулся к руке девушки. — Ответьте, Кэролайн.

Она покачала головой.

— Это беседа меня смущает.

— Всю эту неделю и часть следующей Дуайт будет в Плимуте. Если вы поедете со мной, когда в четверг я отправлюсь в обратный путь...

Кэролайн бросила на него сердитый взгляд.

— Да вы с ума сошли!

— Разве? Зависит от ваших чувств к нему.

— Совершенно от этого не зависит.

— От чего же тогда? Вы можете быть в Плимуте к воскресенью. Неужели вы не считаете, что стоит в последний раз встретиться? Вы никогда не обсуждали это по душам наедине, без присутствия кого-либо еще, не так ли?

— В таких случаях трудно ожидать разговора по душам.

— Сомневаюсь. В любом случае, это ваша последняя возможность с ним увидеться.

— Не думаю, что вам удастся воззвать к моим чувствам.

— Но ведь факты вы не можете игнорировать.

— А вы именно этим и занимаетесь. С тех пор как мы расстались, факты не изменились. Мы не придумаем лучшего выхода из положения.

— Но факты изменились. Теперь вы не заставляете его покинуть друзей в Соле. Он делает это по своей воле. Раньше я не понимал, почему вы посчитали это необходимым. Теперь понимаю. Если вы встретитесь сейчас, то он больше не будет об этом думать.

— Но он записался во флот.

— Да. Теперь вы не сможете спокойно уехать в Бат. Обстоятельства изменились, как к лучшему, так и к худшему. И стоит их обдумать.

Казалось, на мгновение она начала колебаться. Но потом энергично покачала головой.

— Это невозможно.

— Только один человек может сделать это возможным, и это вы.

— Да... вы правы! Совершенно правы, Росс. Я говорила так, будто все слабости и ошибки были с его стороны. Думаете, у меня было недостаточно времени, чтобы взглянуть на собственные? То, что случилось, и как это случилось, показало мне саму себя. Знаете, на что это похоже, когда гнев и сожаления так велики, что причиняют боль, и вы продолжаете причинять себе боль, снова и снова, как будто нет никакого выхода. И это не изменилось. Как и вероятность, что подобное произойдет снова.

— Почему?

— Что ж, может, вероятность и уменьшилась, но никуда не исчезла. Да и как это возможно? Если бы я научилась лучше понимать его чувства, то стала бы другим человеком. Но я им не стала — я осталась собой. Я не только многого ожидаю от него, но и он ожидает от меня многого. О жизни в браке я знаю не так хорошо, как вы, но мне трудно представить худший способ ее начать. Трещина расширяется в обе стороны, и она весьма глубока. Я просто не наберусь храбрости, чтобы снова нанести себе эти раны, да и ему тоже.

Они замолчали.

— И единственная встреча, — продолжила Кэролайн, — ничего не изменит, как бы вам ни казалось. Я и так уже слишком многое сделала — перевернула его жизнь вверх тормашками, а потом снова его покинула. Пусть живет дальше, в спокойствии.

Росс вытащил из кошелька и развернул лист бумаги.

— Вот чек. Пусть ваш банкир пришлет расписку.

Кэролайн взяла бумагу. Россу не нравилось, что он потерпел поражение, ни капли.

— Я должен сказать вам кое-что еще. Вашему дядюшке не стало лучше. Дуайт сказал мне, что сдерживает его болезнь, но вероятно, состояние его здоровья более не улучшится. Думаю, когда Дуайт отправится в море, вам следует приехать.

— Хорошо.

Она на время будто лишилась всяких сил, Росс не видел ее такой прежде, эмоции ее утомили. Кэролайн попросила его встретиться вечером с ее дядюшкой и тетушкой, но Росс отказался под предлогом неотложных дел. На прощанье он сказал:

— Если перемените своё решение до четверга, то найдете меня в «Митре» на Хедж-лейн. Это неподалеку от парка Лестер.

— Хорошо, — ответила Кэролайн. — Но я не передумаю.

И Росс вышел на оживленную улицу.


Глава пятая


Пока Росс отсутствовал, с Демельзой произошел неприятный случай. Она приняла приглашение на чай от миссис Френшэм, сестры сэра Джона, которая снова к нему наведалась, и учитывая, что денек выдался приятным, а Брюнетка находилась в Труро, Демельза решила пройтись пешком. Самый короткий путь пролегал по галечной дороге вдоль скал, тянувшихся к Солу, а затем шел вдоль обрыва вверх, огибая земли Тренвита, и до самого Тревонанса.

