— Мне было бы скучно до слез, — отозвалась я. — Ладно, я скажу Роуз, чтобы поскорее собиралась, а вы пока вызовите такси. Потом мы поедем.

Дежурный потянулся к телефону.

Роуз настояла на своем и взяла с собой розовую пряжу, что оказалось кстати, потому что нам пришлось провести почти час под дверью мистера Крампселла. Женщина уселась под дверью его кабинета, сгорбилась над щелкающими спицами и заворчала о Полли, битниках, недостатке уважения к старшим, забастовке учителей, введении сексуального воспитания в школе, экстравагантности полета на Луну и о вызывающей одежде Тони.

Наконец из-за двери вышла, хлопая накладными ресницами, сильно накрашенная девушка в белом халате и сделала нам знак заходить.

— Вы тоже идете, — заявила она мне. — Вы знаете, как с ними обращаться. Мы — нет. Так что проходите в кабинет вместе с ней.

— Обращаться с ними? — повторила я. — Она всего лишь обычная женщина. Она не горилла или какой-нибудь монстр.

— Сумасшедшая, да?

— Она пациент, проходящий групповую терапию, — холодно уточнила я. — И все, что ей нужно, — это немного доверия и уважения. И на вашем месте я бы не позволяла себе подобных высказываний. Не говоря уж о плохом воспитании, это просто старомодно.

— Вот еще! — Она, как веером, взмахнула своими ужасными ресницами и осмотрела меня с ног до головы. — Думаешь, ты здесь самая важная? Сестра, тоже мне! Все, недели на этой помойке с меня достаточно!

Я ответила, что очень рада слышать это, а потом последовала вслед за Роуз в кабинет. Мистер Крампселл оказался одним из тех подтянутых красавцев мужчин с седеющими волосами, в какого, как мне казалось, лет через двадцать должен был превратиться Джон Айткен. Он и три его студента по очереди обследовали десны Роуз. Даже сквозь маски я могла различить выражения их лиц и понять, что они об этом думают. Один из них спросил:

— Болезнь Винсента, сэр?

— Почему вы так думаете, Джеймс? — спросил доктор.

— Ну, центральное расположение, сэр.

— Что ж, возможно. А вы двое что думаете?

Девушка поинтересовалась, не может ли это быть психогения, а второй молодой человек пробормотал в ответ, что конечно же нет.

— Возможно, — сказал студентке мистер Крампселл. — Какое лечение предложите?

Молодой человек по имени Джеймс предложил «удар диатермией» и добавил, что вначале хотел бы изучить рентгеновский снимок. Девушка предложила пенбритин в качестве антибиотика. В конце они взяли пару мазков и согласились, что Роуз нужно будет прийти или на прижигание, или на частичное лечение воспаления через несколько дней, окончательный диагноз будет зависеть от результатов анализа. А тем временем пациентке выпишут пенбритин.

Мистер Крампселл повернулся ко мне:

— Вы поняли, сестра?

Потом он слегка наклонился вперед и внимательно на меня посмотрел:

— Да, я точно видел вас раньше. Вероятно, вы праздновали прибавку к зарплате, да?

— Я, сэр?

— Вы, дитя, — кивнул доктор. — В чудесном зеленовато-желтом платье. Вечером в четверг, да?

Все три студента сразу мной заинтересовались, и даже Роуз оглянулась, чтобы посмотреть на мою реакцию. «Он говорит о вечеринке в «Малтшовеле», — догадалась я.

— А, вот вы о чем, — улыбнулась я. — Нет, сэр. На самом деле это был запоздалый прием по случаю свадьбы, но не моей.

— Да? Так он все-таки на ней женился? — воскликнул собеседник. — Ну и ну! Это будет дорого мне стоить. — Он снял маску и лучезарно улыбнулся своим студентам. — Вот почему я так восхищаюсь нашими медсестрами, господа. Они всегда держат руку на пульсе событий. Дорогая, — обратился он ко мне. — Если бы вы к нам не забежали, я бы так и не узнал, что в мире творится… Ну хорошо, Роуз, ты можешь идти. Мы ведь тебя не слишком побеспокоили, да? Ну, разумеется, нет. А теперь иди, но мы скоро снова увидимся, я дам тебе знать когда… До свидания, сестра. Спасибо.

Я понятия не имела, что означают его слова, но доктор, очевидно, знал Джона, и Пиппу тоже.

Я доставила Роуз в отделение как раз к обеду, и Петси сообщила, что я могу быть свободна часов до пяти и должна вернуться после чая.

— Потом ты будешь дежурить с пяти тридцати до восьми тридцати, — объяснила она. — Да, и сестра выразила свою радость по поводу найденной карточки.

Я ждала продолжения.

— Это все, что она сказала, дежурная? — уточнила я после паузы.

— Да. А вы ожидали еще чего-то?

— Честно говоря, увольнения.

— Не сегодня, — покачала головой Петси. — Осмелюсь предположить, она выпустила весь пар вчера. В любом случае, это была не ваша вина.

— Нет, но я должна была задуматься.

— В следующий раз подумаете. Кстати, Сильвию перевели в частную клинику доктора Бернштейна, — сообщила она. — Он уже звонил по поводу ее и сказал, что недель через шесть вернет ее в нормальное состояние. Честно говоря, он был в прекрасном расположении духа, потому что сестра согласилась на терапию. Так что не волнуйтесь о ней. Вас даже не было здесь, когда все это случилось, — убеждала меня Петси. — У нас бывают свои небольшие неприятности, но мы с ними справляемся. Вы не можете всегда быть отличницей, вы же это понимаете.

