Хайден вежливо улыбнулся и ответил:

– Не позвать ли Марту? Пусть попросит повариху испечь пирог.

Лотти тревожно посмотрела на мужа и быстро возразила:

– Нет, не надо! Не делай этого! Я… я лучше съем их сырыми. Я обожаю грызть орехи.

– Как хочешь, – пожал плечами Хайден и вновь углубился в свои бумаги.

Она потихоньку побрела к двери.

– Карлотта!

– Да?

– Они, наверное, есть хотят, – сказал Хайден, не поднимая головы. – Зайди на кухню, пусть им дадут молока и рыбы.

Лотти окаменела. Аллегра была права, этот человек в самом деле невыносим. Она покосилась на платок, которым была обвязана корзина. Что там говорили Лаура и Диана, готовя ее к первой брачной ночи? Что любящие люди иногда обмениваются самыми неожиданными дарами?

– Вы сами во всем виноваты, милорд, – заявила Лотти, гордо задирая голову.

Наконец-то ей удалось привлечь к себе его внимание. Он даже голову от бумаг поднял.

– Я виноват? – спросил Хайден.

– Да. Потому что испортил сюрприз, который я хотела тебе преподнести. – Лотти приблизилась к столу, обрадованная тем, что ей удалось пробудить в Хайдене какое-то чувство, хотя бы подозрительность. – Я собиралась перевязать корзину красивой лентой и подарить тебе.

Лотти поставила корзину на стол и с ловкостью фокусника сорвала с нее платок. Котята вылезли из корзины и тут же разбежались в разные стороны, ковыляя по столу на своих дрожащих лапках. Хайден выглядел не более обрадованным, чем если бы Лотти вывалила ему на стол выводок гремучих змей. Один котенок, пестрый, не теряя времени, принялся грызть кончик пера, которым писал Хайден, а другой, полосатый, направился прямиком к бутылочке с чернилами.

Хайден с завидным проворством схватил бутылочку. Котенок, не ожидавший такого поворота событий, промахнулся, сорвался с края стола и плюхнулся в корзину для бумаг, откуда сразу же донеслось его жалоб мяуканье.

– Ой, взгляни! – указала Лотги на рыжего котенка.

Тот уже успел забраться по рукаву Хайдена и присосался к пуговице на его сюртуке так, словно обнаружил сосок пропавшей матери.

– Разве это не чудесно? Этот малыш решил, что ты его мать.

– К счастью, я не его мать! – поморщился Хайден оторвал от себя котенка и отставил его на расстояние вытянутой руки. – Благодарю вас за щедрый подарок миледи, но прошу вас поскорее убрать от меня этих… созданий.

Лотти почувствовала себя так неловко, словно опрокинула на себя блюдце со сметаной.

– Не знаю, что мне делать, – сказала она. – может быть, ты позвонишь Марте и прикажешь запечь котят в пирог?

– Не искушай меня, – проворчал Хайден, пытаясь стряхнуть с ноги вцепившегося в брюки полосатого котенка, который к тому времени уже успел перевернуть корзину для бумаг и выбраться на свободу.

– Об этом я и не мечтаю, – заверила его Лотти, широко улыбнулась и вышла из комнаты.

Она все еще продолжала улыбаться, пробираясь через холл к лестнице, ведущей на кухню. Надо же попросить для котят немного молока и рыбы! Хотя бы в этом Хайден проявил сострадание. Может быть, со временем ей и впрямь удастся добиться чего-нибудь, следуя инструкциям Лауры и Дианы? Во всяком случае, привлечь к себе внимание мужа ей сегодня удалось.

Возле лестницы, ведущей на кухню, Лотти встретила горничную с растрепанными, вылезшими из-под белого чепца рыжими локонами. Поравнявшись с Лотти, горничная не остановилась, чтобы сделать перед хозяйкой реверанс, как это было положено, но проскочила мимо, чуть слышно извинившись на ходу и отвернув в сторону залитое краской лицо.

Лoтти проводила ее взглядом, покачала головой и направилась дальше.

Она не успела спуститься вниз, как до ее ушей долетели с кухни возбужденные голоса и смех. Лотти перегнулась через перила, желая посмотреть, что там пооисходит, и увидела нескольких слуг и горничных, с интересом рассматривавших какой-то лист бумаги, расстеленный на сосновом столе, вокруг которого они сидели. Жиля, Марты или миссис Кэвендиш Лотти среди них не заметила.

– Прочитай-ка еще разок, Кук, – потребовала одна из поварих, тыча пальцем через грузное плечо рассыльного.

– Сама прочитай, – проворчала Кук, наклоняясь над столом так низко, что ее длинный нос едва не уткнулся в газетный лист.

– Она не умеет, – съехидничал рассыльный. – Мама не научила ее читать.

Повариха сильно ущипнула рассыльного и ответила:

– Зато она научила меня кое-чему другому, верно Мак?

Тут все слуги закатились от смеха, а Кук сказала, протягивая через плечо еще один лист:

– Вот, возьми это. Здесь с картинками.

– О-о-о! – в один голос взревели слуги, выхватывая лист из руки Кук и чудом не разорвав его пополам.

Лотти наклонилась вперед и прищурила глаза, она сгорала от любопытства. Теперь было ясно, что слуги развлекались чтением газеты. Но как она ни крутила головой, смогла лишь разобрать, что на карикатуре изображены двое – мужчина и женщина.

