– Тебе пора повзрослеть! – продолжала выговаривать мне она. – А не выкидывать номера, подобно избалованной девчонке.

– Ей следовало меня предупредить! – огрызнулась я.

– О чем предупредить? – Бев стояла, уперев руки в бока.

– О том, что она разыскала Джека. И что он собирается сюда приехать! – вскричала я.

Бев укоризненно покачала головой:

– Это с какой же стати она должна тебя предупреждать?

– Ты шутишь? – Я вытаращила на нее глаза. – Он же мой отец!

– А тебе не приходило в голову, деточка, что его приезд вовсе не связан с твоим посещением Трули?

– Это как так? – Я растерянно всплеснула руками. – Но в таком случае зачем Мэгс нужно было заманивать меня сюда? Для чего она наплела мне небылицы о своей больной спине? Ради того, чтобы я переспала с англичанином? Я требую немедленных объяснений, Бев!

– Успокойся, Порция, и послушай, что я тебе скажу, – понизив голос, серьезно проговорила она. – Мама любит тебя. Она всегда тебя любила и старалась вырастить тебя здоровой, умной и счастливой. Атеперь ей пора позаботиться о себе. Поэтому перестань капризничать и начни к ней относиться, как и подобает взрослой разумной женщине.

– Я всегда хорошо к ней относилась – как к своей подруге, – сказала я, с трудом сдерживая гнев. – Но не пора ли ей наконец стать не подругой, а матерью?

Воздух в комнате словно бы сгустился. Мы с Бев с ненавистью уставились друг на друга. И впервые в жизни она первой отвела взгляд, а спустя мгновение вышла, хлопнув дверью. Оставшись одна, я еще долго гадала, что же происходит.

– Ты права, – сказала Мэгс, глядя на свои пальцы, которыми она постукивала по краю стола. – Мне следовало все тебе рассказать.

Сидевшие по обе стороны от нее Бев и Вера обменялись выразительными взглядами и поджали губы.

Я недоуменно взглянула на Веру. Но лицо ее оставалось непроницаемым, а взгляд был устремлен куда-то поверх левого плеча Бев, которая, в свою очередь, всячески выражала сочувствие и поддержку Мэгс.

– Я требую, чтобы мне наконец объяснили, что происходит! – звенящим голосом выкрикнула я.

Мэгс тяжело вздохнула, Бев успокаивающе положила ей на руку ладонь и покачала головой.

– Я не могу, – прошептала Мэгс.

– Какого черта? – разозлилась я. – Раньше вы ничего от меня не скрывали.

– Ты должна мне верить, – твердо сказала Мэгс. – Для меня это очень важно.

– И когда же, интересно, вы собирались предупредить меня о его предстоящем визите? – с дрожью в голосе спросила я. – Когда я, придя домой, увидела бы его на веранде пьющим лимонад? Ну что молчите, словно воды в рот набрали?

– Мы рассчитывали, что он приедет сюда в сентябре, – неохотно проговорила Мэгс.

Мне вспомнилась дата – 22 августа, – обведенная красным карандашом в моем календаре, и в груди у меня похолодело. Собравшись с духом, я спросила:

– И чья же это была идея? Его или ваша?

Мэгс молчала. Я откинулась на спинку стула, почувствовав боль в груди. Мэгс побледнела и прошептала:

– Я ничего не могу тебе сказать. Потерпи немного!

– Да что происходит, черт бы вас всех побрал! – вскричала я, окончательно потеряв самообладание.

Бев укоризненно покачала головой, вновь призывая меня повзрослеть и выказывать своей матери дружелюбие.

– Ну ладно! – прошипела я, отвернувшись. – Тогда я пошла собирать саквояж.

– Но ты же не собираешься вернуться в Сиракьюс? – истерически взвизгнула Мэгс.

– Нет, – ответила я ледяным тоном. – Туда я вернуться не смогу, моя квартира сдана. Но и с вами я больше оставаться не желаю. Я поселюсь на втором этаже «Пейдж».

Бев шлепнула по столу ладонями и уставилась на Мэгс.

Та заморгала, готовая разрыдаться.

Вера сосредоточенно глядела в одну точку поверх ее плеча.

– По-моему, это неплохая идея, – сказала Бев.

Я обмерла. Неплохая идея? Никто из «барышень» не смотрел мне в глаза. Но никто и не отговаривал меня. Хотя иной раз даже невинная просьба налить мне стакан апельсинового сока вызывала бурную семейную дискуссию о пользе этого напитка. Так отчего же все они внезапно притихли, как только я заявила, что намерена перебраться в жилое помещение над торговым залом нашего книжного магазина?

– В чем дело? – спросила я. – Что вы скрываете от меня?

Ответом мне была тишина. На мгновение у меня возникла мысль отказаться от своего намерения, не дразнить гусей и не ворошить осиное гнездо. Но, как известно, норовистую кобылу не остановить, если ей под хвост попала шлея. Закусив удила, я встала и покинула кухню, обронив на ходу:

– Пошла собирать саквояж.

