— Я не могу изменить вековые обычаи даже ради такой женщины, как Шарлотта, — задумчиво сказал Халиф своему прибывшему другу.

Они сидели в одной из уютных комнат дворца, уединившись друг с другом и с бодрящими напитками.

— Если я прощу ее, это может вызвать всеобщее возмущение или даже открытые беспорядки. Кроме того… дурной пример заразителен!

Патрик улыбнулся необычной торжественности и серьезности речи друга, но тут же сам посерьезнел. Необходимо что-нибудь сделать — что-нибудь, что могло бы помочь Шарлотте избежать наказания, И тем не менее Халиф тоже прав — он не может простить Шарлотту без урона своему авторитету.

— Я не хотел бы, чтобы ей причинили вред.

— Согласись, я предупреждал тебя: Шарлотта должна принять наши обычаи. Она этого не сделала. Мало того, она подвергла опасности кучу жизней: свою, моих людей и изрядного количества прекраснейших лошадей из моих конюшен!

Патрик успокаивающе похлопал друга по плечу.

— Я прекрасно понимаю, какую глупость она сотворила, Халиф, но она ведь выросла в том уголке земного шара, где вода не ценится, ибо ее столько, сколько здесь песка. И, конечно, она не имела раньше возможности близко познакомиться с пустыней.

— Есть лишь один путь, посредством которого я могу переложить ответственность за ее дурацкие поступки на твои могучие плечи… Ты понимаешь, о чем я? — тихо проговорил султан после долгого молчания.

Патрик тяжело вздохнул и с истинно христианским смирением промолвил:

— Да, я должен жениться на этой маленькой дурочке. Да поможет мне Господь!

Глава 6

К моменту, когда Шарлотту призвали к Халифу, она уже столько раз в уме проигрывала эту сцену, что даже испытала некоторое облегчение. Обычные процедуры омовения и натирания она перенесла с несвойственной ей стойкостью.

Алев и Пакизаa помогли ей одеться в белоснежные одежды, — как решила Шарлотта, белый цвет символизировал ягненка, приготовленного к закланию. На этот раз ей не стали укладывать волосы в косы, а оставили их распушенными. Наконец Рашид подал знак, и Алев торжественно расцеловала ее в обе щеки. В отличие от других женщин, она была без паранджи.

Распрямив грудь и гордо подняв голову, Шарлотта последовала за Рашидом, своим трагическим достоинством напоминая Марию Шотландскую, когда та направлялась на эшафот.

С учащенным сердцебиением она следовала за евнухом по лабиринтам дворцового коридора. Подвергнется ли она публичному избиению? Или ее бросят в тюрьму, ужасную зловонную камеру с крысами? Или отвезут обратно в пустыню — что может быть страшнее смерти от жажды?

Халиф, как всегда, роскошно одетый, приветствовал ее коротким холодным кивком. Вопреки все усиливающимся страхам, она неожиданно почувствовала приступ гнева и чуть не высказала в лицо султану все, что думает по поводу него, его происхождения и его тирании. Однако предупреждающий взгляд Рашида удержал ее от этого.

Султан жестом показал евнуху на дверь, и Рашид не замедлил покинуть апартаменты. Шарлотта еле удержалась, чтобы не броситься за ним, умоляя о защите. Вместо этого, отважно взглянув в суровые, глубокие глаза Халифа, она сказала:

— Ладно, давайте побыстрее кончайте! Я уже устала ждать этого чертова суда!

Халиф улыбнулся, но Шарлотта решила не обманывать себя этим проявлением доброжелательности.

— Возможно, — сказал султан, что этот день запомнится как день Страшного суда не тебе, но кому-то другому, как ни печально все это…

Она окинула взглядом роскошные покои, но их уединение никем не нарушалось.

— Я не понимаю.

Султан сухо усмехнулся.

— Боюсь, моя дорогая, ты скрываешь от себя правду о себе и вообще — о многих вещах…

Он дернул золотой шнурок, торчащий из стены как пародия на звонок.

— Ради тебя самой и ради всех остальных, о которых ты задумываешься довольно редко, надо сказать, я бы посоветовал сомкнуть твои прекраснейшие уста и не следовать обычной манере говорить все, что придет в голову.

Шарлотта густо покраснела. Она знала, что он кого-то позвал, дернув за звонок, но кого? Слугу с орудиями пыток или палача, который отрубит ее молодую и прекрасную голову? Плотно прикрыв глаза, она попыталась восстановить самообладание, а когда она их открыла, то увидела Патрика, застывшего в проеме двери. Он был одет в обычный наряд брюки, высокие ботфорты и пиратскую рубашку, а его темные длинные волосы были перехвачены на затылке черной шелковой лентой. Он улыбнулся ей, и у Шарлотты подогнулись колени от неожиданного счастья. Он подошел к ней, обнял и благодушно поцеловал в лоб.

