Самид Агаев - Улица Иисуса

– Я не сомневался, что у тебя и этому найдется объяснение. Поэтому можешь говорить все что угодно. Я тебе поверю.

– На Кипре ты был с твоим другом Али?

– Нет, все было иначе. Он не был моим товарищем. Если я скажу, с кем я был, ты поднимешь меня на смех.

– Это был Назар.

– У твоего отца и на Кипре есть караван-сарай? – спросил Егор. – Нет? Тогда откуда тебе это известно?

Хозяйка горы молчала, тогда Егорка сказал:

– Кажется, я здесь загостился.

– Откуда я это знаю не имеет значения, – сказала Мина, – имеет значение то, что настало время нам разделить это ложе. Ты же не откажешься от этого? Верно?

Поскольку Егорка молчал, Мина встала во весь рост. Прозрачная ткань, которую она именовала платьем, скользнула вниз, и Егор увидел ее нагое тело во всей ее неземной красоте.

– Вообще-то я не принимал ислам, – сказал Егор, – в отличие от своей сестры. Не понимаю, почему я оказался в мусульманском раю. Хотя, нет, понимаю. По блату, по знакомству, видно Али замолвил словечко. Возможно, это была последняя воля умирающего друга. Пусть в таком случае и он войдет сюда. Иначе я буду неспокоен.

– Егор, ты жив, – возразила Мина, – и я женщина из плоти и крови. Вот моя рука. Иди за мной.

– Ты знаешь, милая, меня этими вашими женскими штучками не проймешь. Я очень стоек в этом вопросе. Я был более двух лет женат, но к жене так и не притронулся в силу ее слишком юного возраста. А теперь прости, я ухожу. Кирка и лом ждут меня, все глаза проглядели.

– А если я помогу твоему другу, ты останешься?

– Останусь ненадолго. Вернее, за этим я и пришел. Но как? С этого надо было и начинать.

– А я подумала, что ты пришел, услышав призывы моего сердца.

– Открой темницу, отвори камень, выпусти Али. И я останусь с тобой столько, сколько ты пожелаешь. Я сделаю с тобой такое, что все райские гурии почернеют от зависти к тебе.

– Не волнуй меня, я и так уже сгораю в пламени страсти. Но выпустить его не могу. Это против правил. Ты сам его освободишь.

– Но как? – вскричал Егор в бешенстве.

В зале тут же возник Ибрагим. В одной руке он держал блюдо с дымящимся кебабом, а в другой копье, готовый поразить строптивого гостя.

– Китайский порошок, – молвила Мина, мановением руки отсылая привратника, – он разнесет твою скалу к чертовой матери.

– И что это за чертовый порошок?

– Вообще-то китайский. Но ошибка уместная. Это взрывчатое вещество. Серая пыль. Сыпешь, поджигаешь и ба-бах!

– И где я его возьму?

– В Азербайджане его нет, – вздохнула Мина, – только в Китае. Да и там он на вес золота.

– Это ничего. Золото у меня есть. Но как я попаду в Китай? Дорога туда и обратно займет два, три месяца. И он уже не понадобится.

– Я долго буду стоять голой? – спросила девушка.

Все же это былапери, как первоначально предположил Егор. Он уже в этом не сомневался.

– Как глупо я должно быть сейчас выгляжу, – заметила Мина. – Никогда еще мне не приходилось уговаривать витязя лечь со мной.

– И много у тебя их было? – ревниво спросил Егор.

– Не твое дело. Ты идешь со мной? Или я одеваюсь.

– Прежде скажи, где взять порошок.

– Китай завоеван монголами, – произнесла Мина.

– И-и….?

– Дальше сам.

– Намек понял, – сказал Егор, хотя еще ничего не понял, но тянуть далее было бы верхом неприличия.

Он притянул к себе девушку, запрокидывая ее лицо поцелуем. И почувствовал, как теряет вес своего тела и поднимается куда-то ввысь. Заботы вдруг оставили его.

Когда Егор очнулся, он увидел ткань палатки над головой. Открыл полог и выглянул наружу. Все вокруг было занесено снегом.

– Любопытно, – подумал он, – неужели каждое посещение рая заканчивается снегопадом? А где девица? Неужели мне все это привиделось? Однако снег в середине марта – это неожиданно. Ах да, здесь же горы. Неужели это был сон?

Он долго вглядывался в соседнюю вершину. – Нет, это был не сон. Но, как я в таком случае, здесь оказался? Ибрагим, конечно, мужик неслабый, но сюда бы он меня не донес. Надо будет еще раз прогуляться. Б-рр, – Егор зябко передернул плечами. Он основательно продрог в палатке. Егор подошел к скале, приложил к ней ухо. Крикнул.

– Эй, Али!

Взял кусок гранита, валявшегося под ногами, постучал по скале. Тишина. Ну что же, пора за работу. Заодно и согреемся. Он взялся за лом и всадил острие в тонкую расщелину, и замер. Что-то очень важное откликнулось ему в этот миг, и он тщетно пытался извлечь это из глубин сознания. «Китайский порошок! – вдруг выплыло из памяти. – А почему китайский порошок, что было с ним связано»? Надо помочь памяти. Егор бросил лом и стал спускаться вниз по склону. Ручей был на месте. Егор пошел вверх по течению. Добрался до середины горы и остановился. В этом месте ручей уходил под скалу. Вернее, он вытекал из нее. В то время, как он должен был привести на плато. Но здесь не было никакого плато. И надо было поворачивать обратно. И тут он заметил, что из кармана его фарзии выглядывает кончик какой-то ткани. Егор с недоумением вытянул его. Это была прозрачная невесомая синяя материя с серебряными звездами. Мина! Значит, она ушла от него, в чем мать родила. В такую-то погоду. Как она сказала – «китайский порошок». И тут он вспомнил окончание фразы – «Разнесет все к чертовой матери».

