— Извини, не могла удержаться от шутки. Это моя маленькая месть. Видел бы ты сейчас себя со стороны…

— За что же такое наказание?

— За то, вы с Юрием своей борьбой за меня едва не испортили весь отдых. Он и сейчас мне звонил, признавался в горячих чувствах, чуть ли не плакал, что остается у знакомых Оскари. Умолял сказать лишь слово и тогда он примчится на своих двоих, не взирая на холод и расстояние…

— И?

— Может, мы сядем за стол? А то я ужасно голодная, — от улыбки Оксаны я почти физически ощущаю, как внутри распускаются фиалки и щекотят лепестками бешено стучащее сердце.

— Значит, нам в этот вечер никто не помешает? — я галантно предлагаю Оксане руку, и веду её к стулу. Возможно, именно так Андрей Болконский вел Наташу Ростову на самый прекрасный танец. На танец, который воспет миллионами критиков и является одним из ярчайших эпизодов в фильме.

А ведь это я должен быть Пьером Безуховым, Болконский же словно писался с Юрия. Но пути Господни неисповедимы и в этот миг я жалею только об одном — что этот ужин когда-нибудь закончится…

Свечи горят и освещают уютный зал. Потрескивание поленьев в камине добавляет теплоты. Я подвигаю стул Оксане и незаметно нажимаю кнопочку на маленьком пульте. Осенним неспешным ручейком льется тихая, спокойная музыка. Джазовые нотки добавляют чуточку эмоций к этой романтической обстановке.

— Какая красивая роза! — Оксана поглаживает алый бутон, чуть склоняет его к себе и вдыхает аромат. — А как чудесно пахнет! Чудесно наблюдать такое чудо в тот момент, когда за окном лежит снег.

— Да уж, это не лилии. На сей раз я учел свою ошибку, — я приподнимаю «купола» у тарелок и на свет выныривают два салата.

Креветки, руккола, черри, авокадо. Непритязательный, но вместе с тем чудесно выглядящий, особенно когда креветки сложены сердечками. Я вижу, что Марджаана расстаралась на совесть, ведь именно такой салат я заметил у Оксаны, когда мы были на корпоративе. И вместе с тем, мне становится чуточку неприятно… Получается, что я не могу обращать внимание на такие мелочи, а посторонние люди узнают и удивляют девушку, которую должен удивлять я.

— Ух ты, мой любимый салат. Борис, спасибо тебе за такую заботу. Надо же — узнал и приготовил, — в глазах Оксаны мерцают огоньки свечей. — Какой ты внимательный и заботливый.

Меня так и подмывает сказать, что да, я такой. И что ночей не спал — всё старался выведать рецепт приготовления её любимой еды. И что готов землю грызть, лишь бы достать в Карелии лишнюю веточку рукколы… Подмывает, но я не говорю — в этот момент передо мной проносится образ черного волка с горящими красными глазами. Если это мой внутренний зверь, то он вряд ли скажет своей самке неправду…

— Это не я… С салатами и основным блюдом придумала Марджаана, она приготовила нам эту романтику. А я? Я только тарелки подносил и шарики привязывал.

— Спасибо за правду, Боря, — Оксана накрывает мои пальцы теплой ладошкой. — Я знаю, что это сделал не ты, знаю, что это Марджаана договорилась с Натальей. Кстати, ты знаешь новость про нашу Наталью — оказывается, в ней погибает суперсваха. Знал бы ты, какие дифирамбы она тебе пела, пока мы общались по вечерам по скайпу. И главное так ненавязчиво, между делом.

— Наталья хорошая женщина, — осторожно замечаю я. — Она не раз мне помогала в прошлом.

— Да, согласна. Наташа хорошая. А вот лилии…

— Я же попросил прощения.

— Но ведь это не ты их поставил? Не отрицай, не порти впечатление. Мне Игорь успел повиниться в своей ошибке. У тебя хороший друг и он не испугался получить за медвежью услугу получасовой выговор.

— Вот же Гарик болтун, и это рассказал? — на щеки словно капают горячим воском.

— Давай лучше воздадим должное кулинарному таланту Марджааны. Не зря же она старалась. У меня сейчас начнет урчать в желудке, а это мало способствует разговору.

Я не могу не признать её правоту и тоже втыкаю вилку в одно из стилизованных сердечек. Ммм, вкус такой, что едва не проглатываю язык. Ароматная зелень слегка оттеняет терпкость креветок, зеленые кусочки авокадо следуют вслед за дольками помидорок и над всем этим главенствует привкус соевого соуса с нотками лимона. Просто, быстро и с претензией на мажорство. Решаю для себя, что по приезду надо будет такой же сделать.

В пузатых бокалах алеет терпкое вино, оно отдает черноплодной рябиной и черной смородиной. Одна из легких настоек Оскари? В таком случае его творение может легко и с уверенностью потеснить иные вина на стойках магазинов. По жилам разливается тепло, словно на плечи накинули плед.

— Да уж, в чем, в чем, а в приготовлении вкуснейших блюд Марждаане сложно противостоять, — проглатываю я очередную розовую завитушку. — Я вряд ли смог бы.

— А ты умеешь готовить?

— Жизнь в одиночестве научила. Не скажу, что смогу приготовить кулинарные изыски, но вот обыденные вещи получаются вполне сносно. Когда же хочется чего-нибудь экзотического, то интернет мне в помощь, и я следую строго словам поваров. Так что могу как-нибудь угостить пирогами с картошкой и грибами.

