— Если я буду принимать душ и бриться, тогда сниму этот костюм.

— Не понимаю, почему ты все время капризничаешь. — Теперь Рози нахмурилась сильнее.

— Вполне вероятно, что, если бы дома меня хотя бы раз за долгий промежуток времени ждал сытный домашний ужин, я бы куда охотнее делал то, о чем ты просишь, — резко ответил Зак.

Он ничего не мог поделать с воспоминаниями, каким приятным был обед с Дженис. Она работала в коллективе первый месяц и уже показала себя, насколько мог судить Зак. Она быстро училась, была компетентна и отзывчива. Дженис дважды забегала к нему, чтобы убедиться — все ли есть у Зака на обед. И только сегодня она настояла на поездке в ресторан к мистеру Уоку за креветками.

Сидя на краю огромного размера кровати, Зак снял пиджак и положил его рядом. Расстегнув пуговицы на манжетах, закатал рукава и направился в ванную. И только включил горячую воду, чтобы побриться, как в комнату вошла Рози.

— У тебя достаточно наличных, чтобы оплатить пиццу?

— Думаю, да, — ответил Зак. — Посмотри в кошельке.

Жена встретилась с ним взглядом в зеркале:

— Прости за ужин.

— Ты занята с детьми.

— Сегодня был сумасшедший день, — проговорила Рози, садясь на край джакузи.

Они специально заказывали ее три года назад, когда построили этот дом, и несколько месяцев ждали, пока ее поставят. Рози очень хотела ее и даже согласилась отказаться от плитки на полу в коридоре и кухне. Зак предпочел бы кафельные полы, но не смог отказать жене в этой маленькой роскоши. А сейчас он не мог вспомнить, когда жена в последний раз использовала джакузи. Как и он, Рози пользовалась душем в перерывах между делами.

Рози продолжила рассказывать ему о своем дне: собрание комитета, визит с Элисон к дантисту, общественная работа в библиотеке, на которую она согласилась.

— Я понятия не имею, как работающие матери успевают сделать все дела по дому.

— И я тоже, — проговорил Зак, подозревая, что жены его компаньонов вечером ставят на стол ужин, хотя и работают по сорок часов в неделю.

Он также подозревал, что другие жены были куда более организованны, нежели Рози.

— Завтра я обязательно приготовлю ужин, — пообещала жена.

Зак размазал по лицу крем для бритья.

— Мясной рулет и картофельное пюре? — Он особо не надеялся, что жена сдержит слово, но это так хорошо звучало.

— Что захочешь, большой мальчик.

Несмотря на раздражение, Зак усмехнулся — может, он действительно капризничает.

Глава 2


Кредитная карточка, должно быть, принадлежит женщине, которая в понедельник сидела напротив него в ресторане, решил Клиф Хардинг. Он заметил ее. Да и как было не заметить — в «Блинном дворце» сидели только они вдвоем. Время ланча миновало, а для обеда было слишком рано.

Женщина, примерно его возраста, была привлекательна, но казалась расстроенной, погруженной в мысли. И Клиф был бы удивлен, если бы она его запомнила. Они оплатили свои заказы практически одновременно, и, похоже, именно в тот момент все и произошло. Его счет был верен, но в свой кошелек он положил кредитную карточку Грейс Шерман. А в ее руки, очевидно, попала его карточка.

Всю неделю он был занят делами и понятия не имел, что носит чужую карточку VISA. Если бы на эту досадную ошибку не указал клерк в аптеке, Клиф, вероятно, не заметил бы этого куда дольше.

Оказавшись дома, он сразу же попытался найти в телефонном справочнике номер Грейс Шерман, но безуспешно. Зато он смог найти номер Д. и Г. Шерман, проживающих по адресу 204, Роузвуд-Лейн, Кедровая Бухта. Голос на автоответчике принадлежал женщине, поэтому он оставил сообщение и стал ждать, когда она перезвонит. До сих пор ему никто не позвонил, и он подозревал, что Шерман оказалась лишь однофамилицей. Вероятно, ему следует отдать кредитную карточку менеджеру «Блинного дворца» и попросить обменять на свою.

Позже у Клифа нашлось множество причин, чтобы поехать в Кедровую Бухту. В июне ему позвонила Шарлота Джефферсон, знакомая его дедушки, которого сам он никогда не знал. Клиф не испытывал теплых чувств к Тому Хардингу, пусть тот и был популярным Поющим ковбоем — кинозвездой тридцатых и середины пятидесятых годов. Том Хардинг оставил отца Клифа и бабушку в поисках славы. К концу жизни он, должно быть, сожалел о той боли, которую причинил своим близким. Но было уже слишком поздно. Клиф был его единственным внуком, и, по словам Шарлоты Джефферсон, пожилой мужчина хотел увидеться с ним.

Шарлоте было около семидесяти, но энергия ее перехлестывала через край. Она поддерживала его дедушку, работая на общественных началах в центре послебольничного долечивания в Кедровой Бухте. Она прониклась симпатией к пожилому мужчине. По словам Шарлоты, они стали настоящими друзьями.

Старый Том потерял способность говорить после обширного инсульта, но, очевидно, Шарлота могла прекрасно с ним общаться. Она сказала Клифу, что Том прямо перед смертью отдал ей ключ. Шарлота обнаружила в камере хранения его личные вещи и пришла к выводу, что Том в свое время был телевизионной звездой, популярным Поющим ковбоем. Как единственный родственник Тома, Клиф имел право унаследовать эти вещи.