– Спасибо, хозяйка горы, – сказал Егор и обмотал шею этой тканью. Тепла от нее не было, но было приятно. – Может, еще встретимся. Я буду рад.

Егор вернулся к скале и постучал по ней.

– Эй, Али, я в город. Держись там. Я скоро.

Егор собрал палатку, инструменты спрятал под камнями. Проверил тайник, в котором лежал хурджин набитый золотом. Отсыпал себе десяток монет и пошел на тракт.

По мере отдаления от горы, снежный покров пошел на убыль. И на караванной тропе его вовсе не было.

«Значит, только меня засыпали, – подумал Егор, – прицельным снегометанием. Точно, все это райские штучки. А у Али, как он рассказывал, было точно также». Он простоял на дороге около двух часов. Один небольшой караван прошел в обратную сторону. Когда появилась попутная арба, в возчике он к радости своей узнал горшечника и счел это добрым предзнаменованием.

– Салам, а киши, – крикнул он издалека, – как хорошо, что ты вернулся!

Арбакеш приложил ко лбу ладонь козырьком узнав, расплылся в улыбке.

– А, езид, ты что ли, кто вернулся? Я вернулся? Это ты вернулся, а я здесь часто езжу, – поравнявшись с Егоркой, он натянул поводья.

– Опять горшки везешь? – спросил Егор.

– Конечно, я их всю жизнь вожу. Это моя работа. А ты в город?

– Да, если подвезешь, помогу продать.

– Конечно, подвезу, дорогой мой, садись, у тебя легкая рука. Садись, садись.

Рассказывай.

– Что рассказывать?

– Как что? Вся деревня за тебя переживает. Пробил тоннель? Как девушка? Отец ее, изверг, не сжалился над тобой?

– Нет, не сжалился. Долблю пока что.

– А в город зачем? Инструмент поломался?

– Кое-что купить надо. Кстати ты случайно не знаешь, что такое китайский порошок?

Арбакеш покачал головой.

– В первый раз слышу.

– А с монголами ты хорошо знаком?

– Кое с кем знаком, в основном с часовыми на воротах. Зачем тебе?

– Я пока еще плохо представляю, зачем мне это. Ты езжай пока. А я подумаю.

– А может, ты бросишь эту затею, а сынок? – сочувственно сказал возчик. – Мало что ли девушек на свете? Свет клином сошелся на ней? Зачем тебе такой тесть сдался. Если сейчас такие условия ставит, то, что потом будет? Со свету сживет.

– Ты мне напомнил одну библейскую историю, – заметил Егор. – Там жених семь лет в рабстве провел у своего тестя. Так что в твоих словах есть рациональное зерно, но что делать, сердцу не прикажешь, – вымолвив это, Егор погрузился в свои мысли. А старик, видя его озабоченное лицо оставил его в покое.

И мы оставим его в этом раздумье и вернемся к Али, заключенному в камеру обскура. Правда темница была, можно сказать, со всеми удобствами. И даже одиночество его скрашивала компания, которой он не искал. Сия компания сама нашла его. Буквально ждала своего часа и дождалась. А может, даже сама все устроила. Сказано же, что некая сила всегда пребывает настороже, чтобы облегчить путь, ведущий тебя к погибели. Лишь только Али подумал об этом, как услышал следующее.

– Только вот этого не надо, – возразил Иблис, – я, как говорится, хулу и лесть приемлю равнодушно, но напраслины возводить на себя не позволю. Я тебя сюда не звал и не подталкивал. Взалкал, так и скажи.

– Неправда, – в свою очередь возразил Али, – ты меня знаешь, я к деньгам равнодушен. Так обстоятельства сложились. Мне это не нужно было. Я открыл собственное дело в Ленкорани, юридическую контору. Пошли клиенты. Но по закону подлости, как только я становлюсь на стезю юриспруденции, вмешивается какая-нибудь семейная пара, и все летит к черту.

– Я же просил!

– Извини, к Иблису.

– Нет, нет. Вообще. Я к этому не хочу иметь никакого отношения. И вот еще что. Я тебя совсем не знаю.

– Понятно дело, иначе, чтобы ты здесь делал. Но хочу предупредить, что тебе меня не сбить с пути истины.

– Не бросайся словами, – заметил Иблис, – путь – он предопределен. С него нельзя сбиться. Ты идешь туда, куда должен прийти.

– А-а, так ты из этих, из кадаритов.

– Ты не прав. Не мельчи в отношении меня, я слишком велик для одного религиозного течения.

– Но, если ты тоже склоняешься к этому взгляду на положение вещей, скажи, почему умерли моя жена и мой ребенок?

– Не я знаю, – ответил Иблис, – знает Бог.

– Тогда скажи, почему я не встретил их в раю. Я был там.

– Почему ты меня спрашиваешь? Надо было спросить у того, кто тебя туда доставлял.

– Не догадался, – мрачно ответил Али. – Ладно, где мое вино. Выпьем, что ли.