– Она славная девочка, – сказала тетка, потрепав Макса по щеке.

Джош буквально выл от смеха.

– Старик, это же потрясающе!

Макс наградил его испепеляющим взглядом.

– Что у вас за шум? – спросила Руби, на ходу допивая вино.

За нею в гостиную вошли Бак, его подружки и помощник шерифа.

– Твои отец и муж – редкостные придурки, – сказал Макс, стирая с лица последние брызги лимонада.

– Это для меня не новость, – усмехнулась Руби.

– Что для тебя не новость?

Едва услышав голос Грейс, Макс позабыл о своем желании придушить дядю и Джоша за сплетни и компрометирующие истории из его прошлого. Увидев Грейс, он и вовсе открыл рот. Она была на редкость красива. Волосы убраны в пучок, но на висках оставлены локоны. Для поездки в город Грейс надела красно-белое короткое платье с глубоким вырезом, частично открывающим ее бесподобные сиськи. Платье было чертовски сексапильным, как и сама Грейс. Она медленно подошла к Максу. Блеск в глазах намекал на то, что и она сейчас могла думать исключительно об их недавних ласках в гамаке.

Макс ощутил гордость. Ведь это с ним Грейс проводила время. Это он сумел вызвать у нее оргазм и подарить ей уверенность в себе. Она хотела его ласк, хотела с его помощью вернуть себе всю полноту сексуальности.

Будь у него перья, он бы сейчас их распушил, как долбаный павлин.

– Ты потрясающе выглядишь, – только и мог сказать Макс.

– Спасибо.

Грейс подошла еще ближе. Дождавшись, пока остальные занялись обсуждением грядущих развлечений, она тихо спросила:

– На тебе эта поездка не скажется?

– Ничуть. А почему она должна сказаться?

– Всякое бывает. Бар в нашем городке – это одно. К его обстановке ты привык. Мы ведь едем в незнакомое место. Как ты думаешь, тебе стоит ехать в клуб? – Зеленые глаза Грейс были полны тревоги. – Сам знаешь. Там больше разных… искушений. Ты сумеешь удержаться? Ес ли сомневаешься, я с удовольствием останусь здесь. Можем фильм посмотреть. Не заскучаем вдвоем.

Об особенностях его зависимости знали лишь Тейт и Эллиот. Они представляли, с какими искушениями он может справиться, а какие для него опасны. Родные и друзья этой темы не касались. Причина была не в их равнодушии. Просто они доверяли Максу и старались не докучать мелочной опекой. Его зависимость от спиртного была намного слабее зависимости от кокаина, но Макс знал, с какой легкостью одно может потянуть за собой другое. Однако таблетки, которые он принимал, исключали выпивку. Регулярно посещаемые встречи тоже помогали ему держаться. И все же Макса бесило, когда ему пытались создать тепличные условия или требовали от него слишком много. Забота Грейс была совершенно искренней. И потом, она видела его срыв, а потому имела право спросить. Ее вопрос не рассердил Макса. Наоборот, в груди разлилось приятное тепло.

– Все будет хорошо, – сказал он, улыбаясь Грейс. – Здешние клубы совсем не похожи на нью-йоркские. Так что можешь не волноваться. К тому же мне вести машину.

Она кивнула, смущенно глядя в пол:

– Может, я напрасно спросила?

Макс едва заметно коснулся ее руки:

– Спасибо за заботу. Я ценю твой вопрос.

– А я ценю твой ответ, – улыбнулась Грейс.

* * *

Клуб, куда они приехали, казался застрявшим в прошлом. Здесь звучала поп-музыка, а под потолком, как на провинциальных дискотеках, крутились зеркальные шары.

– А это еще что за хрень? – спросил он у Джоша.

Подвыпивший Джош лишь пожал плечами, а Руби потащила мужа на танцпол. Макс оглядывался по сторонам, борясь с неодолимым желанием убраться отсюда.

Стены клуба были увешаны зеркалами и фото певцов и музыкантов всех эпох: от шестидесятых годов прошлого века до современных, включая Бритни Спирс и блондинку в ковбойских наштанниках с вырезом на заднице, а рядом висела фотография Элвиса Пресли в кожаном костюме. Чувак бы точно перевернулся в гробу! Про посещение такого клуба лучше помалкивать. Расскажи он Картеру, тот мгновенно разорвал бы с ним дружбу. Даже Бак, нарядившийся в футболку с портретами легендарной группы «Ван Хален» и кроссовки «Ванс», приуныл. Тем не менее девушки, включая и тетю Ферн, с энтузиазмом прыгали вокруг Джоша и размахивали руками. Макс сел у стойки рядом с дядей и Кейлебом.

А людям, собравшимся в клубе, было по-настоящему весело. Они праздновали День независимости. Кто нарядился Микки-Маусом, кто – Дартом Вейдером. Обстановка была вполне непринужденной. Люди улыбались, обнимались и веселились вполне искренне. Это помогло Максу забыть, что у него в руках бутылка «пепси-колы», а не стакан виски. И вообще он почти не думал о выпивке. Все его внимание было приковано к одной-единственной женщине, которая тоже размахивала руками и вовсю горланила песни из репертуара легендарной группы «АББА». Макс улыбался. Сегодня он видел другую Грейс. Она не отказывала себе в спиртном, становясь с каждой порцией более разговорчивой и кокетливой. Казалось, она проверяет его решимость, но Макс не возражал. Он радовался ее веселью.

