– Все ли здесь соответствует вашим желаниям? – учтиво поинтересовалась она. – Элизабет? Марта, могу ли я приказать подать тебе еще что-нибудь?

– Нет, – коротко ответила Марта.

Элизабет смутилась, услышав грубый ответ свекрови, однако леди Гэрриет лишь любезно кивнула и снова исчезла в доме.

Марта непримиримо уставилась в пустоту, а когда Элизабет спросила ее, все ли в порядке, она промолчала и лишь пожала плечами. Элизабет чувствовала себя в присутствии Марты так неуютно, что не могла больше сидеть рядом с ней. Она извинилась и встала, чтобы пойти в дом. Наверху, в спальне Анны, она нашла свою подругу и кузину Фелисити. Анна лежала в постели, а Фелисити стояла рядом с ней и обмахивала ее веером.

– О, Лиззи, – жалобно произнесла Фелисити. – Это так ужасно!

– Что случилось?

– Ты только подумай, Джордж Пенн… – Фелисити понизила голос. Наверное, для того, чтобы никто случайно не услышал, что она собиралась сказать о будущем супруге Анны. – Оказывается, он держит в доме негритянку. Для… – Теперь она говорила так тихо, что ее голос перешел в шепот: – Ну, ты знаешь… для чего.

Элизабет смущенно посмотрела на Анну, которая закрыла глаза тыльной стороной ладони. «Неужели она всерьез полагала, что Джордж в этом отношении хоть чем-то отличается от большинства плантаторов на острове? По крайней мере от тех, которые не женаты», – подумала Элизабет. Лично она не знала ни единого мужчины, о котором не говорили бы, что он укладывает к себе в постель ирландских или чернокожих девушек. Элизабет, чтобы как-то успокоить Анну, сказала:

– Однако он сразу же прекратит все это, как только ты станешь его женой! А эту… чернокожую служанку можно будет продать на другую плантацию.

Но она сама поняла, насколько неубедительно прозвучали ее слова.

Фелисити усиленно махала веером, который представлял собой целое сооружение из шелковой бумаги, неудачно разрисованное какими-то пальмами. Такими же веерами, сделанными ее руками, Фелисити одарила всех дам в своем ближайшем окружении.

– Лиззи, если бы только это! Ты даже не представляешь, что нам удалось разузнать! У этой чернокожей есть ребенок от Джорджа, а скоро должен родиться второй!

Анна залилась слезами. Ее острый подбородок задрожал, когда она стала безудержно рыдать. Слезы сбегали по ее пальцам, увлажняя щеки и шею. Все ее тело сотрясалось от подавляемого страдания.

Элизабет, нервно сглотнув, спросила:

– Скажи, ты все еще хочешь выйти за него замуж?

– Конечно хочет! – ответила Фелисити вместо Анны. – А кто ей тогда еще достанется? – И, понизив голос, она доверительно добавила: – Большинство детей чернокожих рабов все равно умирают. Лиззи, поговори с ней, иначе она, чего доброго, еще отменит обручение!

Вздохнув, Фелисити подошла к двери:

– Я просто умираю от любопытства, какое платье будет сегодня на Мэри Уинстон. Я перед этим видела, как подъезжает ее карета. Пойду-ка я посмотрю.

И она, что-то напевая про себя, прошествовала мимо Элизабет, оставив после себя шлейф легкого весеннего аромата каких-то новых духов. Фелисити пребывала в наилучшем настроении. Ее встреча с Никласом Вандемеером накануне ночью прошла к ее полному удовлетворению, о чем она доверительно сообщила Элизабет.

– Я думаю, что он скоро попросит моей руки, – шепнула она кузине. – Мы так любим друг друга!

Однако о том, где она собирается в будущем жить в качестве супруги капитана, пока что ничего не говорилось.

Элизабет подошла к Анне и погладила ее по голове.

– Анна, бедняжка! Что же ты теперь будешь делать?

– Если бы я только знала! – вырвалось у подруги. – А ведь я так радовалась, что буду женой и матерью! Но он уже… У него уже…

– Ты не можешь сравнивать одно с другим. Это как бы… Все мужчины перед вступлением в брак должны перебеситься. Они… общаются с проститутками и производят на свет внебрачных детей. Самое главное – чтобы после женитьбы они прекращали заниматься этим! – И беспомощно добавила: – Хотя, наверное, даже этого не всегда можно ожидать, будучи замужней женщиной.

Анна отняла руку от своего заплаканного лица.

– О, Лиззи! – воскликнула она, с трудом подавляя слезы. – Мне очень жаль! Я тут рыдаю, а ты… – И она замолчала.

– Ну, ничего. Ты знаешь, женщина способна многое выдержать, в том числе и это. По-настоящему плохо, конечно, когда ты любишь своего мужа. Однако любовь редко бывает причиной вступления в брак. Просто нельзя слишком многого ожидать от брака, и тогда не придется разочаровываться.

Анна выпрямилась и уголком простыни вытерла лицо, а затем вопросительно подняла глаза на Элизабет.

– Ты когда-то любила Роберта?

