Алексей Калинин - Укрощение спортивной

— Так, значит, будем улыбаться? Ну что же, останешься на этот месяц без премии. Потом расскажешь — захочется ли тебе вновь посмеяться, — Юрий Геннадьевич резко разворачивается и скрывается за дверью в свой кабинет.

Вот теперь смеяться уже не хочется. Как там утром говорил Серега Скалов? «Ну, он и гнида!» Пробую эти слова на вкус и решаю, что они замечательно подходят к данной ситуации. Очень хочется курить. До дрожи в кончиках пальцев.

Выбегаю на лестницу и с размаху бью кулаком по стене. Долбанные рельефные обои! Кулак обжигает боль, на сорванной коже выступают капельки крови. Посасывая ободранные суставы спускаюсь вниз. Тяга к сигарете как к единственной спасительной палочке-выручалочке толкает в спину. Серые ступени кажутся бесконечными, хотя спускаюсь всего лишь с третьего этажа.

Курить! Курить!! Курить!!! КУРИТЬ…

Выскакиваю на улицу и вдыхаю порцию свежего влажного воздуха. Вдыхаю так, словно стараюсь заполнить им каждую клеточку. И в этот момент понимаю, что пропала та планка, которая не позволяла воздуху войти в полной мере. Вставала на пути и не впускала в легкие лишний объем. Теперь же её не было и можно вдохнуть до боли в ребрах. Даже голова закружилась от легкой гипервентиляции.

И это я должен променять на вонючую палочку? Я иду и спорю с собой. Иду и уговариваю. Но иду. В курилке пять или шесть человек. И я уже подхожу к проходной…

Нет! Как бы тяжело не было я не должен выходить. Пусть я не буду с Оксаной (а я приложу все усилия, чтобы остаться с ней навсегда!), пусть меня уволят, пусть обзывают засранцем, но эту дрянь больше никогда в жизни не возьму в рот!

— Борис, борись! — говорю себе и иду обратно.

Сквозь тучи прорывается лучик солнца и освещает площадку с машинами. Он оглаживает полуобнажившиеся деревья и синюю крышу проходной. Словно небеса дают мне знак одобрения. На душе становится так тепло и хорошо — я снова не поддался срыву. Уверен, что не поддамся и впредь. Ради Оксаны, ради себя, ради нашего общего будущего.

Однако скользит мелкая вредная мыслишка, будто в навозе скручивается белесый червяк: «А выдержишь ли с алкоголем?» Сейчас да, пока я трезвый и щурюсь на ласковое солнышко, а как будет дальше? Ведь через неделю корпоратив посвященный иностранному празднику Хэллоуину. Вот тогда и проверим, а завтра скажусь Гарику больным и отменю наши пятничные посиделки. Выходные промучаюсь в одиночестве, а дальше будет легче.

Никогда не понимал людей, которые бросают курить, а потом ходят и мучаются от никотинового голода. Не понимал, пока не решил бросить сам. Я же молод, так почему сам, добровольно, должен превращать себя в развалюху? Нет! Я выдержу! Я смогу! Не смотря ни на что.

Кто знает, каково это быть посмешищем, тот поймет мои чувства. Горько, обидно, но вынужден улыбаться, иначе люди поймут, что достигают своей цели и усмешки посыплются втройне. Иногда создается ощущение, что минул Золотой век, за ним Серебряный, потом век железа и космической пыли и входит в расцвет век «троллей». Век энергетических вампиров. Все норовят друг друга подколоть, укусить, унизить…

Мои милые коллеги не упускают случая посмеяться и угостить пирожком с капустой. Не проходило ни дня, чтобы на столе не появлялся пирожок с капустой. Вряд ли меня подкармливали — пирожок обычно был надкушен, чтобы виднелась светло-коричневая начинка. Но больше всего радует плакат над моим рабочим местом, который я обнаруживаю в среду, когда возвращаюсь с обеда. Вот не поленились же — заказали плакат метр на метр, где снизу белела надпись: «Спасем планету от глобального потепления. Скажем НЕТ вонючему теплому воздуху!» Мне кажется, что вы уже догадываетесь, кто находился в центре плаката. Да-да, я собственной персоной, ещё и в красном круге с поперечной полосой, какую рисуют в местах запрета курения. Приходится улыбаться и на это. Всё же они старались… Аккуратно снимаю плакат и сворачиваю трубочкой. Пусть полежит до лучших времен. Девчата поржали, но никак не прокомментировали.

Есть десять минут, так что я решаю потратить их на небольшую прогулку и подышать относительно чистым воздухом.

— Чего не подходишь? Боишься, что при зажигалке взлетим на воздух? — останавливает меня окрик Владимира Квадратова, когда я выхожу на улицу.

Ну как же он может упустить шанс покрасоваться за счет других? Приходится подойти. В курилке человек десять, кто просто курит, а просто болтает о всякой ерунде. Многие знают о нашей неприязни и подтягиваются ближе, чтобы получить бесплатное представление. Если сейчас не отбрить Владимира, то победа окажется за ним, а это удар по авторитету. Вроде уже двадцать первый век на дворе, а всё как гориллы — авторитетами меряемся. У кого длиннее, тот и победил.

