– Ок, – кинула Людочка, достала телефон с сенсорным экраном, принялась водить пальцем по нему с сосредоточенным выражением на лице. – Ну, ничего у тебя братик, – сказала спустя несколько минут, – симпотный, интеллигентный, а то, что в очках… так я тоже в очках могу ходить… будем два очкарика… а так я в линзах хожу. Кем он работает?

– Грузчиком, – прозвучал ответ, который будто пришиб на какое-то время Людочку.

– Да? – снова задумалась она, что было несвойственно ей в принципе, как и унывать, находя выход из любой ситуации. – А по образованию он кто?

– Режиссер, – ответила Юлька. – Театра и кино, – добавила.

– Вот. С этого и нужно было начинать! – воскликнула Людочка, и глаза ее озарились. – А член у него какой, нормальный? – неожиданно огорошила.

– Откуда мне знать? – возмущенно зашипела Юлька.

– Ладно, не фыркай, – улыбнулась Людочка. – Но ты же сестра?

– И что? Если тебе интересно, задайся целью и проверь сама! – заявила Юлька.

– И проверю, – не спасовала Людочка. – Даже не сомневайся!

За это и выпили.

А Костя завис у Саши. Юлька хотела за ужином рассказать ему в полунамеках о Людочке, но, судя по всему, ничего не получится. Ни у нее, ни у Людочки. Да и зачем вообще?…

8

Пробуждение щекотало кожу поцелуями, скачущими, будто солнечные зайчики, по шее и обнаженным плечам Саши. Она лежала на боку лицом к стене. Мягкое прикосновение Костиных губ вызвало на ее заспанной мордашке блаженную улыбку. Саша перевернулась на спину, все еще с закрытыми глазами потянулась, выпрастываясь и дрожа всем телом, затем сладко зевнула, широко открыв при этом рот. Словно опомнившись, засмущалась, прикрыла рот ладонью и распахнула глаза.

– Доброе утро, соня! – склонилось над ней скалой улыбающееся лицо Кости.

– Доброе утро! – прошептала Саша. – Только я не Соня, а Саша, на минуточку, – пошутила и засмеялась.

– Как скажешь, – произнес Костя и поставил рядом с ней поднос с кофе и бутербродом.

– Как мило! – искренне обрадовалась Саша проявленному к ней вниманию. – А который час? – тут же заволновалась, поскольку нужно было кормить Пашку.

Точно прочитав ее мысли, Костя ответил:

– Не беспокойся, мы с Пашей уже позавтракали. Я сварил ему сосисок и напоил чаем.

– Какой ты у меня умница! – похвалила его Саша. – И все-таки, я долго спала? – хотела она знать.

– Сейчас двенадцатый час, – сказал Костя.

– Отлично, – кивнула Саша и взяла чашку с кофе. – Но это ты виноват, – проговорила, отхлебнув, – в расстраченных мною силах. Поэтому я еще чуть-чуть полежу. Разбуди меня где-то через часик-полтора. В конце концов, это в твоих интересах. А Пашка где?

– В своей комнате. С ноутбуком.

– Поняла. Спасибо за кофе. И… – Саша снова легла, – не беспокойте меня, пожалуйста, ладно!

Она закрутилась в одеяло, как в кокон, и свернулась калачиком, отвернувшись к стенке.

Вчерашним вечером Саша осталась довольна. Пока она курила на балконе, а потом разговаривала по телефону с мамой, Костя уложил Пашку и прочитал ему сказку – несколько страниц из «Волшебника изумрудного города». Пашке очень нравились Элли, Тотошка и Железный дровосек, особенно Железный дровосек, он им буквально восхищался. Когда Саша освободилась, Костя заканчивал принимать душ. Она тихонько постучалась в дверь ванной, точнее, царапнула по ней ногтями. Он должен был услышать, потому что воду уже к тому времени выключил. Однако дверь оставалась запертой.

– Не поняла, – сказала Саша самой себе и постучалась снова, но уже требовательно. Тот же результат. – Ничего себе, – пробормотала она, – в собственную ванную не попасть. Ты там не утонул? – на всякий случай спросила в малюсенькую щелку между дверью и косяком.

Щелкнул шпингалет, и дверь приоткрылась. Из нее метнулась, как змея, рука, схватила Сашу за вортник кофты и рывком втянула в ванную. Снова щелкнул шпингалет, заперевший дверь.

Костя, обнаженный, худой, но жилистый, с зачесанными назад мокрыми волосами, не давая Саше опомниться, сорвал с нее кофту и бросил под ноги. Он прижал ее к себе, развернув лицом к запотевшему зеркалу, больно, но сладко сдавил грудь, после чего наклонил вперед, не оставляя выбора. Саша уперлась руками в стиралку под зеркалом, когда Костя стянул с нее трусы и овладел ею сзади. Она задыхалась и в без того душной комнатушке от горячего пара, теряла на секунду сознание и снова возвращалась. Костя включил воду, чтобы не разбудить Пашку, когда она стала кричать от удовольствия, не в силах себя сдерживать.

Потом на руках он занес Сашу на тахту, где они продолжили неистовый танец чувственности и наслаждения, превратив простыню и одеяло под собой в площадку для танца.

На руках Костя вынес Сашу и на балкон после всего покурить. Она держалась за него, чтобы не упасть, поскольку ноги больше не держали ее. Ни с кем, ни до Кости, ни после него, Саша не испытывала подобного взрыва внутри себя. И это ее злило. Она боялась сексуально зависеть от Кости.

