Он был погружен в думы об укреплении городских стен и стратегии обороны, когда ехавший впереди рыцарь остановился и привстал в стременах. Все остальные тоже остановились. На свет Божий были извлечены из ножен мечи. Окружающий рыцарей знакомый лес сразу показался таинственным и угрожающим.

— На поляне полностью оседланная лошадь, — доложил Осборн.

— Английская или валлийская?

— Седло валлийское, уздечка английская. Животное ухоженно. Возможно, лошадь английская, но не исключено, что краденая.

— А всадник?

— Всадника не видно.

Рэнд внимательно осмотрелся. Свет в борьбе с темнотой явно сдавал позиции. Один из рыцарей подвел к нему лошадь. Трое других прочесывали кустарник. Лошадь без всадника, да еще так близко к Роузклиффу? За время отсутствия он получил два сообщения от Джаспера: первое — о похищении Изольды, второе — о ее благополучном возвращении. Быть может, с тех пор случилась еще какая-нибудь беда?

— Возможно, всему виной эта странная темнота сегодня днем, — пробормотал Осборн.

Всадник мог запаниковать, и конь его сбросил.

— Вполне может быть.

Потом закричала сова. Рэнд взглянул вверх и увидел среди молодой листвы обутую в сапог ногу.

Он толкнул Осборна и показал ему на дерево. И сразу же его люди окружили дерево, трое лучников прицелились, если была нога, должно было существовать и тело. Вслед за этим самый молодой из рыцарей полез на дерево.

Человек на дереве или спал, или был мертв, но Рэнд не желал рисковать. По его сигналу рыцарь, который полез на дерево, дернул за свисающую ногу, и тот, кто скрывался среди ветвей, свалился со своего насеста.

Его удивленный вопль наглядно доказан, что человек жив, равно как и то, что он быстро схватился за одну из тонких веток, прервав свободное падение. При этом он оказался в еще более затруднительном положении, поскольку болтался на небольшом расстоянии от земли на виду у всех. Кто-то из англичан зажег факел и осветил незнакомца.

Рэнд увидел, что это крупный, но очень молодой парень, к тому же изрядно пьяный. Он был валлийцем, и хотя любой разумный человек испугался бы, глаза этого юноши пылали злобой и ненавистью.

Рэнд остановился прямо перед раскачивавшимся на ветке юношей.

— Так-так. Мы вроде бы не охотились, но поймали немаленького зверя. Кто ты такой?

Парень окинул его презрительным взглядам и перехватил поудобнее ветку, чтобы не упасть.

— Я верный сын этих холмов, чего нельзя сказать о тебе, — сквозь зубы процедил он по-валлийски.

Один из рыцарей перевел эту фразу тем, кто не слишком хорошо понимал валлийский язык, и люди возмущенно зароптали. Рэнд успокоил их одним лишь знаком. Передним был безбородый юнец, не выказывающий страха и понимающий английский язык. Ответ мог быть только один.

— Рис ап Овейн, — присвистнул он. — А ты здорово вырос, парень. Но по-прежнему любишь лазить по деревьям.

Рис отпустил ветку и легко спрыгнул на землю.

— И я по-прежнему ненавижу англичан, — выпалил он. Одной рукой он вытащил меч, второй — схватил кинжал. — Вам придется убить меня. Иного выхода нет.

— Хватайте его, — приказал Рэнд, и глазом не моргнув, — только не убивайте.

Схватка была жестокой, но очень короткой. Два рыцаря вступили с Рисом в поединок, а третий нашел тяжелую дубовую ветку. Один мощный удар по голове, и мятежник рухнул на траву.

Рэнд не желал долго возиться с беспокойным юнцом.

— Привяжите парня к его лошади — и бросьте в тюрьму. А я поспешу к жене. Сегодня был ужасный день, и мне необходимо побыть рядом с ней.

На утреннюю мессу пришли все, кроме Джаспера, Риса и Ронуэн. Рис мучился от головной боли в тюрьме замка, а Джаспер страдал от боли в сердце у постели Ронуэн. Обитателям замка было о чем помолиться, и в маленькой замковой часовне Святого Валентина звучали и просьбы, и благодарности, обращенные к Всевышнему. Джослин благодарила Бога за благополучное возвращение Рэнда и просила о снисходительности к Рису. Рэнд благодарил Бога за защиту своей семьи и просил о возможности остаться на пару часов наедине с женой.

Изольда благодарила Бога за возвращение своего любимого отца домой и просила, чтобы он оставил этого ужасного Риса в тюрьме до конца его дней. Гэвину же хотелось, чтобы в замке, куда ему предстояло отправиться на обучение, были и мальчики его лет.

Все молились о выздоровлении раненых, в том числе о Ронуэн. Но никто не молился так истово и горячо, как Джаспер. Навестив его после мессы, Джослин и Рэнд нашли его осунувшимся, с красными глазами и всклокоченными волосами.

— Ты видишь? — шепнула Джослин мужу. — Все как я тебе говорила.

Рэнд нахмурился, не в силах поверить в столь разительные перемены в его легкомысленном братце.

— Как поживает пациентка? — спросил он.

— Ронуэн, — ответил Джаспер. — Ее зовут Ронуэн. И в ее состоянии, увы, нет никаких перемен, — добавил он.

— Возможно, следует разрешить Рису увидеть ее, — громко сказала Джослин.

— Он здесь? — удивился Джаспер.

