– Это Ной, – сказала она.

Какого черта мистеру Закон-и-Порядок понадобилось здесь в такое время? Шон не знал, что вернется сегодня домой, пока не сел в самолет. Он сделал Люси сюрприз. Ной что, пытается ухлестывать за ней, пока его нет?

Люси открыла дверь.

– Входи.

Шон уставился на федерала.

– Ной.

– Шон!.. Я и не знал, что ты вернулся.

– Сюрприз.

Они согласились на перемирие после приключений за пределами Нью-Йорка; Шон нехотя уважал этого парня. Но все равно он не мог не испытывать ревность, когда этот тип был рядом с Люси. Та ничем не показывала, что ее интересует Ной, – они были просто коллегами. И друзьями. Но Шон не понимал, почему он так себя чувствовал – разве что количество людей, не безразличных Люси, было важным для ее решения связать судьбу с ним. Обычно это Рогана не беспокоило, но не в случае Люси. Это его раздражало.

Он доверял ей.

Он не доверял Ною в том, что касалось ее сердца.

– Хочешь спагетти? – предложила Люси.

– Я просто заехал сообщить тебе пару новостей.

– Ты ел?

– Нет, но я куплю сэндвич…

Люси покачала головой.

– Садись. Шон много приготовил.

Люси пошла на кухню и наложила Ною полную тарелку. Роган подошел к ней сзади и поцеловал ее за ухом.

– Вот тебе и спокойный вечер.

Люси глянула на него, и Шон увидел, что ее что-то тревожит. Она все еще беспокоилась за их отношения, и Роган подмигнул ей. Меньше всего он хотел беспокоить Люси. Он сам разберется со своей ревностью.

– Пива? – предложил Шон Ною.

– Неплохо бы.

Роган откупорил пару бутылок импортного пива, поставил одну перед Армстронгом и сел напротив. Ной благодарно кивнул и сделал глоток, затем набросился на спагетти.

– Ты всегда заходишь к Люси посреди ночи? – спросил Шон.

– Это важно, – ответил Ной, глотая. – И потом, сейчас всего половина одиннадцатого.

Люси хотелось остановить пикировку между Ноем и Шоном. После Нью-Йорка дела пошли лучше, но Роган ценил их время, проводимое наедине, и она была должна признать, что им его явно недоставало.

– Всё в порядке, – сказала Люси Армстронгу. – Нашли что-то? Или убийца пришел в участок и сдался?

– Нет, – сказал он, – но поскольку я ехал домой, я решил завернуть к тебе и рассказать о ходе расследования убийства Венди Джеймс.

В глубине души Люси была довольна.

– Спасибо.

– Спасибо? – переспросил Шон. – За то, что тебя информируют о твоем собственном расследовании?

Люси уснула прежде, чем успела рассказать Шону о Джоше Стейне.

– Меня отстранили от расследования.

– Отстранили?

Ной поднял руки.

– Старший специальный агент имеет собственные взгляды, а с учетом высокой важности дела было проблематично публично привлекать к этому делу Люси.

– Это какое-то бюрократическое дерьмо…

– Всё в порядке, Шон, – смешалась Люси.

– Да уж, конечно!..

– Я нарушила субординацию. В последнее время я часто это делала. – Кинкейд перехватила взгляд Ноя, но так и не поняла, простил ли он ее или нет: слишком уж непроницаемое лицо у него было.

– Алиби Кроули проверили – он был на заседании комитета в то время, когда была убита Венди Джеймс.

– А его финансовые дела?

– Еще не рассматривали, но по первому взгляду ничего такого. Техотдел подтвердил, что в той комнате было аудио– и видеооборудование, но не могут сказать, когда и кто его убрал. Мы тщательно обыскиваем обе квартиры в поисках улик, но пока сходимся только в том, что кто-то пытался шантажировать Кроули, и либо он не заплатил и связь вылезла наружу, либо он сам ее раскрыл, чтобы на него не могли давить.

– А ты что думаешь?

– Я… у меня мало информации. Секретаршу могли убить случайно, или же это был какой-то преследователь – она привлекла много внимания, когда о связи стало известно. Но с учетом потайной комнаты мне кажется, что ее убили именно из-за этого.

– Это дает целую череду подозреваемых, – сказала Люси.

– И никак нельзя узнать, кто там был.

– А камеры?

– Записи хранятся не более тридцати дней. Мы уже получили ордер на просмотр, и отдел компьютерных преступлений ими занимается.

– И никакого архива? – спросил Шон. – Где хранятся записи, цифровые или аналоговые? Они беспроводные или проводные? Остались на месте или еще где-то? Виртуальные или визуальные? Даже если их хранят всего тридцать дней, у них могут оставаться еще не переписанные данные за много месяцев. И, в зависимости от системы, даже перезаписанные данные можно восстановить.

Ной уставился на Рогана.

– Я уверен, что отдел компьютерных преступлений рассматривает все возможности, но я передам им твои вопросы.

Шон помотал головой.