Элизабет даже не пыталась соврать подруге. Она молча покачала головой. Анна вздохнула:

– Я думаю, что Фелисити права. Я должна рассматривать наш союз прагматично. Просто у меня не было большого выбора. Только Джордж… А мне уже двадцать восемь, и если я не выйду замуж сейчас, то, наверное, ничего больше не получится. Я закончу свои дни, как старая дева, без детей и без собственного дома. Жизнь здесь, в Саммер-Хилл, несомненно, приятна. Однако это не то, чего бы я могла пожелать себе на старости лет, – сухо добавила она, не скрывая сарказма. – Если еще раньше я не умру от скуки.

Она умолкла, а потом, посмотрев на Элизабет, спросила:

– Если бы ты опять стояла перед выбором, ты бы поступила так же? Я имею в виду, вышла бы ты снова замуж за Роберта?

«Нет, – подумала Элизабет. – Нашлось бы иное решение для того, чтобы защитить отца и Рейли-Манор от “круглоголовых”». Однако вслух она сказала:

– Да, конечно. Тогда это был единственный приемлемый вариант. Мой отец находился в трудном политическом положении, под сомнение была поставлена его верность правительству. Ему сообщили по секрету, что вскоре он будет арестован. Наши земли были бы конфискованы парламентом, а отца бросили бы в Тауэр. – Она помолчала, а затем продолжила, но уже с большей убедительностью: – Да, я снова поступила бы точно так же.

Анна, вздохнув, заметила:

– И у тебя ведь есть Джонатан. Малыш, конечно, служит тебе наградой за многое! – Теперь ее голос звучал уже не так убито.

– Да, так и есть, – подтвердила Элизабет, стараясь не смотреть на подругу.

Ей хотелось закричать: «Не делай этого! Не ставь себя в такую зависимость, когда ты не можешь оценить, куда она тебя заведет!» Однако она промолчала, потому что не хотела, чтобы из-за нее у Анны появились новые сомнения. И кто знает, может быть, Джордж Пенн станет именно тем мужчиной, который сделает Анну счастливой? И кто она такая, чтобы позволять себе судить об этом? Если ее собственный брак был сплошной катастрофой, то у других он необязательно должен закончиться тем же. Анна со своим великодушным характером и чувством юмора уж как-нибудь заставит Джорджа делать все правильно, и ему не останется ничего иного, кроме как любить ее и носить на руках.

– Я пойду на этот риск, – сказала Анна, словно прочитав мысли Элизабет.

Элизабет взяла ее руки в свои и со всей искренностью произнесла:

– Желаю тебе столько счастья, сколько есть на свете!

– Спасибо тебе, Лиззи. Ты такая чудесная подруга! А что касается внебрачных детей, которых произвел на свет Джордж, я постараюсь принять меры, чтобы их окрестили и воспитывали, как христиан. Может быть, потом, когда они подрастут, мы возьмем их в дом в качестве слуг. Так же, как и Силию. Тогда их жизнь не будет такой трудной.

– Конечно. – Перед мысленным взором Элизабет появилась картина – светлокожая мулатка среди танцующих чернокожих на просеке, ее тело содрогается в такт ударов барабана, и она вся в теплой крови жертвенного животного. «День наступит», – послышался ей хриплый голос, а затем эта картина исчезла.

Элизабет молча смотрела на выбеленную стену за кроватью Анны.

– Что случилось? – спросила Анна.

– Ничего.

Анна встала с постели и подошла к зеркалу, украшавшему одну из стен.

– Самое время, чтобы я привела себя в порядок. – Она скорчила гримасу своему отражению в зеркале. – Не всем надо видеть, что творится у меня в душе. И уж тем более не Джорджу.

Она схватила Элизабет за руку и повернулась к ней лицом, которое было покрыто красными пятнами.

– Ты на моей стороне? Я имею в виду, ты будешь помогать мне на празднике сегодня? Тогда я не буду чувствовать себя такой одинокой.

– Ты можешь рассчитывать на меня. Что бы ни случилось, я всегда буду на твоей стороне!

25

Во дворе между крыльями господского дома полным ходом шла дискуссия среди плантаторов. Это была идея Джереми Уинстона – провести заседание совета в Саммер-Хилле, вместо того чтобы, как обычно, проводить его в Доме собраний в Бриджтауне. Слуги-ирландцы все время приносили новые напитки, однако, несмотря на растянутые для защиты от солнца льняные паруса, жара, выжимавшая пот из людей, была невыносимой.

Открыл заседание Уинстон, поскольку являлся губернатором. По правую руку от него сидел Уильям Норингэм, бывший председателем совета местного самоуправления, а слева – Гарольд Данмор, заместитель председателя и спикер самой большой до сих пор фракции – именно той, которая была настроена на конфронтацию. Почти все крупные плантаторы поддерживали его мнение: ни в коем случае не признавать «Акт о навигации» Кромвеля. Гарольд Данмор вообще считал, что этот документ нужно просто порвать.

– Мы и дальше продолжим вести торговлю с голландцами. Но если английские капитаны торговых кораблей будут покупать у нас сахар на тех же условиях и поставлять сюда достаточно рабов, то почему бы и нет? Но до тех пор, пока мы не получим соответствующих гарантий, мы не будем подчиняться этому новому бредовому закону.

– Но что мы будем делать, если они пришлют сюда военные корабли? – бросил реплику Бенджамин Саттон. Он сидел на удалении нескольких стульев от Гарольда Данмора. Весь мокрый от пота, он осушил уже третий бокал вина, посему говорил не совсем разборчиво. Он разделял мнение Данмора, однако испытывал страх перед ударной силой англичан.