— Я поймал его вчера — он спал на дереве за дольменом Ньюлина, — пояснил Рэнд. — Джослин рассказала мне обо всем, что здесь произошло: о предательстве Ламонта, о сражении и ранении Ронуэн, — но Рис отказался ответить на вопрос, что его связывает с Ламонтом.

— Он вступил в сговор с Ламонтом, чтобы захватить Роузклифф, — сказал Джаспер, не сводя глаз с бледного лица Ронуэн. — Два дня назад люди Ламонта доставили в замок послание для тебя. Но в нем не содержалось ничего важного. Это был просто предлог, для того чтобы попасть в замок. Полагаю, на самом деле они прибыли, чтобы передать сообщение Ронуэн. — Он поднял измученные, больные глаза на брата. — Но вчера Рис назвал ее предательницей. Я не знаю, по какой причине. То ли потому, что она защищала меня, то ли… — Он погладил девушку по руке. — Видимо, она не смогла заставить себя принять участие в заговоре и вместо этого убежала.

— И ты последовал за ней, — констатировал Рэнд.

Наступившее молчание нарушила Джослин.

— Да, он последовал за ней. Скажи ему, Джаспер, почему ты это сделал.

Лицо Джаспера не выражало ничего, кроме отчаяния. Он взъерошил и без того растрепанные волосы.

— Я не мог позволить ей уйти.

— Но почему? — настаивала Джослин.

— Потому… потому что…

Рэнд обнял жену за плечи.

— Не терзай его, Джослин. Здесь и дураку все ясно. — Он вздохнул и нахмурил брови. — На нас, Фицхью, лежит проклятие, не иначе. Мы влюбляемся в женщин только из стана врага.

— Это и впрямь страшное проклятие, — улыбнулась Джослин и нежно чмокнула мужа в щеку. Потом она перевела взгляд на Джаспера, и ее лицо стало серьезным. — Скажи ей о своих истинных чувствах, Джаспер. Возможно, это вырвет ее из объятий сна, который пока не желает ее отпускать.

Джаспер взглянул на нее с сомнением и надеждой.

— Но что, если она любит Риса?

Рэнд тоже посмотрел на жену, и та упрямо сжала губы.

— Я в это не верю. Он, конечно, ей небезразличен, но она не влюблена в него. Это совсем другое чувство. Возможно, тебе стоит поговорить с ним.

Джаспер печально покачал головой.

— Он слишком ненавидит и презирает нас, чтобы быть честным. Он скажет то, что, по его мнению, причинит мне больше всего боли и даст ему максимальные преимущества.

Возразить на это было нечего, и Джослин с Рэндом ушли, предварительно заручившись обещанием Джаспера что-нибудь съесть. Оставшись наедине с Ронуэн, Джаспер потер лицо руками. Он был в полном изнеможении, глаза слипались, руки дрожали. Его клонило ко сну, но он боялся спать, опасаясь, что, если заснет, жизнь покинет это хрупкое тело. Поэтому он продолжал бодрствовать.

Повинуясь импульсу, он лег рядом с Ронуэн и обнял ее, будто хотел защитить от любого зла, и в первую очередь от ангела смерти. Она беспокойно зашевелилась, и Джаспер затаил дыхание.

— Ронуэн… — Нежные завитки на ее виске зашевелились от его дыхания. — Ронуэн, проснись, пожалуйста. Я… ты мне нужна, Ронуэн. Я люблю тебя. — Его голос на мгновение прервался. — Пожалуйста, Ронуэн, я так тебя люблю!

Ронуэн было очень холодно, однако она чувствовала тепло рядом с собой. Было тихо, но она слышала тихие слова мольбы, ощущала нежное дыхание жизни возле уха. Она пошевелилась и сразу застонала от боли.

В плотном тумане она увидела злое лицо Риса и острый меч, направленный в Джаспера.

— Нет, нет, Рис! — закричала она.

Джаспер побелел. Она звала Риса, а не его.

Что ж, утешил он себя, по крайней мере она заговорила. Она заговорила, и это уже само по себе было великим чудом. Она позвала Риса, и он позаботится, чтобы этот зов не остался безответным.

— Хорошо, Ронуэн, — сказал он. — Рис скоро будет здесь. Я об этом позабочусь.

У него сильно болело сердце, и он не смог удержаться — сильнее прижал ее к себе. Но она отпрянула и снова застонала:

— Нет… нет.

Джаспер никогда не плакал, во всяком случае со дня смерти его матери, когда был еще ребенком. Но теперь, когда он встал с кровати, слезы жгли ему глаза. Слишком долго он был тупоголовым идиотом, не желавшим принять и признать правду. Ее надо признать хотя бы сейчас. Глубоко вздохнув, Джаспер поморщился. Ему следует в конце концов смириться с фактом, что Ронуэн предназначена не для него. Она дважды спасала ему жизнь, но это вовсе не значит, что она его любит.

В любом случае он обязан ей жизнью и должен сделать все от него зависящее, чтобы сохранить жизнь ей.

Неожиданно глаза Ронуэн широко открылись. Они тут же закрылись снова, однако она чуть заметно нахмурила брови и зашевелилась.

Повинуясь импульсу, Джаспер наклонился и поцеловал ее в лоб. На этом ему, конечно же, следовало остановиться, но он не мог. Он поцеловал одну щеку, потом другую и замер, больше всего на свете желая коснуться ее губ.