Эллисон Бреннан - Умолкшие

Но, возможно, из-за семени, посеянного матерью в душе Айви в ту ночь, у нее возникли сомнения.

Сомнения возникли и потому, что изменилась ее старшая сестра Наоми.

Сомнения были и тогда, когда она обнаружила Наоми в отцовской постели.

Она поняла, что все это неправильно, когда прочла тайный дневник Наоми и узнала, что скрывает ее отец под привлекательной внешностью. Но еще до того, как она поняла, что все неправильно, ее тревожила убежденность Наоми в том, что она избранница и помазанница, что ее мать погибла потому, что не желала принимать правду и признавать обыкновение человеческой природы. Из дневника Наоми Айви узнала, что случилось в постели ее отца. Она узнала, что Наоми воспитывала Айви для исполнения «важного долга». Все эти сестринские слова мудрости о прическах, одеяниях, духах и бритье говорились потому, что так хотел их отец.

И еще она узнала, что, как только Айви покорится воле отца, Наоми займется Сарой.

Так что когда ей исполнилось четырнадцать и он позвал ее к себе в постель, она уже знала, что это не затем, чтобы рассказать сказку на ночь.

Но только когда Айви собралась с духом, чтобы сбежать, она узнала, кто предал ее мать в ту ночь, когда она погибла. В ту ночь, когда Мэри Эдмондс пыталась спасти своих дочерей, она не знала, что ее старшая дочь пошла прямиком к самому дьяволу. Наоми рассказала отцу о планах матери сбежать с горы и о том, что та попросила Наоми открыть ворота.

Айви этого не знала. Не знала до тех пор, пока Наоми не застукала ее, когда Айви пыталась сбежать вместе с восьмилетней тогда Сарой, и не рассказала им правды. Их мать не покончила с собой, хотя Наоми отказывалась в этом признаваться.

– Я подлила ей лекарство в чай, – рассказала ей Наоми шесть лет назад. – Я не могла дать ей уйти. Я думала, она отключится надолго, чтобы успеть привести папу. Я не знала, что она сядет в пикап! Я подыгрывала ей, сказала, что открыла ворота, но на самом деле я пошла в церковь.

Глаза Наоми были стеклянными, как всегда. Но даже под транквилизаторами тревога не покидала ее.

– Она забрала тебя и Сару. Посадила вас в пикап. Она хотела убить всех нас, потому что была больна. Я спасла тебе жизнь, Ханна. Мы с папой спасли тебя.

Наоми верила в это. Возможно, ей пришлось поверить в эту ложь, чтобы выжить.

Мэри Эдмондс была убита, когда поняла, что вышла замуж за чудовище. И Айви никогда не забывала об обещании всегда заботиться о Саре.

Шон не обращался к Пакстону, если только у него не появлялось какого-нибудь специфического вопроса. Ему было противно находиться с ним в одной комнате. Размышляя над ежедневниками и списками, которые тот составил, Роган какой-то частью мозга обдумывал, как бы сломать сенатору карьеру – как только истечет срок давности его дела в Массачусетсе, до которого осталось всего несколько месяцев.

Шон проверил все данные по сотрудникам Пакстона, но ничего не нашел. Никаких жен, мужей, приятелей или подружек, или странных расходов, или родственников – ни у кого нет никаких причин похищать медальон и угрожать Пакстону.

– Почему Крис Тейлор покинул службу у вас?

– Потому что он заслуживал поста начальника штаба, а Дейл Хартлайн – из моего штата. Я рекомендовал ему Криса.

– Вы хотели иметь верного человека у Хартлайна.

– Дейл – новичок. И он хороший человек. Слишком доверчив. Крис никогда не предал бы его.

– Или вас.

Пакстон шлепнул ладонью по столу.

– Я переиграл свои планы на вечер, чтобы встретиться с тобой. Медальон пропал три недели назад, через неделю после того, как я дал журналистам снимки Алана Кроули и той проститутки. Я уже проверил записи с камер. Никто не заходил ко мне в кабинет, разве что во время этих встреч.

– Кстати, почему вы держали его в своем кабинете в сенате, а не дома, где куда как безопаснее?

– Безопаснее? Ты сюда легко влез.

– Я – не все.

– Медальон всегда лежал в моем столе в кабинете в сенате, за исключением тех моментов, когда я уезжал домой отдохнуть. Тогда я брал его с собой.

Шон не думал, что Пакстон честен перед ним, но чего он ожидал?

– Положим, тот, кто пришел к вам в кабинет, имел повод, – сказал Шон. – Они должны были подозревать, что у вас в кабинете есть какая-то улика.

– Я думал об этом. И просмотрел список всех, с кем встречался, – в нем нет никого, кто мог бы знать о медальоне или записке.

– Но все же кто-то знал. Иначе записка и медальон ничего для них не значили бы. – Шон склонился над ноутбуком и вернулся к своим спискам. – Кто, кроме Мэллори, взял на себя ответственность за убийство Мортона? Кто знал правду? Руссо?

Пакстон кивнул.

– И?..

– Больше никто. Дэйв Бигглер, который сидит после аферы с кредитами, там не был. Только Мэллори, Руссо и я. – Пакстон вздохнул. – Я не был хорошим отцом, – тихо сказал он.

– Мне все равно.