Гаррик решил составить ей компанию. Была в нем одна забавная черта — отдыхая после гонок за зайцами, пес и бровью бы не повел, гуляй хозяйка хоть весь вечер по краю оврага, но если она куда-то собиралась, Гаррик мгновенно это понимал и ни за что не позволял отправиться в путь без него.

Пес стойко следовал за ней всю дорогу, лишь изредка издавая приглушенное рычание. Гаррику уже исполнилось десять, но пес с легкостью справлялся с возрастом, как и с громадными размерами. Его черная и кудрявая, как у барана, шерсть выглядела так, будто в ней завелась моль, отсутствовало несколько нужных зубов, потерянных в ненужных боях, Гаррик плохо видел одним глазом, но это были последствия сражений, а не времени. Иногда Демельза подозревала, что пес относится к жизни, как человек средних лет. Гаррик видел разницу между кроликом, способным броситься вскачь, прежде чем до него добежишь, и брошенной костью, которая будет лежать, пока к ней не подойдут и больше не исчезал на несколько дней на вылазки по окрестностям. Джереми обожал Гаррика и тискал его всеми возможными способами.

Когда Гаррик отстал, Демельза не позвала его, зная, что изучив подающую надежды нору, вскоре пес вернется, к тому же здесь, среди кустарника, он не мог пораниться. Мысли Демельзы были где-то далеко, поэтому, когда она услышала выстрел, ей потребовалось несколько секунд, чтобы связать его с неистовым лаем, последовавшим после. Затем она увидела катающегося по земле Гаррика и бросилась к нему через вереск, встревоженная и пылая гневом. Когда хозяйка опустилась перед Гарриком на колени, из-за боли он укусил ее за запястье, но она с силой раздвинула его челюсти и попыталась определить, куда ранили собаку. Отстрелили часть уха, один кусок болтался, кровь заливала глаза, отчего пес пугался еще больше. Других повреждений Демельза не обнаружила.

За спиной хрустнула ветка, и кто-то сказал:

— Миссис, это ваша собака?

Демельза подняла голову. Перед ней стоял странный, неряшливо одетый мужчина со старым охотничьим ружьем в руке. Другой человек, похожий на первого, шел по вереску.

— Это вы стреляли?

— Я, миссис. Похоже, только слегонца задел...

Демельза поднялась.

— Задел! Вы могли его убить! Боже милостивый, вас следует посадить в тюрьму! Кто вам дал право стрелять, не убедившись, что поблизости нет людей? Сюда, Гаррик! Ко мне, мальчик!

Гаррик подскочил и начал бегать кругами, тряся головой, а затем принялся кататься на спине, пытаясь унять боль.

Мужчина потер лоб.

— Просто подчиняемся приказам, миссис. У вас нет права находиться в частных владениях.

— Частных владениях? Это общественные земли! Приказам? Чьим приказам? О чем вы говорите?

Подошел второй мужчина. Крупнее и старше первого, однако, с заметным семейным сходством.

— Ничего, Том, я разберусь. Вы на частной земле, миссис, и всех собак в округе велено отстреливать. Вы спрашиваете, чьи приказы. До самого моря — это земли Тренвита...

— Не может быть!

— О да, может. И еще кое-что. В последнее время пропало слишком много овец...

— Гаррик таким не занимается! Вы должны знать, что молодые собаки...

— Глянь, как скачет, — хихикнул Том, — прям старинный танец выплясывает, вот умора.

— Сейчас сам попляшешь, дурень! Я доложу о вас мистеру Уорлеггану! Я миссис Полдарк, кузина миссис Уорлегган, посмотрим, что будет, когда она об этом узнает!

Том снова захихикал.

— Ага, слыхали мы о вас, миссис. Вы навроде вашего пса, не больно благородных кровей.

Если Гаррик чем и отличался, так это упрямством, а не умом, но в это мгновение он продемонстрировал проницательность, цапнув Тома за ногу. Тот заорал и отскочил, замахнулся мушкетом, но не попал. Его спутник сделал шаг назад, а Демельза прыгнула к Гаррику, и в суматохе они не сразу заметили всадника, приближающегося по зарослям вереска. Демельзе удалось схватить Гаррика, и один из мужчин, тот, что постарше, сказал: