Джилл Барнет - Унесенные страстью

На столе стояли только два прибора – перед ним и еще один рядом с ним. Джорджина отпустила спинку стула и прошла к свободному месту; собрав тарелку и приборы, девушка повернулась, собираясь отнести их на другой конец стола.

Ножки его стула ударились об пол, и он в ту же секунду схватил ее за руку:

– Садись здесь.

Голос его был приглушен полотенцем.

Джорджина посмотрела на него. Эйкен убрал полотенце, и девушка увидела его разбитое лицо.

Она чуть было не вздрогнула, но быстро взяла себя в руки.

Он был похож на самого сатану. Одно веко было ярко-лиловым и так заплыло, что глаз не открывался. Нижняя губа рассечена – рана была неровная, кровь на ней потемнела и запеклась, а сама губа раздулась до невероятных размеров. Ужасный кровоподтек красовался внизу, на подбородке; он словно бы увеличивался в размерах, пока девушка смотрела на него. Джорджине показалось, что она различает следы костяшек его брата.

– Садись.

Девушка села.

– Дэвид! – окликнул Эйкен. Дверь у него за спиной распахнулась, и вошел человек с тяжелым жестяным ведром. Он был высокий, как Эйкен и его брат, но худющий как щепка и костлявый как сельдь. У него были яркие рыжие волосы, спускавшиеся до плеч; они сияли, точно новенькие пенни.

Когда он ближе подошел к Эйкену, стало заметно, что лицо у него все в веснушках, подбородок длинный и острый, с шишкой на конце размером чуть ли не с куриное яйцо, а когда он посмотрел на Джорджину и улыбнулся, его зубы затмили все.

Он со стуком поставил ведро на пол:

– Это камни из родника. Они холоднее, чем те, другие.

Эйкен развернул влажное полотенце, вывалив на стол несколько гладких камней. Он наклонился над ведром, достал из него еще несколько голышей и снова завернул их в полотенце. Потом поднял глаза на Дэвида; тот не отрываясь смотрел на девушку.

– Спасибо. Это Джорджи.

– Джорджина Бэйард, – поправила она, стараясь говорить как можно спокойнее, если учесть, какое она испытывала страстное желание добавить еще несколько синяков к тем, что уже имелись у Эйкена.

Дэвид взглянул на нее.

– Как часы!

Девушка кивнула.

– Часы? – Эйкен приложил полотенце к распухшему глазу, потом перевел взгляд с Дэвида на нее.

– Ну да, – сказал Дэвид.

Джорджина посмотрела на этого олуха.

– Для того чтобы понять это, нужно научиться читать.

Дэвид засмеялся и быстро подмигнул Джорджине, затем повернулся и прошел к стеллажам в глубине кухни.

– Ладно, по-моему, вы говорили мне. – Эйкен пристально смотрел на нее здоровым глазом.

Он уставился на Джорджину намеренно, просто ради того, чтобы досадить ей, и девушка старалась не обращать на него внимания.

Дэвид поставил на стол блюдо с дымящимися рогаликами, глиняный горшок с маслом, потом добавил тарелку с яичницей с беконом и колбасой и громадный кусок ветчины, а к этому еще картофель, яблочную подливку, свежую голубику и большой кувшин молока.

Джорджина вдруг заметила, что все еще прижимает тарелку к груди. Она поставила ее на стол... Та звякнула. Девушка принялась за еду, старательно не обращая внимания на Эйкена. Она как раз доедала второй кусок ветчины, когда Эйкен потянулся и наколол на вилку колбаску.

– Как жаль, что у тебя нет аппетита!

Джорджина только холодно взглянула на него и яростно полоснула ножом по куску ветчины. Она воткнула нож в мясо, потом, подняв глаза, обворожительно улыбнулась ему.

Эйкен откусил от колбаски и стал жевать, ухмыляясь и глядя на нее.

Молчание становилось неловким. Тишину нарушал только Дэвид, стоявший у разделочного стола в переднике, белом от муки, и со стуком месивший громадный шар белого теста. Он нисколько не походил на повара. Однако еда была очень вкусной.

– Ну, Дэвид, – прервал молчание Эйкен, – так что же ты думаешь о Джорджи?

Дэвид поднял глаза и усмехнулся:

– Просто красотка!

– Ты думаешь?

Эйкен так долго и внимательно в нее вглядывался, точно пытался посмотреть на Джорджину другими глазами. Он взял еще колбаску и стал жевать.

– Она, однако же, отчаянная девушка.

– Отчаянно пытаюсь избавиться от вас, – пробормотала Джорджина.

– Отчаянно стремится выйти замуж.

Девушка, глядя сквозь него, взяла еще немного яичницы, делая вид, что не слышала, как он говорит о ней так, будто ее и вовсе нет в комнате.

– Она мечтает выйти за Джона Кровопийцу.

Девушка поперхнулась яичницей.

Эйкен заботливо похлопал ее по спине и протянул кружку с молоком. Дэвид переводил взгляд с Эйкена на нее со странным выражением.

– Кэбот, – бросила Джорджина сквозь стиснутые зубы. – Его зовут Джон Кэбот.

– Да, верно. Я все время забываю его имя.

– А я хотела бы забыть ваше.

Эйкен приветливо помахал ей вилкой.

