– Спасибо, Обри, – прошептал он ей на ухо, положив подбородок ей на плечо иповернув лицо к стройной изящной шее. Обнимая Обри одной рукой за талию и прижимая ее к себе, Джайлз потерся носом о ее шею и медленно провел другой рукой по длинному ряду пуговиц. Добравшись до самой верхней, он умело расстегнул ее, обнажив еще полдюйма кожи цвета слоновой кости.

– М-мы будем делать это при свете свечей? – прошептала Обри.

– Да, – нежно, но твердо ответил Джайлз. – Ты слишком прекрасна для темноты.

Не спеша, методически он начал одну за другой расстегивать пуговицы. Обри не носила корсета, и под серой саржей на ней была лишь нижняя сорочка из весьма дорогой, ткани. Она была сшита так же мастерски, как белье, за которое Джайлз платил большие деньги, и у горловины отделана крошечными бантиками из бледно-голубого шелка. Это его удивило, но вскоре он полностью отвлекся от этой мысли, расстегнув следующие две пуговицы.

Теперь ему были видны контуры сосков – сокровищ, возникших прямо под его прикосновениями, темных и слегка выпирающих сквозь тонкий батист. Дрожащей рукой Джайлз распустил завязки у горловины и отодвинул ткань – ее груди были маленькие, но красивой формы, с темно-розовыми ореолами, и он, слегка коснувшись большим пальцем соска, в восхищении наблюдал, как его прикосновение заставляет сосок подниматься и твердеть.

– Ах!.. – выдохнула Обри.

Внезапно Джайлз потерял контроль над собой, и в его воображении вспыхнула картина того, как она лежит под ним. «Не спеши, еще не время», – предупредил он себя, но все равно продолжал гладить и мять ее груди, которые наливались у него в руках, и теперь уже оба соска выпирали, требуя его внимания. Продолжая левой рукой ласкать Обри, он правой быстро расправлялся с оставшимися пуговицами, пока серая саржа не распахнулась до талии. Затем Джайлз повернул голову, снова прижался губами к шее Обри и, втянув в себя кусочек ее кожи, нежно прикусил его зубами.

– Тебе это нравится?

Обри нравилось, ее тело отвечало на каждое движение Джайлза. Погладив языком отметину от укуса, он терся носом и снова целовал ее шею, пока Обри не начала беспокойно ерзать возле него. Он вдохнул в себя ее запахи: запах простого мыла, сирени и разгоряченной кожи, и они опьянили его. Нетерпеливой рукой добрался до мягких, упругих завитков между бедрами.

– Раздвинь ноги, милая, – скомандовал он. Расслабив одну ногу, Обри раскрылась перед ним, и Джайлз интимным движением глубоко погрузил пальцы в ее лоно, вызвав у Обри тихий вздох. Он чувствовал, что может взять ее сейчас, что она уже готова, но решил подождать, дать разгореться ее страсти.

Оставив одну руку у нее на груди, он продолжал играть с ее соском, а другой рукой в это время ощупывал и поглаживал ее между ног, чувствуя, как она, откинув голову ему на плечо, дрожит всем телом. Он собирался медленно раздевать ее, но ее бедра, прижавшиеся к его возбужденной плоти, доставляли ему настоящее мучение.

Джайлз просто не в состоянии был ждать дольше и, отпустив Обри, встал рядом с кроватью и без церемоний сбросил с себя на пол черный шелковый халат.

Обри, увидев нагим лорда Уолрейфена, приглушенно вскрикнула. Она не сомневалась, что он прекрасен, хотя и не имела большого опыта в таких вещах. Он был гладкий и сухощавый, как кот; без одежды его грудь казалась шире, а между мускулистыми бедрами, поросшими темными волосами, выпирало... в общем, невиданное богатство – на самом деле пугающих размеров, и Обри пришла к заключению, что они совершенно не подойдут друг другу.

Но Уолрейфен, очевидно, думал совсем иначе. Он, как хищник, снова бросился на кровать, опрокинул Обри на кучу подушек и, вдавив ее голову в мягкий пух, поцеловал горячо и требовательно. Ее платье было расстегнуто до талии, а юбки сбились под ней, теперь Джайлз почти накрыл ее своим телом, и то, что она лежала под ним почти голая, должно было бы вызвать у Обри смущение, но его не было.

Дальнейшее произошло очень стремительно. Обри думала, что Джайлз разденет ее, но вместо этого он, издав низкий горловой звук, просто задрал ей юбки. Потом он навалился на нее всем телом, прохрипев что-то, что должно было прозвучать извинением, и грубо коленями раздвинул ей ноги, а затем его возбужденный член сильно и настойчиво ткнулся в ее плоть.

Обри была немного напугана тем, что он не полностью контролирует себя, но, возможно, это было к лучшему. «Теперь или никогда», – зажмурившись, решила Обри и широко раскинула ноги. Он с таким напором устремился внутрь ее, что она едва уловила момент, когда был преодолен барьер ее девственности, но боль была острой, и Обри закусила губу, чтобы сдержать крик.

– Тебе хорошо? – задыхаясь, шепнул Джайлз, все-таки что-то заподозрив.

Обри кивнула, он приподнялся над ней, опершись на локти, а потом снова погрузился в нее один раз, второй и еще, и еще – всего, наверное, раз десять. Потом его голова откинулась назад, глаза закрылись, а рот открылся в неестественном беззвучном крике. Он был великолепен в тот момент, когда тепло его семени разлилось глубоко внутри ее тела.

