— Почему же?

После мучительного колебания Надин ответила:

— М-мой отец не мог... вернуться туда по личным причинам.

— Как звали вашего отца? — Лайл Уэстли наклонился к ней.

Снова наступило молчание.

— Ричард Талбот, — наконец произнесла она.

Если б она бросила на ковер бомбу, Лайл не был бы потрясен больше. Он выпрямился на стуле и недоверчиво переспросил:

— Ричард Талбот? Вы имеете в виду дипломата?

— Да... это был... мой отец.

Лайл Уэстли на какое-то время лишился дара речи.

Любому человеку, имевшему хотя бы косвенное отношение к дипломатическому корпусу министерства иностранных дел, было известно, что Ричарда Талбота разыскивают по всему миру.

Блестящий молодой дипломат, Талбот в 1854 году отправился ко двору русского императора Николая Первого. Почти сразу же он влюбился там в одну из племянниц царя, принцессу Ольгу.

Царь Николай, отличавшийся жестокостью и деспотизмом, намеревался выдать Ольгу за принца королевской крови, немолодого и потрепанного, но зато чрезвычайно богатого.

Ричард Талбот был очень красивым и душевным человеком, и принцесса Ольга влюбилась в него с первого взгляда.

Накануне объявления о свадьбе, одобренной старшими родственниками царя, Ричард Талбот и Ольга бежали. Они покинули Россию, преследуемые агентами царя, которые получили приказ немедленно ликвидировать Талбота и доставить принцессу Ольгу в Санкт-Петербург.

Охваченные неимоверным счастьем, какое достается немногим, Ольга и Ричард переезжали из страны в страну. Русские всюду преследовали их, однако Талбот был весьма проницателен и умен, к тому же обладал чутьем на опасность. У него всюду появлялись друзья, которые любыми путями старались перехитрить русских, потому что этот народ не любили практически ни в одной стране из тех, где побывали беглецы.

Изредка Талботам удавалось пожить на одном месте более продолжительное время, однако всякий раз им приходилось снова отправляться в дорогу.

Через три года после свадьбы, когда Талботы были в Индии, родилась Надин. Ее рождение только укрепило любовь Ричарда и Ольги, потому что ребенок стал частью этой любви. Надин не помнила, чтобы отец и мать разговаривали друг с другом без обожания во взгляде. Казалось, весь мир освещен их счастьем.

Бывали у них и моменты страха, когда интуиция Ричарда Талбота подсказывала, что пора в дорогу. Семья снималась с места порой всего за час до того, как их местонахождение становилось известно русским. Однако Надин была невероятно счастлива рядом с ними.

Девочке нравились бесконечные переезды и путешествия, новые игрушки и новые друзья, с которыми она вскоре могла говорить на их языке. У Ричарда Талбота были способности к языкам, потому-то его и послали в Россию. При дворе говорили только по-французски, а Ричард разговаривал и со слугой во дворце, и с крестьянином в поле точно так же, как говорил на урду с индийцами, на родном языке бирманцев, яванцев и цейлонцев.

Талботы побывали во многих странах, переезжая только в случае крайней необходимости. И тем не менее они испытывали друг к другу все более сильную любовь.

Когда Надин исполнилось восемнадцать, над семьей сгустились грозовые тучи.

Талботы приехали на юг Турции, где Ольга, к несчастью, подхватила одну из ужасных болезней, которые так распространены в этой части света. Она старалась не поддаваться болезни, зная, что Ричард никуда не сможет ее перевезти: ему сообщили, что русские напали на его след. Лишенный возможности доставить Ольгу в безопасное место, он понял, что должен сделать.

Вначале он рассказал о своих планах Надин:

— Ты должна под видом француженки отправиться в Константинополь, а потом предпринять попытку добраться до Англии.

Помолчав немного, он продолжал:

— Я уверен, родственники успели позабыть обо мне, дорогая моя, но тебя они примут с радостью. В любом случае в банке лежат деньги, которые ты сможешь получить, если докажешь, что являешься моей дочерью.

Семья Талботов всегда путешествовала с комфортом, потому что Ричард был состоятельным человеком. Кроме того, Ольга, убегая, взяла с собой драгоценности — не только свои, но и большую часть великолепных украшений, принадлежавших ее семье.

Теперь этими драгоценностями пришлось оплатить лекарства, прописанные докторами. Однако ничто не могло погасить огонь, сжигавший тело Ольги.

Будучи дочерью своего отца, Надин повиновалась ему и сделала все так, как он велел.

Ричард отдал ей все свои деньги — а в тот момент у него было совсем немного — и распорядился, чтобы в Константинополе Надин взяла из банка его сбережения. Кроме того, он нашел семейную пару, которой мог доверять, и отослал Надин вместе с ними в надежде, что русские не заметят их.

И лишь прощаясь с ним, Надин спросила:

— А... а что будет с вами... папенька? Как я могу... оставить вас... здесь?

— Ты должна, драгоценная моя, — ответил он. — Ты же знаешь, что я должен остаться с твоей матерью.