– Красивая девушка.

Макс мельком взглянул на дядю и снова повернул голову к танцполу.

– Давай не будем начинать, – сказал он Винсу.

– А кто начинает? – усмехнулся Винс, наклоняясь к племяннику.

– Между нами ничего нет, – сказал Макс. Краешком глаза он видел, как дядя кивает, потягивая пиво. – Мы с ней просто друзья.

– Это ты так думаешь. А она считает тебя не просто другом. Я видел, как она на тебя смотрит.

Макс повернулся к дяде. От слов Винса его улыбка начала меркнуть. Что-то в них настораживало. Что именно – Макс толком не знал, но где-то в области затылка шевельнулся страх.

Дядя Винс повернулся лицом к бару. Макс сделал то же самое.

– Ты не подумай, что я суюсь в ваши отношения. Это не мое дело. Друзья вы с ней или что-то большее, я вижу: вам хорошо. Лишь хочу убедиться, что она относится к тебе как надо. Вот это – мое дело.

– Относится как надо? – усмехнулся Макс. – По-моему, это я должен относиться к ней как надо.

Взгляд Винса сделался пристальным.

– Ты беззащитен, Макс. Свою беззащитность ты научился здорово скрывать. Но я тебя знаю очень давно. Я впервые взял тебя на руки, когда тебе было два дня от роду.

Максу стало неуютно. Он не знал, куда клонит дядя. Винс обернулся через плечо, взглянув на танцующих.

– Она заботится о тебе. Но ведь и Лиззи тоже заботилась о тебе.

У Макса сразу сдавило горло.

– Я всего лишь хочу сказать: будь осторожен, племяш. Не влезай в то, к чему не готов. Это было бы нечестно по отношению к вам обоим.

– Я понимаю, о чем ты, – сказал Макс. – Мы с ней не подростки. Мы оба знаем, где стоим. Я буду осторожен.

Ручища дяди Винса стиснула ему плечо.

– Это все, что я хотел услышать.

Восторженные вопли за спиной заставили их снова повернуться к танцполу. В пространстве зала поплыли начальные аккорды хита середины шестидесятых «Ain’t No Mountain High Enough». Женская часть их компании запрыгала еще сильнее. Но это хоть была стоящая песня, не чета всей дребедени, которую диджей ставил до сих пор. У Макса хранилась старая виниловая пластинка, оставшаяся от матери. По словам отца, когда мать была беременна Максом, она каждый день слушала эту песню и гладила себе живот. Есть даже фотография. Отец запечатлел мать за этим занятием. Макс мысленно пообещал себе, что обязательно найдет снимок в дебрях своей нью-йоркской квартиры.

Он улыбнулся своим воспоминаниям и вдруг заметил, что Грейс танцующей походкой направляется к нему. В ней было что-то смешное и очень трогательное; эти бешеные глаза и разметавшиеся волосы. А платье? Бесподобное платье. Недаром посетители вовсю глазели на нее. Макс изо всех сил пытался себе объяснить, что Грейс не его собственность, но его взгляд говорил другое. И все сразу понимали: не трожь, не твое.

– Идем танцевать! – крикнула Грейс.

Пока Марвин Гэй пел о незабываемом дне, Грейс схватила Макса за руку и начала кружить. Она открывала рот, подражая певцу, и при этом успевала скакать, как кролик.

Максу было не устоять. Он включился в танец и специально поднял руку, чтобы Грейс кружилась у него подмышкой. «Любовь и сейчас живет в глубине моего сердца», – пела она вместе с давно умершим Гэем, отчаянно виляя задом.

Макс вдруг понял, что тоже танцует. Вернее, переваливается с ноги на ногу. И вновь жизнерадостность Грейс оказалась заразительной. С души Макса исчезли тревоги, навеянные дядиными словами и меланхоличными воспоминаниями. Утратив осторожность, к которой его призывал Винс, Макс подхватил припев любимой песни своей матери. Он обнял Грейс за талию, поймал ее руку и теперь танцевал по-настоящему. Они кружились; Макс наклонял Грейс и тут же подхватывал, чтобы кружить дальше. Она смеялась, перекрывая музыку, и ее смех медленно проникал в потаенные уголки сердца Макса, где и сейчас еще было холодно и мрачно.

* * *

В дом на берегу озера они вернулись во втором часу ночи. Под конец все сильно проголодались. Пиццу, гамбургеры и жареную картошку поглощали на ходу. Когда поднимались на второй этаж, Максу пришлось крепко держать подвыпившую Грейс за руку, иначе она рисковала загреметь вниз. Она хихикала и напевала себе под нос, то и дело повторяя, как славно повеселилась. У Макса это зрелище невольно вызывало смех. По правде говоря, подвыпившая Грейс была еще соблазнительнее.

– А какие фейерверки! – заплетающимся языком восхищалась она. – Фантастика! Я в полном отпаде. Ты их видел?

– Естественно. Мы вместе смотрели.

– Правда красивые? Сначала – бум! А потом – ш-ш-ш-ш!

Грейс взмахнула руками, пытаясь изобразить запуск фейерверков. Если бы не Макс, она бы точно загремела вниз.

Макс открыл дверь и почти донес Грейс до кровати.

– Красивые, как ты, – пробормотала она.

Грейс повалилась на кровать ничком. Ее волосы легли черным ореолом.

– Надеюсь, тебя не тошнит? – на всякий случай спросил Макс.