Когда все было кончено, тяжелое потное тело графа снова упало на нее, и долгое время единственным звуком, раздававшимся в комнате, был звук вырывавшегося из его груди дыхания.

– О Боже, Обри, – в конце концов, пробормотал он ей в волосы, – ты, наверное, никогда не простишь мне этого?

Прошло еще много времени, прежде чем были произнесены еще какие-то слова, Обри просто не знала, что сказать. Что именно нужно было простить? Она чуть-чуть пошевелилась на кровати, и граф крепче обнял ее.

– Не уходи, – попросил он и, опершись на локти, посмотрел на нее. – Будет лучше, Обри, я клянусь.

Он говорил так, как будто у нее был выбор – но был ли?

– Я не ухожу, – шепнула она.

– Обри, – покраснев, он смотрел на нее сквозь путаницу волос, – клянусь, прежде со мной такого никогда не бывало. Во всяком случае, с восемнадцати лет, – смущенно добавил он, но Обри так и не поняла, о чем он говорил. – Я обидел тебя, милая? – Его лицо смягчилось, и он тыльной стороной руки погладил ее по щеке. – Обидел, правда? Я ошибся... кое в чем. Ты была не готова. – Казалось, ему хотелось, чтобы его в этом разуверили.

– Я была готова, – прошептала Обри, но последнее слово прозвучало неуверенно и тихо.

– Ты была слишком напряженной. – Он снова улыбнулся своей кривой улыбкой, придававшей ему почти мальчишеский вид. – Боже, на мгновение мне показалось...

– Что? – Обри с трудом проглотила слюну.

– Сам не знаю, – с озадаченным видом ответил граф. – Я испугался, что причинил тебе боль.

Обри охватила паника. О, как она пожалела, что подробно не расспросила Мюриел обо всем, когда у нее была такая возможность.

– А теперь я еще давлю на тебя своим весом. – Он перекатился с ее тела на бок.

Обри все еще лежала полуодетая, в скрученных чулках, и ее юбки были беспорядочно и неопрятно скомканы под ней, но так она, по крайней мере, не испачкала кровью простыни графа. Ей совсем не хотелось, чтобы ее глупая выдумка о замужестве быстро открылась.

– Милорд, могу я...

– Джайлз, – твердо поправил он, еще раз погладив ее по щеке. – Пожалуйста, Обри, не говори мне «милорд» в постели. Теперь мы любовники, даже несмотря на то, что я чертовски скверно справился со своим делом.

– Вы не причинили мне боли. – Обри приподнялась на локте. – Во всяком случае, это не было неприятно.

– О Боже, – содрогнулся граф, – ты вконец убиваешь меня своей робкой похвалой. «Это не было неприятно»! Я вижу, что еще многое обязан сделать сегодня ночью.

– Сегодня ночью?.. – Обри села в кровати.

– Ты не останешься? – По его лицу пробежало разочарование.

– Я останусь, ми... – не понимая его, начала Обри и запнулась на титуле, который он запретил употреблять, а его имя она не могла заставить себя произнести. – Я останусь на столько, на сколько вы пожелаете, – договорила она.

– На сколько я пожелаю? – эхом повторил он, и темное облако омрачило его лицо точно так же, как это было в ее гостиной. – А ты, Обри? Чего ты желаешь? Ты прекрасна, дорогая, и мне больше всего хотелось бы весь остаток ночи заниматься с тобой любовью – и делать это должным образом, но я немного неуклюжий.

Лежа на боку и подперев голову рукой, граф смотрел ей в глаза; его губы были плотно сжаты, а серые глаза полны боли. Обри поняла, что снова обидела его. О, она совсем не хотела этого, и не только по причинам, которые теперь выходили за рамки ее отчаянного стремления сохранить за собой место. У нее начали появляться чувства к лорду Уолрейфену, и главным из них был этот неожиданный прилив нежности, от которого у нее перехватило дыхание.

– Нет, вы не неуклюжий, вы великолепный. – Обри приложила правую руку к щеке Джайлза, которая все еще горела. – Изумительный. Женщина, которая знает, как все делать, будет счастлива разделить вашу постель, но у меня, милорд, мало опыта. К сожалению, это я вела себя не так, как следует, а не вы.

Он долго молча смотрел вниз на измятые простыни и наконец спросил:

– Обри, у тебя не было ни одного любовника после смерти твоего мужа?

– Нет.

– Могу я спросить, дорогая, твое замужество было коротким? – Лорд Уолрейфен начал играть с обтрепавшимся краем верхней простыни, и Обри сказала себе, что нужно распорядиться, чтобы ее поменяли.

– Да, очень.

– И поэтому ты на самом деле не обладаешь большим опытом, так?

– Разве я не говорила вам именно это?

– А я не слушал, да? – иронически усмехнулся граф. – Прости, дорогая. Я привык иметь дело с весьма опытными женщинами, которые имеют огромный опыт. Честно говоря, я никогда не знал других.

Обри охватило внезапное чувство разочарования. Значит, она на самом деле не удовлетворила его? По-видимому, занятие любовью было совсем не таким простым делом, как представляла его Мюриел. Очевидно, от женщины ожидали, что она будет делать немного больше, чем просто закрывать глаза и расслабляться. Однако Обри была несведущей, и граф, вероятно, больше не пригласит ее к себе в постель.