— Спасибо, обязательно воспользуюсь твоим предложением. Ты открываешься для меня с каждой минутой как ларец с тройным, нет пятикратным дном. Мы с сестрой тоже любим готовить, правда, потом приходится все калории оставлять в спортзале.

Мы разговариваем и, кажется, что знакомы и разговаривали так всегда. Не было тех офисных разносов, которые получал раз в неделю. Не было поджатых губ и косых взглядов. Не было всего того, что выматывало нервы и лишало сна. А было милое общение и дружеская поддержка. Всегда…

Говорим о фильмах, о музыке и литературе. Не скажу, что наши вкусы полностью совпадают — это было бы слишком, но во многом мы схожи. Так же любим советские комедии, также читаем не популярных авторов, а тех, кто нравится. И так же предпочитаем спокойную музыку, а не гремящую попсу.

Бокалы опустошены наполовину, и я подливаю ещё из толстостенной глиняной бутылки, украшенной причудливым орнаментом. Наступает тот самый момент, когда я поднимаю купол с главного блюда, и Оксана ахает, увидев невероятного гуся. Хорошо, что Марджаана показала мне как нужно резать (поперек волокон, чтобы легче откусывать и жевать), и вскоре несколько ломтей с гречневой кашей ложатся на фарфор перед Оксаной. Она, как разбойница из мультика, кровожадно проводит ножом по вилке. От скрежета возникают мурашки.

— Ммм, ням-ням. Как аппетитно выглядит. Борис, а гуся ты тоже можешь приготовить? — Оксана отрезает кусочек и кладет в рот, закатывает глаза. — Никогда ничего вкуснее не ела… Надо будет спросить у Марджааны рецепт.

— Если постараться, то смогу и гуся. Только очень сильно нужно постараться. А сейчас, Оксана, я хочу поднять бокал за тебя, за твои глаза и твою улыбку. Несмотря на то, что мы иногда недопонимаем друг друга, у нас много общего. За тебя, Оксана и за случай. Спасибо ему, что помог нам встретиться и по новой познакомиться.

— Спасибо случаю, — Оксана протягивает бокал. — Благодаря ему я узнала какой рядом со мной работает хороший и добрый человек.

Легкий звон отдается вибрацией в душе.

Я невольно любуюсь Оксаной. Ни капли не жалко того, что случилось, ни грамма не сожалею по поводу происшедшего. Ради этого момента я готов отдать ещё больше. Она смеется над моими шутками, а я узнаю больше о её мечтах, о её сестре, о её семье. Оказывается, что за ледяной маской финансового директора скрывается милая и добрая девушка. А маска это щит, которым она отгораживается от мира, в котором не любят мягких и добрых. У меня такой щит сформирован из сарказма и иронии.

Как мы оказались на диване? Я не знаю, можете не спрашивать. Произошла этакая временная аномалия — только что мы сидели за столом и уже сидим на диване с бокалами вина в руках. Поверили, да? Конечно же я шучу и не было никакой аномалии. Прозвучало мое предложение посмотреть на одно из трех чудес света, на которое человек может смотреть, не переставая, а Оксана согласилась. Но мне хотелось добавить немного волшебства в свое повествование.

Свечи на полу почти догорели, и лишь половина из них мерцает теплым светом. Я подкидываю дров в камин, он начинает трещать веселее и света хватает, чтобы увидеть, где её губы. Я набираюсь смелости и склоняюсь к Оксане. Она отвечает на поцелуй, и я чувствую терпкость капель вина. Голова начинает кружиться. Не от вина, а от поцелуя той, о которой я мечтал так долго.

Ладонью я провожу по бархатистой щеке, отстраняю прядь волос, завожу её за ушко. Поцелуй длится несколько мгновений… Поцелуй длится вечность… Мягкость податливых губ… её дыхание… Всё это сводит с ума и возвращает на прекрасное тюльпановое поле. Где мы одни… Где время останавливает свой бег и лишь одно прикосновение заполняет бытие… Мир, созданный для нас двоих…

— Подожди, Боря, — мягко отстраняется Оксана.

Что это? Это она говорит или в моем мозгу всё-таки случается сбой, и я схожу с ума? Нет, не сбой. В мою грудь упирается теплая ладошка, и Оксана ещё чуть-чуть отдаляется.

— Подожди, — повторяет она. — Всё чудесно, всё хорошо и ты замечательный, и вечер превосходный. Но… Но я пока ещё не готова к дальнейшему развитию событий. Извини.

Если вас в школе били портфелем по голове, то вы поймете мое состояние. Я на несколько секунд потерял ту грань, соединяющую меня с реальностью, я был ещё на тюльпановом поле… Я был ещё там… Но всё-таки я мужчина и нужно взять себя в руки!

— Да-да, я понимаю. Тебе нужно время, — фраза прозвучала репликой из «мыльной оперы».

— Спасибо тебе за понимание, Боря, — Оксана освобождается из моих рук. — Я пережила… В общем, я пока не готова к новым отношениям.

— Да, конечно, извини, если тороплюсь. Давай я подкину дров, и мы просто поговорим… или посмотрим на огонь?

Улыбка Оксаны по загадочности может соперничать с пресловутой Моной Лизой. Свечи на полу и на камине дожили короткую жизнь и теперь белеют беспомощными кругляшками, но лепестки роз всё также источают тонкий аромат. Последние поленья отправляются за железную решетку, сноп искр сочувственно взлетает вверх, в чернеющее жерло камина. На столе стоят тарелки и остатки гуся под куполом, но лень их убирать. Зато шарики всё также весело покачиваются в воздухе, словно подбадривают и упрашивают не вешать нос.