– Хотите послушать, что здесь пишут? – пританцовывая от нетерпения, воскликнула одна из горничных, которая явно умела читать. – Прежде чем вступить с ним в брак, она, как утверждают, переменила немало мужчин, среди которых был сам король.

Многие из слуг при этом ахнули, а горничная тем временем продолжала:

– Ее бывшие любовники как один уверяют, что в любовных утехах она не знает устали и ее тягу к ним можно сравнить разве что с ее амбициями.

Лотти сочувственно покачала головой. Когда-то и сама она набрасывалась на подобные бульварные сплетни, быть может, даже с большей страстью, чем эти слуги, но теперь она не могла испытывать ничего, кроме сочувствия, к той несчастной женщине, на которую обрушились жадные до сенсаций газетчики. Ни одна женщина, какой бы она ни была, не заслуживает такого отношения.

– Ну и ну! – проворчала Кук. – Она хуже паука, который плетет свою паутину, чтобы поймать в нее жирную муху!

– Эй! А вот послушайте-ка! – воскликнула грамотная горничная, разворачивая новый, неизвестно откуда появившийся памфлет. – После жаркой ночи проведенной в греховных усладах, находчивая дочь ректора сумела найти знатного джентльмена, готового откликнуться на ее мольбы.

– По этой картинке не скажешь, что она молится! – рассыльный развернул газетный лист, на котором была изображена молодая женщина с горящими глазами и растрепанной прической. Она стояла на коленях перед глумливо усмехающимся джентльменом, при этом грудь женщины была обнажена. Да, рассыльный прав. Эта женщина точно не молилась.

Лотти неожиданно замутило от дурного предчувствия. Но неужели вот это может быть написано о ней? Нет, Стерлинг не допустил бы такого, он просто-напросто поубивал бы этих писак или нашел бы другой способ заставить их навсегда заткнуть свои поганые глотки.

– Неудивительно, что хозяин не спешит пригласить ее в свою постель, – заметил один из садовников. – Наверное, опасается, что она может заразить его дурной болезнью.

– Или выжидает, чтобы посмотреть, не носит ли она под сердцем ребеночка от кого-нибудь из своих прежних дружков!

Снова раздался взрыв хохота, но тут одна из горничных обернулась и резко замолчала. Щеки ее буквально на глазах из пунцовых стали мертвенно-бледными, словно мел. Поначалу Лотти подумала, что горничная перепугалась, заметив ее, но увидела, что та смотрит куда-то выше и левее. Вслед за горничной притихли и остальные слуги.

– Может, кто-нибудь объяснит мне, что все это значит? – прогремели в звенящей тишине слова Хайдена.

Лотти хотела повернуться и убежать, но сильная рука мужа удержала ее на месте. Первым порывом Лотти было прижаться к плечу Хайдена, укрыться под его надежной защитой, но она поборола в себе это желание и осталась стоять, выпрямив спину. Позади Хайдена виднелось рассерженное лицо Марты и бледное как полотно лицо миссис Кэвендиш.

Газеты начали быстро и незаметно исчезать со стола.

– Мы просто слегка развлекались здесь, милорд, – плаксиво заныла Кук. – Мы не хотели ничего плохого.

Хайден заметил газету, которую рассыльный пытался спрятать за спину, и выхватил ее. Но прежде чем он успел развернуть лист, рядом оказалась Лотти.

– Нет! – крикнула она, вырвала газету и поспешно смяла ее в комок.

Хайден спокойно разжал пальцы Лотти, вынул из них бумажный шар и стал разворачивать. Лотти впилась глазами в его лицо.

Хайден быстро просмотрел рисунок, статью и буквально налился кровью. Затем снова скомкал газету и мягко сказал, повернувшись к Лотти:

– Прости. Мне хотелось уберечь тебя от этого.

После этого вся его мягкость мгновенно улетучилась, и он закричал громовым голосом, обращаясь к слугам:

– Кто принес в мой дом эту гадость?

Казалось, что слуги даже перестали дышать. Хайден подошел к Кук и молча протянул ей раскрытую ладонь. Кук также молча достала из-под стола еще один желтоватый газетный лист и положила в руку хозяина. Хайден, не глядя, швырнул газету в пылающий камин. Остальные слуги не заставили себя ждать и дружно принялись швырять в огонь припрятанные газеты.

Когда догорел последний лист, Хайден обернулся и жестко сказал:

– Миссис Кэвендиш, вы персонально отвечаете за поведение прислуги. Будьте любезны, объясните, кто принес в мой дом это… эту…

– Н-но, милорд, – заикаясь, ответила экономка, делая шаг вперед. – Я сама ничего об этом не знала, пока мне не сказала Мегги, а мне она сказала то же, что и вам. Как мне теперь найти виновного?

Марта прищуренными глазами обвела лица слуг – одного за другим, а затем процедила сквозь зубы:

– Предоставьте это мне.

И исчезла в темном коридоре, где были расположены комнаты для прислуги.

Вновь повисла мучительная тишина, а затем кто-то из слуг сказал, указывая пальцем на камин:

– Все, что пишут эти газеты, – чушь, это каждый знает. Мы не перестанем после этого уважать ее.

Хайден шагнул вперед – напряженный, подобранный, и была секунда, когда Лотти подумала, что он сейчас свернет этому слуге шею.