Саша заснула у него на груди, слушая биение его сердца и нежные нашептывания. Костя обнимал и гладил ее рукой. Под воздействием объятий, поглаживания, шепота и стука сердца у Саши бегали мурашки по спине и щекотало под ложечкой. Ей было так хорошо, как никогда и ни с кем. Но она ни о чем не жалела. И Тютрин, и Костя появились в ее жизни почти одновременно и оба во второй раз. Значит, не случайно.

Костя нашел ее «В контакте», попросился в друзья, написав в сообщении, что не забывал ее никогда, красиво извинялся за все. Саша, немного подумав, добавила его в друзья. Она давно его простила и была рада его появлению в своей жизни снова.

«Ты не представляешь, НАСКОЛЬКО вовремя ты появился. Ничего конкретно не спрашивай. Обо всем по ходу, постепенно. Только никакой конкретики, – написала Саша ему. – Не пугайся, ничему не удивляйся. Просто я такая стала… Спасибо за то, что вспомнил. НО! Я пока на работе, так что убегаю. Как только, так сразу сама напишу».

И написала:


А теперь представь картину: офис, запары, метусня, шухер, всевозможные варианты бурной имитации активной трудовой деятельности – короче, полный армагеддец, – и сидит вот в этой красоте блаженная Саша… откровенно забивает… ооочень откровенно… более чем… откровенно ловит кайф…ни-здесь-ни-там-ни-нам-ни-вам…

Час сидит, второй… Встала…походила…

Третий, четвертый…выпила кофе…

…Оттолкнулась, улетела… полетала-полетала – долеталась – шлепнулась, приклеилась, застыла, окаменела, замумифицировалась…

Понимаешь? Вот как это происходило…

Меня колбасило, выворачивало, плющило, комкало, тащило, размазывало!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Ты то гладил меня по голове, то швырял в зареванное лицо красивенькие фигурные рамки с какими-то фотками, где я улыбаюсь, и они разлетались о мою аккуратно упакованную голову, потом ты заставлял меня жрать эти осколки, а я была так рада, как я была РА-ДА, Костя, если бы ты знал! Слезы, сопли, бред, вопль, вой, трехэтажный мат и полная гармония меня со мной!!!!!!!!!!!!

УРА!!!!!!!! УРА!!!!!!!!!!!! УРА!!!!!!!!!!!

Идеальный вариант психоневротического припадка с элементами маниакально-депрессивного синдрома… поздравь меня… я сошла с ума…

Но ведь никто не знает, что безумницы всех умней.

И ты тоже хорош, предупреждать надо.

К о с т я: Но я же не знал, где тебя еще искать, кроме соцсетей. Поверь, у меня схожие ощущения. Из всего, что было в моей жизни, ты – самое светлое. Да ты и не можешь быть другой, сколько и каких бы тараканов не держала твоя голова в себе. Это безо всяких намеков. Кстати, фотка твоя, сделанная по моей просьбе Колей Драничем, где ты сидишь на моей кровати в общаге с сигаретой, поджав под себя ноги, стоит на моем рабочем столе, настоящая фотка, я тогда вообще не знал, что такое комп и с какой стороны к нему подойти… В общем, иногда она или ты на фото, скорее всего вы вдвоем иногда вдохновляете. И тогда появляются женские образы в моих постановках, напоминающие тебя.

С а ш а: У тебя обязательно должны быть маленькая черная шапочка с большой буквой М посередине и Маргарита как минимум одна, желательно две или… чем больше, тем лучше, все равно долго не задержутся.

Оххх… я не знаю, как это можно было бы передать… какой-то ступор… Костя!!!!! В какое дерьмо я вляпалась…

Как-то разговаривала с тобой… недавно… Ну, ты помнишь, да? Ты что-то спросил, а я сказала, что нужно бы тебе подбирать слова, ведь перед тобой Дама почтенного возраста. Ты рассмеялся. Но потом решил уточнить, как это и с чего вдруг такой расклад. Ну, я и сказала все как есть:

«Мне 726 лет, что, разве не видно тебе?! Оставь уже меня в покое, я оооочень больна, мой друг… уйди…»

Ты присел рядом… серьезно так посмотрел, но не в глаза, будто сквозь глаза, стало даже жутко… И до сих пор стоит в ушах твое: «Девочка моя, 726 – еще совсем не возраст, все пройдет, все успокоится…»

И, к слову, то морожко, стыренное вместе с вазочкой не-знаю-откуда-там, НО!!!! Стыренное ТОБОЙ!!! самое вообщеее… вкуснее не бывает) мммммм…

О холодненьком. Я тут буквально вчера заболела, чуть отбилась от этих врачуганов. Где-то, видимо, был сквозняк, а я и не заметила. Даааа… в такие холода уже не мерзнет тело…

Костя… почему я не могла не лохануться?…

К о с т я: Спасибо, конечно, за Мастера, неожиданно. Но приятно. Однако, скорее, я простой завалявшийся гений, ненужный своей ненужностью. У меня нет Маргарит, да и особых охотниц, чтобы ими становиться, тоже не наблюдается. Зато у меня есть дети, не мои и мои одновременно. Те, с кем вместе пытаемся родить чудо на сцене.

Твое напоминание про мороженое тоскливо щемануло сердце. Ведь было же время-то, когда ни о чем другом, кроме как сделать приятное девушке, которая нравилась, не думал вообще. А не лохануться ты не могла, впрочем, как и я, и как любой другой, поскольку каждый должен налажать столько, сколько сможет вынести его мозг.