Дэвид еще пару раз ударил по тесту, потом накрыл его влажным полотенцем. Он посмотрел на Джорджину, на Эйкена и, покачав головой, вышел из кухни через другую дверь. Девушка слышала, как ботинки его неуклюже протопали вниз по деревянным ступенькам.

Джорджина, не обращая внимания на Мак-Олуха, смотрела за окно. Туман окутывал склоны холма. «Интересно, рассеется ли он вообще когда-нибудь?» – подумала девушка. Он был точно завеса, отделявшая их от мира. От ее мира. От мира, в который ей нужно вернуться.

– Волнуешься, что не сможешь вернуться домой, Джорджи?

Этот человек словно читал ее мысли.

– Я вернусь домой.

Он засмеялся:

– Вот это-то мне в тебе и нравится. Ты еще упрямее, чем я.

– Вы упрямее, чем мул, застоявшийся в стойле. Мне просто не верится, что вы и вправду из плоти и крови.

– Пойдем со мной наверх на часок-другой, и я докажу тебе, что я и в самом деле из плоти и крови.

– Я вас ненавижу!

Эйкен расхохотался.

– Просто не верится, что у вас есть дети. – Он перестал смеяться. – Вы врываетесь в чужие жизни и губите их. Почему вы не можете просто растить своих детей и оставить ни в чем не повинных людей в покое?

Теперь он разозлился. Джорджина видела это, и это ее обрадовало.

– Я ничего не смыслю в детях, – сказал он резко.

– Не смыслите или просто не желаете смыслить?

– Мне это ни к чему. Для этого-то я и привез тебя сюда.

Вилка Джорджины застыла в воздухе.

– Что вы сказали?

– Я сказал, что для того-то и привез тебя сюда. Мне нужна была женщина, чтобы присматривать за детьми.

– Вы похитили меня, чтобы присматривать за вашими детьми? – повторила Джорджина, пытаясь осмыслить его слова. Она припомнила обрывки их разговора в ее саду. Его замечания по поводу того, умеет ли она справляться с детьми. Он выспрашивал ее как работодатель! Девушка медленно поднялась, опираясь руками о стол. – Вы погубили мою жизнь просто потому, что не могли нанять няню?

Эйкен ничего не ответил.

– Господи Боже мой!.. Вы ненормальный. Это самый нелепый, бесцеремонный и дурацкий поступок, какой только можно себе вообразить!

– Не совсем, – протянул он лениво, что еще больше рассердило ее. Он как будто хотел показать, что она слишком глупа, чтобы постигнуть мотивы его поведения. – Ты говорила, что хочешь выйти замуж. Мне нужна была мать для детей. По-моему, все это достаточно просто.

– Я не желаю выходить за вас замуж! Я хочу выйти замуж за Джона Кэбота! Он же богат, вы, тупица!

– У меня вполне достаточно денег, чтобы содержать тебя, Джорджи. И тебе не придется стягивать платье до талии, чтобы выудить из меня предложение руки и сердца. Я ведь уже говорил тебе. Я готов на тебе жениться.

– Вы можете отправляться ко всем чертям!

Эйкен со злостью швырнул полотенце на стол и встал, нависая над ней.

– Ах так? Ну так ты можешь отправиться в дамки прямо на этом столе.

Джорджина не боялась его.

– Это вообще ваша манера вести себя, не так ли? Если вы не можете получить желаемого, вы просто берете его силой. Вы даже не представляете, как я вас презираю.

Эйкен ничего не ответил. Джорджина и глазом не успела моргнуть, как он обнял ее. Его губы приникли к ее губам, прежде чем девушка успела опомниться.

Он тотчас застонал, отшатнулся и выругался. Джорджина оттолкнула его и вытерла рот. Ее не волновал ни этот прерванный поцелуй, ни то, что Эйкену больно. Он оскорбил ее. Они пристально, гневно смотрели друг на друга. Атмосфера накалялась. Эйкен шагнул к девушке.

Джорджина схватила первое, что попалось ей под руку – свою вилку, – и помахала ею перед его разбитым лицом:

– Не приближайтесь. – Взгляд его скользнул с нее на вилку, потом снова на нее. – Только дотроньтесь! Попробуйте только подойти ко мне ближе – и преисподняя со всеми ее адскими муками покажется вам раем по сравнению с одной минутой рядом со мной и этой вилкой. – Девушка попятилась от него. Потом взбежала по ступенькам и в мгновение ока умчалась прочь.

Эйкен вывалил камни на стол. Он наполнил полотенце новыми холодными камнями, потом снова приложил его к лицу, злясь на весь мир.

Дэвид с силой захлопнул дверь погреба, так что Эйкен обернулся, не отнимая от лица полотенца. Дэвид смотрел на него озадаченно:

– Я не ослышался?

– А что?

– Насчет того, чтобы отправиться в дамки прямо на этом столе?

– Самое подходящее место для нее.

Дэвид коротко хохотнул:

– Ну и дурень же ты!

Эйкен угрюмо насупился:

– Она сама нарывается.

– Нарывается не она. Нарываешься ты. Ты все перепутал.

– Жду не дождусь, пока ты объяснишь мне почему, – процедил Эйкен.

– Ты лечишь не то, что следует. – Эйкен хмуро покосился на него здоровым глазом. – Холодное полотенце тебе следует прикладывать вовсе не к синякам на лице. Ты должен положить его между ног.

Эми проснулась от звука чьих-то шагов. Она заморгала, так как все перед ней расплывалось ярким пятном.