Вначале Клиф не хотел ничего иметь в память о деде, но Шарлота сделала все возможное и невозможное, чтобы вещи Тома — рекламные плакаты, рукописи и шестизарядный револьвер — оказались у Клифа, хочет он того или нет.

Встретившись с Шарлотой, Клиф понял, почему его дедушка так уверенно чувствовал себя с этой пожилой женщиной. И почему они так скоро смогли стать друзьями.

У Клифа вошло в привычку заезжать к Шарлоте или звонить ей раз в две недели. Шарлота получала удовольствие от этих визитов и с гордостью рассказывала ему о двоих своих детях и внуках. Ее сын Уилл, если Клиф верно помнил, жил где-то на юге. Дочь Шарлоты Оливия paботала судьей по семейным делам в Кедровой Бухте. Клиф пока не встречал Оливию, хотя и задавался вопросом, может ли хоть одна женщина соответствовать тому, что рассказала о ней Шарлота.

Сейчас, хорошенько рассмотрев все вещи, которые Шарлота вынесла из камеры хранения, Клиф по достоинству оценил ее поступок. Он не смог придумать лучшего способа отблагодарить женщину, чем отдать ей один из плакатов, предварительно вставив его в рамку. Шарлота на самом деле полюбила Тома Хардинга еще до того, как узнала, что когда-то он был Поющим ковбоем.

Клиф припарковал грузовик на крутом холме над бухтой. С упакованным плакатом в руках он поднялся по нескольким ступеням, которые вели к крыльцу большого семейного дома. Как обычно, Гарри, любимый кот Шарлоты, свернувшись, спал на окне в гостиной. Клиф еще не успел нажать на кнопку дверного звонка, как услышал, что Шарлота отпирает замки.

У него никогда не было возможности посчитать, сколько замков у Шарлоты, но он подозревал, что даже Гудини не смог бы проникнуть внутрь. Клиф понятия не имел, что такое ценное она прятала, но знал — все ценности лежат под стопкой колготок.

— Клиф, какой приятный сюрприз! — проворковала она, отпирая замки на сетчатой двери — сначала первый, а затем второй. — Жаль, ты не предупредил, что заедешь. Я бы испекла печенье.

Именно поэтому Клиф и не стал звонить заранее. Похоже, Шарлота поставила себе целью откормить его. Клиф же усердно старался сбросить вес. За первую половину года ему удалось потерять четыре с половиной килограмма, хотя он готов был поклясться, что куда легче уменьшить размер скалы. До выхода на пенсию ему никогда не приходилось беспокоиться о своем весе.

— Я кое-что принес вам, — проговорил Клиф, когда Шарлота открыла наконец перед ним сетчатую дверь.

Гарри поднял голову, посмотрел на гостя и, похоже решив, что Клиф настроен дружески, сразу закрыл глаза и погрузился в сон.

— Садись, я сварю кофе, — пригласила Шарлота. — И у меня есть бисквитный торт.

— Не стоит беспокоиться, Шарлота.

Клиф знал, что протестовать бесполезно, но все равно попытался урезонить гостеприимную хозяйку. Он заехал всего на несколько минут и собирался еще забросить кредитную карточку Грейс Шерман в «Блинный дворец». Кстати, ему стоит спросить Шарлоту, не знает ли она Грейс, поскольку создавалось впечатление, что эта пожилая женщина знакома практически с каждым в Кедровой Бухте.

— Ты конечно же голоден, — обиженно произнесла Шарлота.

— Шарлота, — настаивал Клиф, — откройте-ка лучше ваш подарок.

Он не был запакован, но магазин положил рамку в картонную коробку.

— Это для меня? — Шарлота удивленно посмотрела на Клифа.

Он усмехнулся и кивнул, наслаждаясь ее реакцией. Шарлота была из тех, кто постоянно дарят что-то другим, но чувствуют себя неуверенно, получая подарки.

Шарлота открыла коробку, и Клиф помог ей достать рамку. Он поднял плакат и услышал тихий восхищенный вздох, когда Шарлота поняла, что за подарок он ей преподнес. Она прикрыла рот рукой, на глаза навернулись слезы.

— О, Клиф, тебе не стоило этого делать, — проговорила она, пытаясь сморгнуть слезы. — Этот плакат слишком ценен, чтобы вручать его мне.

— Чепуха. Я уверен, что мой дед хотел бы, чтобы плакат остался у вас. Если бы не вы, у меня не было бы ни одной этой вещи.

И без нее Клиф ничего не узнал бы о своем дедушке, кроме того, что ему рассказал отец. Сейчас он знал Тома не как помешанного на славе эгоиста, но как раскаивающегося пожилого мужчину, который хотел бы вернуться назад и сделать совсем другой выбор.

— Ты оказался крепким орешком, — нахмурившись, напомнила ему Шарлота.

Клиф вынужден был согласиться. Но и ей упорства не занимать — писала и звонила непрестанно. Если бы он к ней не приехал, Шарлота все привезла бы сама, выехав на трассу на машине, которую никогда не водила со скоростью больше сорока миль в час. Клиф был уверен в этом. Тем временем Шарлота достала кружевной платок из кармана передника и громко высморкалась.