— Я попрошу тебя не делать этого, если ты серьезно хочешь, чтобы я очищал яблоки, — сказал он, с округлившимися глазами.

— Я никогда не шучу насчет пирога, Саймон. — Я посыпала немного муки на мрамор.

Он молчал и смотрел на меня, как я раскатываю корж для пирога, дыша через рот.

— Итак, что ты собираешься делать с этим? — спросил он, своим низким голосом.

— С этим? — спросила я, перегнувшись через борт, и, возможно, немного выгибая спину, что я и делала.

— МММ-хм, — ответил он.

— Я собираюсь раскатывать эту основу. Видишь, вот так, — подразнила я снова, раскатывая скалкой назад и вперед по тесту, убедившись, что я прогибала спину каждый раз и подталкивала вперед своих девочек.

— Боже мой, — прошептал он, а я шаловливо усмехнулась над ним.

— С тобой все в порядке, здоровяк? Это пока только верхний слой, а мне еще нужно обработать низ, — игриво сказала я через плечо.

Его руки схватились за край прилавка.

— Яблоки. Яблоки. Почистить несколько яблок, — сказал он себе и отвернулся в сторону дуршлага, наполненный яблоками в раковине.

— Позволь мне дать тебе ножик, — сказала я, подходя к нему сзади и прижимаясь напротив него, я вилась вокруг его стороны, захватывая овощечистку с другого конца раковины.

Это было весело.

— Очистка яблок, просто почистить яблоки. Не чувствовать твои сиськи. Нет, нет, не я, — он шептал, когда я открыто, смеялась над ним.

— Вот, очисть это, — сказала я, сжалившись над ним, и удалив себя от его приготовлений. Я принюхалась к его футболке.

— Ты только что понюхала меня? — спросил он, все еще отвернувшись.

— Я, возможно, — призналась я, возвращаясь к своей скалке, которую крепко сжимала.

— Я так и думал.

— Эй, если ты можешь понюхать, то и я могу понюхать,— стрельнула в ответ я, вымещая свое сексуальное расстройство на беззащитном Pate Brisee [ от фран. Песочное тесто].

— Только честно. Так как я пахну?

— Хорошо. Очень хорошо, на самом деле. Немного мягко?

— Так и думал, я потерял дозатор кондиционера для белья, — признался он.

Я засмеялась, и мы продолжали раскатывать коржи. Через пятнадцать минут, у нас была миска очищенных и нарезанных яблок, идеально прокатанный корж для пирога, и мы оба потягивали наши первые бокалы вина.

— Ладно, что дальше? — спросил он, вытираясь от муки и убирая все.

— Теперь мы придадим пикантности, добавим немного цитрусовых, — ответила я, выстраивая корицу, мускатный орех, сахарницу и лимон.

— Ладно, где ты хочешь чтобы я встал? — спросил он, стараясь показать мне свои руки, все еще покрытые в муке.

Видения пронеслись у меня в голове, и мне пришлось воздержаться от приглашения, показывая ему точно, где я его хотела.

— Сначала сотри все с себя, а затем мы начнем. Ты можешь быть моим помощником.

Он оглянулся в поисках бумажного полотенца, а я повернулась, чтобы посмотреть, где его оставила. Я уже начала ухватываться за него на столешнице, когда почувствовала две очень сильные и крайне конкретные руки, размещенные на моей заднице.

— Эм, привет? — сказала я, застыв на месте.

— Привет, — ответил он бодро, не отпуская свои руки.

— Объясни, пожалуйста, — предложила я, стараясь не замечать, как мое сердце пытается покинуть тело через рот.

— Ты сказала мне, чтобы я нашел, обо что вытереть руки, — он заикался, пытаясь изо всех сил не смеяться, когда его щеки начали немного подрагивать.

— И ты решил, что это моя задница? — Я засмеялась, и повернулась обратно к нему лицом, убирая его руки с моей собственной попы.

— Что я могу сказать? Я фамильярничаю со своими соседями, — ответил он, его глаза метались туда-сюда между моими губами и глазами.

— Мы делаем пирог, мистер. Буду благодарна, если ты вспомнишь о своих манерах. Никто не трогает мою задницу без приглашения. — Я захихикала, все еще держа его руки.

Я почувствовала, как его палец очертил маленькие круги у меня на ладони, и в голове «дурненько» поплыло. Этот парень станет моей погибелью. — Иди туда, лапай и заниматься делом, — поручила я.

Он ухмыльнулся и отвернулся, что дало мне возможность пробормотать «о, мой бог», не встречаясь с ним взглядом и продолжить работать с миской и яблоками.

— Ладно, делай, что я скажу, понял? — сказала я, пересыпая сахар в миску.

— Понял.

Я начала бросать яблоки и Саймон следовал моим инструкциям, как по бумаге.

Когда я попросила больше сахара, он подсыпал. Когда я попросила больше корицы, он выполнил. Когда я попросила его, выжать лимон, он выжал его так хорошо, что мне было трудно держать язык за зубами от его горла.

Я металась и пробовала, и когда они были, наконец, в готовы, я поднесла кусочек к его рту.