– Я был трудоголиком, – продолжал тот, словно не слыша Шона. – Я не давал Монике того, что ей было нужно.

Шон пропустил его слова мимо ушей. Он не хотел втягиваться в разговор с сенатором о его дочери, поскольку это неизбежно приведет к разговору о Люси. Он смотрел то на ноутбук, то на шредер, в котором на миллионы кусочков распалась стенограмма допроса Люси.

– Мы в одной команде, – чуть ли не умоляюще сказал Пакстон.

– Мы играем даже не на одном поле.

– Никогда не знаешь, на что ты способен, – сказал Пакстон.

Хотя трудно было не ответить на это утверждение, Шон сказал:

– Я разделил встречи на две категории – на частные и групповые. Я не могу не учитывать групповых, поскольку вижу несколько вариантов, когда кто-то из группы может остаться вне наблюдения или выйти под предлогом, что забыл документы, бумажник или кейс.

Пакстон ничего не говорил. Шон понял, что такую возможность он не рассматривал.

– Еще одно: я более чем уверен, что этот человек не раз бывал в вашем кабинете. Могли искать просто какой-нибудь компромат, не зная, что именно. Могли знать, что искать. Кто знает, что вы убили Роджера Мортона?

Пакстон побагровел.

– Я терпел твое хамство весь день. Не доводи меня.

– Вы сами поставили себя в такое положение.

– Я уже говорил тебе. Там были только Мик Мэллори и Сержио, – спокойно ответил Пакстон.

– А кто-нибудь мог что-то заподозрить?

– Фрэн Бакли говорила со мной о Мэллори, но я никогда ей не рассказывал, что даже был там, не то что спустил курок.

– Человеку надо всего лишь представить, что нечто есть правда. Некто, кто знает о медальоне, должен был предполагать, что в нем есть какой-то секрет, который может вам угрожать, – даже если он и не знает, что это за секрет.

Шон посмотрел в экран, развернул его и показал Пакстону.

– Я сделал список имен, объединив их по общим коллегам, интересам, прочим факторам, и получил вот этот короткий список людей, которые побывали у вас в кабинете больше одного раза с начала года.

– Шантажировали не меня одного.

Почему Шона удивило, что Пакстон не все ему рассказал?

– А кого еще?

– Точно знаю только про одного человека. Судью Роберта Моргана.

Роган порылся в памяти – имя было знакомое, но он не понимал, почему.

– Три месяца назад, – сказал Пакстон, – Боб покончил с собой в своем кабинете.

Теперь Шон вспомнил.

– Он объявил перерыв в заседании по делу об убийстве и вынес себе мозги, да?

– Он был моим другом.

– Извините. А почему вы думаете, что его шантажировали?

Пакстон не ответил.

Шон закрыл ноутбук и встал.

– Ну, с меня хватит. – Он направился к двери.

– Подожди.

– Нет. Или вы выкладываете мне все, или я ухожу. Я расскажу Люси, что случилось, и она разберется с этим так же, как со всем тем дерьмом, которое вывалила на нее жизнь. А вы будете по уши в грязи из-за того, что поставили женщину, которую якобы любите как дочь, в невыносимое положение, лишили ее карьеры и всего, что ей дорого, из-за того, что она защищала вас.

Пакстон явно переживал какую-то внутреннюю битву, но Шон не собирался ждать бесконечно. Он открыл дверь.

– Крис рассказал мне.

– Крис Тейлор, – тупо проговорил Шон.

Пакстон стиснул зубы.

– Если я выйду, нам конец, – заявил Роган. – Я пойду к Ною. Если надо – сяду в тюрьму. Но я расскажу ему и Люси все, что вы рассказали мне.

Он отчасти блефовал. Шон покинул бы страну, прежде чем его успели посадить.

– В прошлом году Криса стала беспокоить работа его жены. Он действительно боялся за нее. Я знал о ОПДБ и их работе, я хотел им помочь. Если были нужны деньги – давал. Если дело касалось проблем с законом, – находил им адвоката или разрабатывал законопроект и все улаживал. Вот чем я занимаюсь, Шон. Я хочу помогать людям, которым никто не хочет помочь.

– Приберегите это для вашей выборной кампании.

Роган прямо-таки чувствовал волны ненависти, исходящие от Пакстона.

– Мы с Сержио, – сказал сенатор, – пригласили его выпить. Он быстро пьянеет. И рассказал нам, что Джослин помогала одной молодой проститутке и что он считает, что она слишком глубоко влезает в это дело. Для нее вся ее работа как миссия. Не знаю, кто это был на сей раз, но Сержио стал следить за Джослин. Он сделал снимки и выяснил, каким проституткам помогала Джослин. Среди них была и Айви. Легко было вычислить, что она и те девушки работали на Венди Джеймс. Я знал, что Венди путается с Бристоу, придурком-конгрессменом из Колорадо. Но он был холост, так что я не думал, чтобы здесь был какой-то криминал. Затем Сержио сказал, что у него есть доказательства, что Венди не его любовница, а проститутка, как Айви и прочие. Сержио сфотографировал Айви, Венди и прочих с некоторыми известными людьми – но ничего компрометирующего не нашел. Затем Боб… – он замолчал.

Шон ждал. Он был готов ждать всю ночь, поскольку эта история становилась все более интересной. И невероятной. В ней все труднее было отделить правду от лжи.