Дверь подалась с громким скрипом. Я вошла в просторную столовую, из которой одна дверь вела в спальню, а другая – в ванную. Дубовый пол был покрыт слоем пыли, как и все прочие поверхности: окна, стойка, отделяющая жилое помещение от кухонного закутка, голая громадная кровать, занимавшая добрую половину спальни, комод. Войдя в кухоньку, я отвернула вентиль под раковиной, затем повернула ручку крана – и, к моей огромной радости, из него с натужным рычанием и громким фырканьем сперва брызнула, а потом и полилась тугой струей вода. Дождавшись, пока она из ржавой стала прозрачной, я выключила воду, окинула взглядом свое новое жилище и удовлетворенно произнесла:

– О'кей. Все, кажется, нормально. По крайней мере на первый взгляд.

Я поставила на пол саквояж, открыла его и стала извлекать постельные принадлежности, захваченные из Дома. Под ними лежала книга Йена с памятной надписью, которую он сделал, пока я принимала душ. Сама я ее еще не читала, поэтому с замирающим сердцем открыла книгу и взглянула на титульный лист, где рукой автора было написано следующее:

«Рад был убедиться, что вы способны действовать решительно и целеустремленно. Надеюсь, что вы не собьетесь с избранного курса. Йен».

Улыбнувшись, я закрыла книгу, положила ее на пе регородку и прошла из кухни в спальню. Силы мои были на исходе, все хлопоты по благоустройству своего нового жилища я решила отложить до утра. А сейчас мне требовалось хорошенько выспаться.

Открыв глаза, я буквально обмерла с перепугу: в столовой кто-то хозяйничал. Я порылась в саквояже, достала очки, водрузила их на нос, рывком вскочила с кровати и направилась в соседнюю комнату.

– Вера! – воскликнула я. – Что ты здесь делаешь в такую рань? Который час?

– Половина восьмого, дорогая, – сказала Вера, продолжая набивать холодильник продуктами, целая гора которых возвышалась на кухонной стойке. В кастрюльке на плите булькала вода, там варились яйца.

– Зачем ты все это делаешь, Вера? Я и сама бы здесь управилась! – сказала я, сев на стул за холодильником, чтобы не мешать ей готовить завтрак.

Вера с улыбкой поставила передо мной чашку с горячим ароматным кофе.

– Пей! – сказала она. – Я стараюсь вовсе не ради тебя. Мне нужна твоя помощь в магазине.

– А чем, хотелось бы мне знать, занята Мэгс? – спросила я.

Вера засунула под раковину последнюю пустую упаковку, взглянула на кипящую воду в кастрюльке, но ничего не ответила.

– Я тебя не понимаю, Вера! – сказала я, теряя терпение. – Ты же умышленно проболталась Бьюджи о Джеке, чтобы она передала эту новость мне. Так что выкладывай все без утайки.

Вера сделала страдальческое лицо. Но я на эту уловку не попалась и продолжала добиваться своего.

– Так что сказали тебе обо мне карты? – спросила я, сделав глоток кофе.

– Можешь издеваться надо мной, Порция, если тебе доставляет это удовольствие. Но карты Таро еще ни разу не солгали! – заявила Вера, не глядя в мою сторону. Руки у нее задрожали.

– Мне кажется, что Бридж Уилкинс мог бы к этому кое-что добавить, – язвительно сказала я.

Вера выпрямилась и сняла кастрюльку с яйцами с конфорки. Выложив яйца на тарелку, она пододвинула мне солонку и гренки, повернулась ко мне спиной и направилась к двери.

– Вера! – окликнула я ее.

– Я подожду тебя внизу, – бросила она через плечо и вышла.

Обескураженная, я скользнула остекленелым взглядом по яйцам, допила кофе и отправилась принимать душ.

Глава 5

– Ах, не забивай себе голову ерундой! – воскликнула Бьюджи и положила ярко-розовый будильник в мою тележку для покупок. Мы разгуливали по секции товаров для дома в универмаге «Уол-Март». – Они с Бриджем расстались, по-моему, лет десять тому назад.

– Одиннадцать, – поправила ее я, поставила часы обратно на прилавок и взяла вместо них другие, черного цвета.

Бьюджи фыркнула, пожала плечами и заявила:

– Тебе не хватает ярких цветов!

Сама она была одета в розовую блузку и желтую юбку.

– Мне достаточно побыть немного рядом с тобой, – сказала я, едва сдерживая смех, – и мир сразу становится ярким.

– Тогда ты еще больше чокнутая, чем я думала, – ухмыльнулась Бьюджи и вперевалку пошла впереди меня, похожая на откормленную утку. – Как ты собираешься обставить свое новое гнездышко? Там есть какая-нибудь мебель?

– Конечно! – ответила я, стараясь не отставать от нее. – Диван, кофейный столик и кровать. Все, разумеется, страшно запылилось за восемь лет, но это дело поправимое. Все остальное, что мне потребуется, я достану из подвала.

Бьюджи скорчила сочувственную мину.

– Что ж, это ведь твое временное пристанище, – сказала она, облизнув губы. – И не переживай так из-за Веры!

– Но она перестала со мной разговаривать! – пожаловалась я. – Ты же знаешь Веру, обычно она вообще не умолкает.

– Из-за чего, собственно говоря, они расстались? – поинтересовалась подруга, разглядывая желтый резиновый коврик в форме ромашки. Я позволила ей положить его в тележку – насчет ковриков я не привередлива. Мне внезапно стало так стыдно за свою колкость и так жалко Веру, что я едва не расплакалась.

– Понятия не имею, – ответила я, шмыгнув носом. Бьюджи обхватила руками живот, прищурилась и сказала:

– Тебе надо с ним повидаться.