– Мне кажется, что риск оправдан, – твердо ответила Лотти.
Они оба выпрямились в креслах, когда дверь открылась и к ним вышел сутулый лысеющий человечек с рукописью в руках. На нем был давно вышедший из моды сюртук, мятый галстук и давно не глаженные полосатые брюки. Лотти посмотрела на испачканные чернилами пальцы человечка и сразу же прониклась к нему симпатией. Это был свой человек.
Вошедший уселся за стол, положил на него рукопись, снял очки и потер пальцами покрасневшие глаза.
– Ну, что скажете, мистер Били? – спросила Лотти. – Неужели все так плохо?
Издатель нацепил на нос очки и негромко заговорил:
– Моя дорогая леди, должен вам сказать, что наше издательство печатает несколько… иную продукцию. Наш читатель привык к более… как бы это сказать, – он потер подбородок, – …развлекательной литературе.
– Прошу прощения за то, что мы отняли у вас столько времени, сэр, – сказал Нед, вставая. – Надеюсь, вы…
Лотти посмотрела на Неда и негромко кашлянула. Тот вздохнул и опустился назад в кресло.
– Как давнишняя читательница, я хорошо знакома с литературой, которую вы обычно выпускаете, – произнесла Лотти, наклоняясь вперед. – Но в сложившихся обстоятельствах я полагаю, что мы можем хотя бы обсудить мою рукопись. По крайней мере, вы должны согласиться, что издание этого романа может сделать вам неплохую рекламу.
– Да, но какой ценой? Вы же понимаете, какую славу писателю принесет эта публикация. Хотя, если вы желаете выпустить роман под псевдонимом…
– Нет, – твердо заявила Лотти. – Напротив, я хочу, чтобы мое имя обязательно стояло на обложке.
– Положа руку на сердце, скажу, что не вижу возможности сделать это.
– Прошу, не отказывайтесь столь поспешно, – сказала Лотти, пряча под улыбкой свое разочарование. – Я понимаю, что мой роман недостаточно хорош для высоких стандартов, принятых у вас в издательстве но, если вы сделаете свои замечания, его можно отредактировать, подчистить…
Она замолчала, потому что издатель посмотрел на нее с нескрываемым удивлением.
– Вы не поняли меня, миледи, – сказал мистер Били, кладя руку на рукопись. – Это один из самых глубоких психологических романов, которые мне доводилось когда-либо прочитать. Я уверен, что он вызовет слезы даже у самых толстокожих читателей. Я не имел ввиду что ваш роман недостаточно хорош для нашего издательства. Он, напротив, слишком хорош. Он заслуживает того, чтобы быть изданным в более престижном издательстве, чем наша «Минерва».
Лотти раскрыла от удивления рот и почувствовала, что закружилась голова. На глазах выступили слезы, но она заметила их только тогда, когда Нед протянул ей свой платок.
– Но мне хотелось, чтобы этот роман вышел именно в вашем издательстве, – сказала она, не сводя глаз с испачканных чернилами пальцев мистера Били. – Скажите, вы согласны опубликовать его?
Мистер Били широко улыбнулся и ответил, кивая головой:
– Наше издательство почтет это за большую честь.
– Ты слышал, Нед? – воскликнула Лотти, оборачиваясь к своему другу и улыбаясь ему сквозь слезы. – Мой роман издадут, а сама я теперь стану знаменитой!
20
Над Оукли-Мэнор завывал осенний ветер. Он свистел над пустошами, жалобно стонал в каминных трубах, бился в окна. Он срывал последние листья с деревьев, мрачно тянувших к небу свои обнаженные черные ветви. Он яростно носился над морем, и казалось, что короткое лето ушло навсегда, навсегда…
Некоторые слуги клялись, что если выйти из дома и хорошенько прислушаться, то можно услышать дальний жалобный звон склянок с кораблей, затонувших у этого гибельного побережья десятки и сотни лет назад. Другие шептали, что точно такой же ветер неиствовал в ту ночь, когда первая жена маркиза сорвалась в пучину с высокой скалы, и теперь в эту пору с моря доносится ее предсмертный крик.
Все слуги вновь стали с наступлением темноты прятаться в своих комнатах, запираясь на все замки и засовы. Нет, теперь они боялись уже не привидения прячущегося в темных переходах, а самого хозяина. Это он, просидев весь день взаперти в своем кабинете , бродил ночами по темным пустынным коридорам огромного дома.
Несмотря на то, что после отъезда жены маркиза а затем и его дочери в доме больше не звучал рояль, горничные панически боялись заходить в музыкальную комнату. Никто из них не желал оказаться с глазу на глаз с портретом первой леди Оукли. Одна молоденькая горничная клялась, что, когда она сметала пыль с рояля, от его клавишей вдруг сильно запахло жасмином. Она бежала прочь без оглядки вне себя от ужаса. А уж после того, как с каминной полки сорвалась фарфоровая статуэтка и едва не раскроила голову Мегги, музыкальную комнату и вовсе стали считать проклятой. Теперь даже самой миссис Кэвендиш не удавалось загнать туда горничную с ведром и тряпкой.
Слуги-мужчины один за другим начали жаловаться Жилю, что, когда они проходят по коридорам, на них вдруг наплывает невидимое ледяное облако, заставляя бежать прочь и долго потом отогреваться на кухне возле горящей печи.