— Открой, — сказала я, и он наклонился.

Я положила яблоко на его язык, и он прикусил его зубами, прежде чем я успела убрать свои пальцы. Он позволил губам захватить приблизительно два, и я медленно вытягивала их, чувствуя его изящно и сознательно обернутый язык вокруг них.

— Вкусно, — сказал он мягко.

— Ха, — ответила я, оглядывая на секс на двух ногах, находящийся передо мной.

Он жевал.

— Сладкая. Сладкая, Кэролайн.

— Ха, — я успела снова. Мозг знал, что это было плохо, Сердце билось в груди.

— Тебе хорошо? — спросил он, зная, что улыбка в опасной близости, граничащая с ухмылкой.

— Мне хорошо, — ответила я, горя от пальцесношения. Перемирие отстой, гарем отстой. Кто это заботит, если нет «О»? Мне нужно немедленно вступить в контакт с этим мужчиной в самом худшем смысле этого слова.

Моя сексуальная стена была поражена, и когда я приготовилась разорвать одежду с его тела, бросить его на землю и объезжать среди груды яблок и корицы, направляя нас скалкой, мой телефон зазвонил.

Спасибо, господи.

Я посмотрела на голубоглазого дьявола и пустилась через всю комнату, подальше от затуманещаго мозг вуду. Я видела его лицо, когда бежала, и он выглядел немного разочарованно.


— Девочка, что ты делаешь сегодня вечером? — взвизгнула Мими в трубку.

Я отстранила ее подальше от своего уха, пока не началось кровотечение. У Мими было три уровня звука: нормально-громкий, возбужденно-громкий и опьяненно-громкий. Она была взволнована, применяя опьяненно-громкий.

— Я готовлюсь обедать. Где ты?— спросила я, кивнув Саймону, который начал выкладывать яблоки на корж в блюдо.

— Я хочу выпить с Софией. Что ты делаешь? — закричала она.

— Я же сказала тебе, готовлюсь обедать! — Я засмеялась.

Саймон вышел в гостиную с пирогом в руках.

— Я должен положить это в печь? — спросил он.

— Держись, Мими. Пока нет, мне еще нужно смазать его немного кремом, — сказала я ему, и он нырнул обратно на кухню.

— Кэролайн Рейнольдс, там, что, был мужчина! Кто это был? С кем ты ужинаешь — с?.. И что ты смазываешь щеткой с кремом? — она убивала меня, и ее голос становится еще громче.

— Успокойся женщина. Боже мой, какя же ты громкая! Я ужинаю с Саймоном, и мы делаем яблочный пирог, — объяснила я, а она сразу закричала Софии.

— Дерьмо, — пробормотала я, и услышала, как телефон отдернули подальше от Мими.

— Рейнольдс, что ты делаешь? Ты печешь пироги с соседом? Ты голая? — кричала София, выпытывая из меня.

— Ладно, нет, вам обеим нужно успокоиться. Кладу трубку, — я прокричала ей, пока та кричала на меня. Я слышала визг Мими, ее гадости про пироги и сливки. София стала грозной, но я не повелась на это, когда просто повесила трубку.

Я вздохнула и пошла, искать Саймона, с пирогом в руках. Я хмыкнула, смотря на себя.


* * *


— Боже мой, так хорошо, — я всхлипнула, закрыв глаза и теряя себя в ощущениях.

— Я знал, что тебе понравится, но я понятия не имел, что тебе это настолько понравится, — прошептал он, глядя на меня с напряжением во взгляде.

— Прекрати болтать, ты испортишь мне удовольствие, — я застонала, потягиваясь и реагируя на все, что он предлагал мне.

— Ты хочешь еще один? — предложил он, поднимаясь на локтях.

— Если я съем еще, то не смогу завтра ходить.

— Давай, будь плохой девочкой — ты это заслужила. Я знаю, ты хочешь, Кэролайн, — пошутил он, наклоняясь ближе.

— Ладно, — решила я, раскрыв рот еще раз. Я закрыла глаза и услышала, как он копошился около, прежде чем положить кусочек в рот. Вздыхая, я почувствовала его и сомкнула губы вокруг того, что он предложил.

— Я никогда не видел женщину, которая могла бы вкусить так много в один присест, — он удивился, смотря на меня, пока я пребывала в отменном состоянии.

— Да, хорошо, ты еще никогда не встречал женщину, которая любит фрикадельки настолько, насколько я, — простонала я с полным ртом, чувствуя себя наполненной выше краев, но и, не желая, чтобы еда закончилась.

Саймон только что приготовил мне, вполне возможно, самую прекрасную еду когда-либо опробованную, поразив каждый вкусовой рецептор, который должен был быть поражен. Он изучил, как сделать самые удивительные фрикадельки от женщины в Неаполе, и поклялся, что они будут лучшими, которые я когда-либо пробовала.

После не менее чем семи шуток о шарах и ртах, я должна была согласиться, что это были лучшие шарики, которые я когда-либо вкушала.

Боже, он сделал отличные фрикадельки.