Я решила, что она довольно милая девушка и занимается своим делом.

— Спасибо, — поблагодарила я ее. — Теперь я чувствую себя гораздо лучше.

— Вот и хорошо. Сильвия спрашивала, сможете ли вы навестить ее через недельку. Я, конечно, не могу вам советовать, но не думаю, что у нее много друзей.

— Да, не много, — согласилась я. — Сестра Каттер довольно замкнутый человек. Она правда просила? Конечно же я приду. Думаю, Роусторн тоже. И Стив Сейл.

— Хорошо. А теперь поторопитесь и уходите с дежурства. — Она улыбнулась. — Иначе вас втянут в очередной кошмар. Кажется, Эми устроила здесь настоящую бурю.

Я ушла.

Додо вернулась к шести. Тони тоже, и он чувствовал себя королем мира.

Я спросила:

— Значит, ты получил работу?

— Не совсем. По крайней мере, не в «Шрусбери кроникл».

— Что же тогда? — допытывалась я.

— У него был местный парень, знающий этот район как свои пять пальцев. Только мой предполагаемый босс еще не знал о его визите, когда посылал за мной. Но, наверное, приятель из «Бест-Мидланд пресс» сказал ему, что, если у них появится парень для «Солихилл ньюс» или если у него освободится какой-нибудь многообещающий сотрудник, он может отослать его туда.

— Значит, ты собираешься на собеседование? — уточнила я.

— Я уже там был. Парень должен был уезжать сегодня в Бирмингем, так что высадил меня у Волсолла, а сам поехал на встречу с каким-то высоким начальником. Так что я начинаю на следующей неделе! — просиял Тони. — У меня испытательный срок в шесть месяцев, и, если я им подойду, со мной подпишут контракт и отправят на учебу.

— Это здорово! — воскликнула я. — Я так рада за тебя, Тони. А где ты будешь жить?

— С жильем тоже все в порядке. У меня есть двое друзей, которые снимают вместе комнату недалеко от редакции, — объяснил он. — Ребята будут только рады делить арендную плату на троих. Мне осталось сделать только одно.

— Сказать родителям?

— Да… Дез и Мартин предложили сделать это вместо меня, но я хочу сообщить отцу эту новость сам. И лицом к лицу, а не по телефону. Я больше не боюсь. Не теперь, когда я уже сделал первый шаг.

— За это надо выпить шампанского! — провозгласила я.

Он счастливо рассмеялся:

— Тихо! Это же строго запрещено! Я принес две бутылки уцененного «Сент-Джулиана». Мы обязательно выпьем, когда сестра Хуппер сменится с дежурства. И никому ни слова!

— Никому ни слова, — пообещала я. Мне показалось, что ради такого случая даже сестра Хуппер не стала бы строго следить за соблюдением правил. Но потом я вспомнила об одной загвоздке. — Но послушай, люди, которые…

— Принимают транквилизаторы, не могут употреблять алкоголь? — закончил мою мысль Тони. — Они и не будут. Среди нас ведь не много таких пациентов. Вспомни, старине Мартину никогда не нравилась идея транквилизаторов. Не волнуйся, я на самом деле довольно ответственный парень, просто по-своему. Я действительно такой, иначе мне никогда бы не удалось заполучить эту работу.

Додо услышала его последние слова.

— Чушь! Ты получил эту работу благодаря прическе, а не своему чувству ответственности! — возразила она. — И я никогда не замечала, чтобы репортеры отличались ответственностью… Да, Тони, оставь стаканчик для старушки Грудинки.

— Грудинки? — спросила я.

— Ночная сиделка, — пояснила девушка. — Она выглядит как грудинка: невысокая, в коричневой форме. И она носит клетчатые подвязки, чтобы подчеркнуть принадлежность к Кемеронам. Или, может быть, она Кемпбелл?

— По-моему, Кемерон, — отозвался Тони. — Если она Кемпбелл, она слишком задается — мой дедушка был Макдоналдом!

— Дикарь! — воскликнула Додо. Потом она повернулась ко мне: — Я чудесно провела время в Лондоне. Бекенгем, например, я никогда раньше не видела. Когда я была там, я посетила обычную клинику, а не групповое отделение.

— Там было лучше, чем здесь? — поинтересовалась я.

— Так же. Только там было бы легче жить за чужой счет, — охотно объяснила она. — Приятные люди. Меня оставили ночевать с ними, мы устроили что-то вроде праздника. Они тоже очень инициативны, я привезла оттуда кучу идей.

Девушка начала рассказывать о своей поездке остальным, но я слушала ее вполуха. Я думала о Мартине и о предстоящей встрече с ним после окончания дежурства. Я наверняка опоздаю, и, может быть, он не станет меня дожидаться. Вудхерст ведь не знает, что мое расписание дежурств изменилось. Я прикинула, что, пропустив ужин и приняв душ вместо ванной, я опоздаю не больше чем на четверть часа… Потом Полли попросила меня поиграть с ней в настольный теннис. Я думаю, она просто устала долго находиться в тени и выслушивать Додо и Тони. Даже Роуз решила поговорить о кабинете зубного врача.