Одеваясь, он вспомнил девушку, которая помогла ему. Она не только весьма разумна, но и необычайно красива.

Впрочем, Лайл Уэстли думал о ней не иначе как о чуде, явившемся ему, когда он был на волосок от гибели.

«Наверное, я должен послать ей цветы или подарок», — подумал он, застегивая сюртук.

Потом он рассудил, что это было бы очень опасно не только для него самого, но и для нее.

Да, русские упустили его, однако он был уверен, что те поднимут всех своих константинопольских осведомителей, и ему еще повезет, если в один прекрасный день, пребывая в одиночестве, он не растворится в воздухе.

Он спускался по лестнице, размышляя, что оставаться в Константинополе было бы глупо.

Надин не осмеливалась заглянуть в купальню целых два дня. Однако Нанк Осман должен был вот-вот вернуться, и она отправилась туда вместе с Рами.

Прежде всего ей бросилась в глаза красная феска. Рядом с ней возле купального халата висела стамбулина.

От радости девушке показалось, будто солнце сияет ярче, а птицы вокруг поют веселее.

Теперь не возникнет никаких вопросов о пропавшей одежде, а кроме того, ее возвращение означало, что беглец благополучно добрался до места назначения — вероятно, до британского посольства.

Надин не хуже Лайла Уэстли знала, что русские находятся повсюду.

«Он должен быть осторожен... очень, очень осторожен», — подумала девушка и вновь помолилась за него.

После обеда Надин повела Рами вниз, в спальню.

Внезапно послышался какой-то шум, и малышка выглянула за перила.

— Папа! Папа! — закричала она и помчалась по лестнице прямо в объятия отца.

Нанк Осман поднял дочку, поцеловал и крепко прижал к себе.

— Ты хорошо себя вела, пока меня не было? Ты скучала по мне? — засыпал он ее вопросами.

— Ты вернулся! Вернулся! — ликовала девочка. — А ты привез Рами подарок?

— Я привез тебе дюжину подарков, — ответил отец, — но прежде всего ты должна поздороваться с очень важным гостем, который почтил своим посещением мое скромное жилище.

В это время Надин спустилась с лестницы, подошла к Нанку Осману и увидела позади него человека — высокого, дородного, бородатого турка в неизменной красной феске. Девушке показалось, что она уже видела его прежде, и в следующее мгновение поняла, что это великий визирь, второй после султана человек в Турции.

Девушка застыла.

Должна ли она подойти к Нанку Осману, чтобы забрать Рами, или, напротив, подождать каких-то распоряжений?

Великий визирь бросил на нее взгляд и спросил хозяина дома по-турецки:

— Кто эта молодая девушка?

— Она француженка, — ответил Панк Осман, — ее зовут мадемуазель Ревон, она учит мою дочь языкам, начиная со своего родного.

Услышав, что говорят о ней, Надин сделала реверанс.

Великий визирь шагнул к ней и спросил:

— Вам нравится в Турции? Вы счастливы здесь?

— Очень счастлива, — улыбнулась Надин. — А моя ученица очень умна и сообразительна, точь-в-точь как ее отец.

Было очевидно, что Нанку Осману похвала пришлась по душе.

— Вы хорошо говорите по-турецки, мадемуазель, — заметил великий визирь.

— Благодарю вас, достопочтенный сэр, за добрые слова.

Надин не сомневалась, что великий визирь говорит правду. Турецким она владела в совершенстве — отец старался учить ее языкам тех стран, в которых им приходилось бывать.

Нанк Осман передал дочку Надин.

Рами закричала, что хочет быть с папой, но тот уже повел великого визиря в лучшую свою гостиную, обставленную резной позолоченной мебелью, с огромным хрустальным канделябром, свисающим с потолка.

Надин заметила, что, выходя из холла, великий визирь обернулся и посмотрел на нее с нескрываемым восхищением в темных глазах.

Девушка увела Рами наверх. Она думала о том, как ей сегодня повезло: Нанк Осман не рассердился на нее за то, что она появилась прежде, чем за ней послали, и что ребенок самовольно выбежал встречать его. Ни одна из его жен не позволила бы себе такое.

«Я не должна больше допускать этого», — решила Надин. Впрочем, она знала, что ее хозяин отличается терпимостью, к тому же сейчас он очень обрадован визитом великого визиря.

Нанк Осман был весьма амбициозным человеком и намеревался стать не только богаче, но и гораздо влиятельнее. Надин подозревала, что пределом его мечтаний был титул паши, что он подкупил множество министров и иных власть предержащих, дабы достичь своего нынешнего положения. Интересно, что он еще собирается импортировать из Европы? А может, нечто новое вывозить? В любом случае это принесло бы доход казначейству Турции.

А у казначейства, как и у всего остального в стране, дела шли очень плохо. Да и могло ли быть иначе, если султан не ведал никаких ограничений?