— Нет, не курю, вот и не хочу поддаваться соблазнам, — честно ответил я на улыбки кладовщиков и работников цеха.

— Да ладно, рассказывай. Ты только вышел из офиса, а у нас уже глаза слезиться начали! — продолжает накалять атмосферу Владимир.

— Я не вижу слез на лицах этих достойных людей, — я киваю на окружающих ребят и снова обращаюсь к Владимиру. — Может, это у тебя слезятся от возраста? Стареешь? Наверно, уже от сигарет и фломастер не стоит?

Главное — говорить быстро и напористо. Не давать ему собраться с мыслями — загонять в ловушку слов. Стоящие поодаль девушки-координаторши заинтересованно оглянулись. Может, я излишне громко начинаю говорить?

— Тебе какое дело до моего фломастера? — огрызается Владимир. — Я на него не жалуюсь!

Вот! Он загнан, теперь закрыть решетку.

— А зря! Не надо держать всё в себе, надо иногда и выговориться. Может, мужики и подсобят советом. Сметанки там поесть с грецкими орехами, или же сразу на «Виагру» перейти, — я вижу, как разъезжаются в улыбке лица курильщиков. Осталось чуть-чуть.

— Ты бы о себе позаботился, а то вон как…

Я не даю ему докончить, перебиваю и дожимаю.

— Бзднуть в спортзале не грех… Грех — это обделаться в постели, так что не затягивай с этим. Бросай курить и займись спортом, — я отхожу под общий смех.

Успеваю заметить, как наливается краской широкое лицо. Заодно вижу, как ржет Сергей Скалов, он хотя бы отчасти отомщен за утрату премии. А мне ещё предстоит выдержать прессинг в офисе. Но маленькая победа на улице настраивает на победу в здании.

Я стараюсь вымещать злость в спортзале. После трудного рабочего дня это как глоток свежего воздуха. Хотя и там на меня сначала косились и хихикали за мой прошлый «свежий воздух». Дня два. Однако сцепляю зубы и тренируюсь. И вы не поверите — с каждым занятием мышцы болят меньше, а по утрам просыпаюсь в отличном настроении. И почему я раньше не ходил?

Неделя пролетает в беготне и хлопотах. Работа-спортзал-дом-работа. И так по кругу. Я вижу в спортзале Оксану Евгеньевну, но если она делает вид, что мы не знакомы, то пусть так и будет. Гарик начинает сказываться больным и отлынивать от походов. Так будет продолжаться до тех пор, пока в дело не вступит буксир по имени Марина — она заставит его. С нытьем, истерическими криками, но заставит.

И вот приходит пятница. День, когда весь народ предприятия «Раткерр-Моррес» должен собраться и в едином порыве отправиться праздновать иноземный праздник «Хэллоуин». Как его праздновать сотрудники знают лишь из статей и журналов, а также из кинофильмов с различными ужастиками. Зато все собираются на час раньше и отправляются на место принятия пищи и алкогольных напитков.

Вот с Колядками всё ясно — выучивай себе несколько песен и веселись, чтобы не замерзнуть. А тут что? Надевай костюм и клянчи конфеты под одну и ту же волшебную фразу: «Конфету или жизнь?» Я не понимаю этого праздника, но всё же покупаю в магазине сувениров резиновую маску инопланетянина. Вывожу машину с парковки и сажаю Гарика. В салон ещё забираются девчонки-координаторши. Если удержусь от алкоголя, то смогу развести по домам поддавших коллег. Без задней мысли — всё же коллеги.

От нашей парковки до клуба-ресторана около двух километров, но попробуйте их пройти на туфлях в октябрьскую слякоть.

— Ой, спасибо, Борис за то, что прокатил, мы пока посидим у тебя? Нужно чуточку подкраситься, — спрашивает Ирина, основная координаторша, работающая чуть ли не с открытия предприятия.

— Да сидите, чего уж там. Мы пока осмотримся, — Гарик по-хозяйски кивает головой и вылезает наружу.

Гарика не узнать — под осенней синей курткой виднеется камзол с галунами, его прекрасно дополняют джинсы и черные остроносые ботинки. В пакете виднеются густые дреды парика и черное ребро треуголки. У него даже осанка меняется, когда он надевает костюм в гардеробной развлекательного комплекса «Евро-Клуб». Получается этакий откормленный пират Джек Воробей с казахским лицом.

Я натягиваю маску. Пахнет прелой резиной и конским волосом. Девчата оказываются в облегающих платьях. Одна вставила острые зубы и нарисовала струйку крови из уголка рта, другая быстро нанесла пудру, затенила мешки под глазами и аккуратно приклеила шрамы из магазина приколов. Вампирша и девушка-зомби, продукты голливудской киноиндустрии.

— Ух, какие соблазнительные монстряшки, так бы и укусил за ляжку, — к нам приближается директор по логистике.

Он сегодня в виде графа Дракулы — строгий костюм, черный плащ с алым подбоем, зализанные волосы и оскал пластмассовых клыков. Обнимает девушек и делает вид, что хочет впиться в шеи.