Когда Марта сообщила обо всем этом Хайдену, он лишь пожал плечами, сказал, что не верит больше в привидения и посоветовал ей нанять других слуг, не таких трусливых.
Несмотря на то, что Хайден отослал Аллегру в Лондон четыре месяца тому назад, по его приказу в ее спальне каждый вечер зажигали лампу, и она горела до самого утра. Иногда во время ночных бдений Хайден открывал дверь, словно надеясь увидеть свою дочь спящей в обнимку с любимой одноглазой куклой, но, разумеется, каждый раз спальня оказывалась пустой.
Иногда он подходил к двери гостиной, втайне надеясь услышать веселые голоса, смех и звон чашек, но там, как и во всем доме, царила мертвая тишина.
Однажды ноги сами собой привели его на третий этаж, к комнате, в которой жила Лотти. Войдя, Хайден обнаружил, что там осталось много ее вещей, и подумал, что она забыла их здесь потому, что очень спешила как можно скорее скрыться с глаз нелюбимого мужа. Ведь он помнил, с каким ужасом смотрела она на него тогда, на краю обрыва. С ужасом, который ему было бы невыносимо видеть в глазах любой женщины, а уж в глазах Лотти – особенно.
Хайден бродил кругами по комнате Лотти, вспоминая, как смешно она морщила нос, когда смеялась, как сверкали на солнце ее волосы, когда она катилась с холма на деревянной лошадке; вспоминались ее нежные стоны в ту незабываемую ночь, которую они провели вместе в музыкальной комнате. Он понимал, что нужно приказать Марте и миссис Кэвендиш упаковать вещи Лотти и отправить их в Лондон, но каждый раз медлил и часто заходил в спальню Лотти, чтобы посмотреть, все ли осталось на своих местах.
В первые недели после смерти Жюстины Хайден узнал об опасности, которая таится на дне бутылки, и с тех пор старался не пить, но в эту ночь он вдруг обнаружил, что стоит перед окном, держа за горлышко на половину опорожненную бутылку портвейна.
Он вышел из дома, направился к скалам и, слегка пошатываясь, встал на краю обрыва. В бешено летящих тучах то появлялся, то вновь исчезал бледный диск луны. Хайден сделал большой глоток из бутылки и раскинул руки, готовясь к последнему прыжку в пустоту.
И в этот миг он услышал долетевшую издалека мелодию – простую, красивую и невыразимо грустную. От этих звуков кровь застыла в жилах Хайдена, и он медленно повернулся. Это не могла быть ни Лотти, ни Аллегра, это он знал наверняка.
– Проклятие, – хрипло прошептал Хайден и неверными шагами направился к дому, держа в руке бутылку и постепенно удаляясь от роковой черты.
Вернувшись в дом, он прошел темными коридорами, подгоняемый музыкой и вскипевшей в нем яростью. Но, войдя в музыкальную комнату, он нашел ее такой, какой и ожидал найти: темной и погруженной в тишину. Хайден подошел к роялю, приложил ладонь к крышке, и ему почудилось, что он ощущает дрожание еще не успокоившихся струн.
Хайден повернулся к портрету Жюстины и закричал:
– Ну, теперь ты довольна? – Он размахнулся и швырнул в портрет бутылкой. Красное вино растеклось по холсту, покрыв белое платье Жюстины пятнами, похожими на пятна крови. – Я знаю, ты решила свести меня с ума, чтобы тебе не было одиноко даже теперь, после твоей смерти!
Жюстина загадочно смотрела на него с портрета.
– Хайден?
Он обернулся и увидел неясную мужскую фигуру, появившуюся в дверном проеме. На минуту Хайдену показалось, что это Филипп – юный, дерзкий, полный надежд. Сейчас он выйдет из тени, чтобы направить свой пистолет прямо в грудь Хайдена.
– Хайден? – повторил ночной гость. – Ты что, разогнал всех слуг? Я битый час стучал, стучал, но мне так никто и не открыл. Пришлось обогнуть дом и влезть в незапертое окно твоего кабинета. Иначе я бы сюда не попал.
Гость сделал шаг вперед, и в лунном свете блеснули его седые волосы. Хайден попятился и бессильно опустился на диван. Зарылся лицом в ладони и хрипло рассмеялся.
– Боже правый, Нед! – с облегчением воскликнул он. – Никогда не думал, что ты вновь явишься без предупреждения или приглашения.
– Удивительно теплая встреча, – ответил Нед. – Кстати говоря, это была прелестная пьеса. Не знал, что ты играешь на рояле.
Хайден медленно поднял голову и ответил, потрясенно глядя на клавиши рояля:
– Никогда в жизни не играл.
– Я не отказался бы выпить, – заметил Нед, посматривая на залитый вином портрет, – но предпочел бы получить вино в бокале, чем бутылкой по голове.
– Жюстина никогда не любила портвейн, – растерянно произнес Хайден, проводя рукой по волосам и только сейчас начиная понимать, насколько нелепо и странно выглядит все, что здесь происходит. – Но скажи, что привело тебя в Корнуолл, да еще в такую ночь?
– Прошу прощения за столь поздний визит, – спокойно сказал Нед, – но я привез тебе подарок от жены, который должен вручить немедленно.
– Что это? – спросил Хайден и тут же добавил с горькой усмешкой: – А, конечно. Это заявление о разводе.
"Укротительница привидений" отзывы
Отзывы читателей о книге "Укротительница привидений". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Укротительница привидений" друзьям в соцсетях.