— Но... но русские же могут... убить вас.

Он покачал головой.

— Я не допущу этого. Я знаю, что моя любимая жена уже не поправится, и, когда она покинет этот мир, я последую за ней. Мы вместе проснемся в раю или в любом другом месте, куда пошлет нас Господь.

Эти слова прозвучали из уст счастливого человека, для которого то, что ожидало его, было не более чем новым приключением в череде прочих.

Несмотря на опасности, кочевая жизнь увлекала семью Талботов. Ускользнув от преследователей, они смеялись так, словно это была самая остроумная шутка.

Надин не стала плакать.

Отец прижал ее к себе и долго не отпускал, а затем промолвил:

— Да благословит тебя Бог, дорогая. Помни, мы с матерью будем хранить и оберегать тебя. И никогда не забывай, что я был самым счастливым и удачливым человеком на свете!

Отец проводил ее вместе с супружеской парой, ехавшей в Константинополь, и вернулся в дом.

Там он принял яд, который у него был всегда наготове на случай, если царские агенты схватят его, и дал такую же дозу жене.

Уезжая, Надин понимала, что, когда русские войдут в дом, они обнаружат отца и мать в последнем объятии, с выражением неземного счастья на лицах.

Как говорил отец, они отправились в рай вместе.

А теперь он ведет ее по жизни, и, пожалуй, лучше рассказать Лайлу Уэстли все как есть.

Надин поведала ему историю своей семьи, подумав при этом, что он сам живет аналогичной жизнью и прекрасно поймет ее.

Для Лайла Уэстли ее рассказ явился откровением, хотя он не ожидал от Ричарда Талбота ничего иного. Бремя от времени в британское посольство приходили отчеты из разных стран, где бывал Ричард Талбот, и постепенно он стал легендой среди молодых дипломатов, особенно тех, кого направляли в Санкт-Петербург.

— Постарайтесь сообщать нам обо всем происходящем, — говорил им перед отъездом секретарь министерства иностранных дел, — и, ради всего святого, не уподобляйтесь Ричарду Талботу, не теряйте головы!

Обычно молодые дипломаты сквозь смех отвечали:

— Постараюсь, сэр!

История приключений Ричарда Талбота и принцессы Ольги нисколько не потеряла от пересказов. Как и предполагала Надин, конец ее был подтверждением планов отца.

Русские ворвались в дом рано утром следующего дня после ее отъезда. Они нашли супругов в объятиях — казалось, они спят. Однако они были мертвы, и русским оставалось только сообщить в Санкт-Петербург, что их миссия закончена.

На этом месте жизнеописание двух главных действующих лиц прерывалось.

Однако исчезла их дочь.

Ричард Талбот предупредил Надин, что до приезда в Англию та должна скрывать свое настоящее имя.

— Ты неплохо говоришь по-французски, — сказал он, — так что в Константинополе тебя примут хорошо. Но не задерживайся в Турции, при первой же возможности отправляйся в Англию!

— Я постараюсь, папенька, — пообещала Надин, хотя понимала, что без отца ей будет очень трудно защитить себя.

Впрочем, даже сам Ричард Талбот не до конца понимал, чем он является для жены и дочери. Обычно именно он решал, куда они поедут, где остановятся и чем займутся. В семье никогда не спорили.

И вот Надин впервые в жизни осталась одна.

Пожилая чета, которая довезла ее до Константинополя, была очень добра к ней. Когда девушка рассказала им, что может преподавать детям французский язык, они обратились к своим родственникам, и те рекомендовали ее Нанку Осману.

Дело оставалось за малым — у Надин почти не было денег. Она понимала, что подвергнется серьезной опасности, если придет в банк и заявит, что у ее отца там есть счет. Если русские следят за ней, они, несомненно, станут ожидать ее появления в банке, а значит, будут настороже.

В свои восемнадцать лет Надин успела убедиться в настойчивости русских. Для них не существовало поражения, а значит, вряд ли русские агенты с радостью сообщили в Санкт-Петербург о том, что жертва ушла от них. Конечно, дочь самого Ричарда Талбота могла бы реабилитировать их.

— Понятно, — сказала Надин, — я не осмелилась пойти в банк, хоть и уверена, что папенька держал там немалые деньги.

— Вы поступили правильно, — согласился Лайл Уэстли. — Честно говоря, мне с трудом верится, что после стольких лет я говорю с дочерью человека, которого уважал больше всех на свете.

Надин от улыбки стала еще красивее.

— Мне нравится ход ваших мыслей. Я никогда не думала, что папенька зря растратил свой талант и способности. Он ведь был очень счастлив, и мы с маменькой тоже, значит, он прожил жизнь не зря.

— Ну конечно, — тихо согласился Лайл.

— Было даже лучше, — продолжала Надин. — Куда бы родители ни приехали, они всюду делились своим счастьем с другими людьми. Они буквально светились любовью. Я не помню, чтобы папенька хоть раз отказался помочь кому-то в беде.