Только этим утром она услышала от слуги последние новости из королевского дворца:

— Султан играет с петухами и курами в великолепии золотых приемных залов, а придворные должны невозмутимо смотреть, как султан бегает за перепуганными птицами по всему дворцу. — И продолжал со смехом: — А когда он их поймает — знаете, что он делает?

— Не представляю, — ответила Надин.

— Он вешает им на шеи высшую награду Османской империи за храбрость! — захихикал слуга. — А дворцовые слуги должны следить, чтобы ни один петух или курица не появлялись без приказа!

Несомненно, султан был сумасшедшим, просто сумасшедшим!

Впрочем, глупо было бы комментировать услышанное, и потому Надин молчала.

От жен Нанка Османа она слышала, что у Абдула Азиза есть любимая рабыня, шестнадцатилетняя девушка с Кавказа по имени Мири Ханум. Султан проводит с ней каждую ночь и большую часть дня.

Понизив голос, мать Рами рассказывала:

— Султан дал Мири денег. Много, очень много денег!

Она назвала сумму, которая в пересчете равнялась миллиону фунтов.

Все это звучало неправдоподобно, однако доходившие из дворца слухи неизменно подтверждали это.

Придворные должны были опускаться на колени и целовать ноги владыки перед тем как обратиться к нему.

Дела правительственной канцелярии пришли в упадок, так как султан отказывался читать бумаги, написанные обычными чернилами. Он требовал, чтобы любой принесенный документ был написан чернилами красного цвета.

Надин понимала, что большая часть этих историй — всего лишь досужие вымыслы прислуги, но все же задумывалась над тем, что ждет их — и, конечно, ее в том числе — в будущем.

Раньше она чувствовала себя в Турции в безопасности, теперь же эта уверенность исчезла. Страну наводнили русские шпионы, и действовали они весьма успешно.

Не исключено, что ей придется уехать. Она в страхе подумала о том, что ей некуда податься, одной, без родителей. К тому же у нее не было денег. Она откладывала каждый грош, который платил ей Нанк Осман, однако он был слишком деловым человеком, чтобы проявлять великодушие. Надин знала, в глубине души он считает, что крыша над головой и стол — вполне достаточная плата за ее услуги. Каждый месяц он нехотя платил ей небольшую сумму в турецкой валюте, но было ясно — за пределами страны на эти деньги ничего не купишь.

Впрочем, сейчас у Надин не было времени на размышления.

Она играла с Рами, которая перестала слушаться, потому что хотела быть с отцом.

— Подарки дня Рами, — без конца повторяла она.

Девушка надеялась, что великий визирь не засидится долго, а после его ухода Нанк Осман захочет увидеть дочь.

Однако прошло целых два часа, прежде чем визирь наконец уехал.

Тогда Нанк Осман поднялся наверх с подарками, и Рами была в полном восторге. Она сидела на коленях у отца, открывая одну коробку за другой. Но вскоре устала, и Нанк Осман сказал:

— Ее надо уложить спать. Я буду здесь завтра целый день и уделю ей большую часть времени.

— Она будет просто счастлива, — ответила Надин. — Сегодня она очень устала, но завтра расскажет вам маленький стишок по-французски. Надеюсь, вам это понравится.

Нанк Осман улыбнулся.

— Я буду очень рад.

Он поцеловал дочь и встал.

— Вы очень понравились великому визирю, мадемуазель — вдруг сказан Нанк Осман. — Он считает, что я поступаю правильно, обучая дочь французскому в таком юном возрасте.

— Это самое лучшее время, — согласилась Надин. — Через несколько лет она будет говорить так же бегло, как любой французский ребенок. А потом мы с ней начнем учить итальянский или любой другой язык по вашему выбору.

Она действительно надеялась прожить здесь еще долго, хотя у нее уже появились некоторые сомнения на этот счет.

Когда Нанк Осман ушел, Надин вернулась в свою комнату.

Она использует немного личного времени дня чтения, прежде чем присоединится к другим женщинам дома.

Будучи необразованными, они не интересовались книгами и газетами, и Надин трудно было находить общие темы для разговора с ними. Их занимали только новые наряды и драгоценности, дабы ублажать своего господина и повелителя.

Нанк Осман читал в основном финансовые отчеты и книги о торговле. Но в его городском доме было много книг, преимущественно старых и несовременных, однако среди них попадались довольно интересные.

Надин упросила слуг привезти несколько книг в летний дом.

Теперь она читала книгу на арабском языке об истории Египта.

Надин не раз бывала с отцом в Египте и могла свободно говорить и читать по-арабски.

Книга повествовала об ужасающих зверствах Мехмета Али, творившихся в те времена, когда Британия воевала с Наполеоном.

Сын албанского рыбака-мусульманина, Мехмет Али был спасен во время битвы на море — его подобрало судно Нельсона. Спасенный оказался коварным человеком и настоящим военным гением. Он не мог читать и писать, однако гордился своим умением читать по лицам.