– Это моя работа. Я этим занимаюсь. Могу проконсультировать, помочь…

– Нет, – сказал Армстронг. Затем проворчал: – Спасибо за предложение, Но мы ведем это дело внутриведомственно. Это одна из причин, почему Люси отстранили. Пресса. Мы не можем позволить, чтобы убийца узнал что-нибудь, что позволит ему отвертеться от судебного разбирательства, когда и если мы его найдем.

– У меня есть разрешение, – сказал Шон.

Люси схватила под столом руку Рогана. Она действительно не хотела, чтобы он в это лез. Шон был хорошим специалистом, но не мог соперничать с отделом расследования компьютерных преступлений ФБР.

– Что касается убийства Николь Беллоуз, – сказала Люси, меняя тему, – то Джейни прислала мне сообщение, что они получили ордер на распечатку данных провайдера виртуальных номеров. Это займет пару дней, но мы получим имя зарегистрированного владельца, список номеров и куда их перенаправили.

– Виртуальные номера? Есть же с десяток способов обойти их! – сказал Шон. – Купить предоплаченную кредитную карту за наличные и использовать ее для получения номера.

– И почему я не удивлен? – вздохнул Ной.

– Это же элементарно. Но не все используют виртуальные номера для нелегальной деятельности. Этим пользуется и законный бизнес.

– Это все равно займет несколько дней, – сказал Армстронг. – Я и прежде имел дело с такими компаниями, и ордер должен быть железным. Законы о неприкосновенности личной жизни и все такое.

– Ты против неприкосновенности личной жизни? – резко спросил Шон.

– Когда это идет на руку преступникам.

– Это наводка, и система в таком случае работает, – вмешалась Люси. – Защищает частную жизнь и добывает информацию, которая нужна нам для поиска убийцы Николь. Мы не знаем, какой номер выведет на ее убийцу, но это может дать нам очередной кусочек мозаики.

Ной положил вилку – он съел все дочиста.

– Еще? – предложила Кинкейд.

– Нет, спасибо. Мне завтра рано вставать. Держи меня в курсе своего расследования.

– Конечно. – Люси пошла к двери.

На пороге Ной помедлил, затем сказал:

– Вечером на совещание приезжал Ганс Виго. Я поговорил с ним об убийстве Беллоуз. Он согласен, что убийца еще раз нанесет удар. Он также говорит, что убийца – не психопат. Честно говоря, я не понимаю, откуда он это знает.

– Зато я понимаю.

– Да?

– Убийца жесток и не чувствует угрызений совести, так что некоторые назвали бы его психопатом, но у настоящего психопата преступление вызывается психическим расстройством. Жестокий психопат может сочувствовать своим жертвам, но необходимость убивать или причинять боль отодвигает сочувствие на задний план. Социопат может не быть жестоким, но у него полностью отсутствует сочувствие. Взять, к примеру, мошенника, который выманивает сбережения у восьмидесятилетней старухи, – никакого чувства вины за то, что он ломает ей жизнь, даже если она умрет от голода на улице. Но тот же самый мошенник никогда хладнокровно не застрелит женщину. Социопаты не всегда жестоки. Однако если тебе попался жестокий социопат, он гораздо менее предсказуем, чем психопат, которого куда легче вычислить, когда определен его почерк. Я думаю, Ганс понимает, что убийца хотел убить именно Николь Беллоуз, поэтому он ее и убил. Не потому, что убийство доставляет ему глубокое удовольствие или имеет какой-то смысл. Психопат подождал бы несколько дней, может, недель или месяцев прежде, чем убить снова. А этому убийце не надо остывать. Он намерен выполнить свой план, каким бы тот ни был, а потом может больше никогда никого не убить.

– Если будет еще убийство, сразу звони мне, – сказал Ной.

– Конечно.

Люси хотелось спросить его, что он сказал Гансу – если сказал, конечно – об их разговоре сегодня утром. Ей хотелось знать, внес ли Армстронг что-нибудь в ее характеристику. Но он ничего не сказал, а она не стала спрашивать.

– Доброй ночи.

Ной ушел, так и не сняв странного напряжения между ними. Но все же он зашел, хотя и не должен был, – возможно, так он давал ей понять, что все в порядке.

Кинкейд вошла в большую комнату. Шон стоял, на его виске пульсировала жилка.

– Что с ним нынче такое?

– Ты всегда это спрашиваешь.

– Но тут что-то еще.

– Я рассказала тебе, что наговорила ему сегодня утром. Я перешла границу.

– Вряд ли. Он тоже не ангел.

– Шон… – она замялась.

– Что?

– Со мной говорил Мэтт Слейтер, старший специальный агент. То, что я наделала вчера, действительно подняло волну, и Ною влетело из-за меня. Он отвечает за все мои промахи. Я не хочу сидеть дома оставшиеся три недели, но и не хочу, чтобы у него были проблемы, если я что-то провалю. Слейтер сказал, что у меня особые привилегии, и все это знают.

– Чушь собачья, – ответил Шон. – Ты заслужила свое место.

– Может быть, – сказала Люси.

– Никаких «может быть». ФБР – не богадельня; тебя не назначили бы аналитиком, если б ты не была квалифицированным специалистом и они не знали бы твоих способностей.

Люси села на диван.

– Я не хочу привилегий, Шон.

Он сел рядом с ней и прижал ее голову к груди.