— Я слышал, ты плохо себя вела. Шарлотта. Как ни странно, что меня не удивляет.

У нее перехватило дыхание. Удивительным образом любовь и ненависть сплелись в единый клубок чувств к этому человеку. Патрик отошел oт нее. Она едва удержалась от того, чтоб не сползти на пол от испытанного шока. Он усмехнулся и, кивнув султану, обернулся к Шарлотте.

— У тебя есть выбор, моя богиня. Ты можешь либо выйти за меня замуж, либо подвергнуться избиению.

Шарлотта слушала его и не могла поверить в происходящее, — она была бы счастлива стать спутницей жизни Патрика, но его равнодушно-легкомысленная манера была совсем не тем, что ей хотелось.

— Это сложный выбор, — заметила она. Избиение, каким бы жестоким оно ни было, продлится всего несколько минут, тогда как свадьба может стать лишь началом моих несчастий.

Патрик пристально взглянул на нее:

— Придержи свой язычок, моя дорогая, — ядовито заметил он, — а то ты можешь совместить приятное с полезным — свадьбу и наказание.

Шарлотта проглотила возражения и враждебно посмотрела на Халифа, Потом нерешительно приблизилась к Патрику.

— Зачем ты вообще тогда собираешься на мне жениться, если так ко мне относишься? — прошипела она.

Он оглядел Шарлотту с ног до головы, подробно изучив ее пышный бюст и округлые бедра.

— В каких-то вещах я предпочитаю быть оптимистом, — объяснил он, не сводя с нее глаз. — Я верю, что тебя еще возможно спасти, хотя для этого придется приложить немало усилий.

Шарлотте очень хотелось в ответ на эти слова заехать Патрику прямо в челюсть, но она постаралась мило улыбнуться.

— Ну что ж, мы можем даже объединить наши усилия, — любезно предложила она.

Патрик воспринял это с должным скептицизмом и нетерпеливо обернулся к другу.

— Ладно, — решительно произнес он, — давай кончать с этим.

Халиф соединил ладони, вытаращил глаза и пробормотал несколько загадочных слов на родном языке. Затем улыбнулся Патрику и пожал плечами.

— Вы теперь едины пред ликом Аллаха, — заключил он. — Забирай свою невесту и смотри — она может причинить тебе очень много хлопот.

Шарлотта испуганно перевела взгляд с Халифа на Патрика.

— Что, мы действительно женаты?

Новоиспеченный муж глубоко вздохнул и обнял ее:

— К сожалению, да. Но у нас есть шанс — вдруг из этого выйдет что-нибудь хорошее. — С этими словами он подхватил ее на руки и направился к выходу из покоев, унося жену, как драгоценное сокровище с тонущего корабля.

— Но мы не подписали никаких бумаг, — бормотала она, полная дурных предчувствий. — Никто не сказал: «Объявляю вас мужем и женой!», никто не сказал: «Вы можете поцеловать супруга».

Патрик со слабой улыбкой успокаивал Шарлотту:

— Не беспокойтесь, миссис Треваррен, я думаю, вам хватит моих поцелуев, и не только в губы. А здесь, во дворце, слово Халифа — закон, и, кем бы он нас ни назвал, мы те и есть, а воспротивиться этому никто не отважится.

Они вошли в комнату Патрика, где Шарлотта увидела знакомую кучу подушек. Она думала, что он сразу начнет заниматься с ней теми же прекрасными делами, что и тогда, но он почему-то отошел к окну. Шарлотта села на кучу подушек в центре комнаты и заметила:

— Это благородный поступок, Патрик, что ты женился на мне, чтобы спасти меня от избиения.

Патрик обернулся.

— Благородный? Шарлотта, я отнюдь не являюсь образцом рыцарского достоинства и благородства. Я женился на тебе, чтобы обладать всеми привилегиями мужа. — Он опустился на подушки рядом с ней и, ласково обняв, стал целовать ее, как и в прошлый раз. Он ласкал ее неторопливо, а Шарлотта умирала от желания. Ей хотелось отдаться ему немедленно. Даже когда он стоял перед пей на коленях, его обнаженный мускулистый торс казался ей огромным.

— Шарлотта… — начал он, но она остановила его, прижав палец к его губам.

— Я знаю, Патрик, что это должно быть немного больно, потому что… потому что я никогда еще не была с мужчиной, но я хочу, чтобы ты взял меня сразу.

Он хрипло задышал, и ей стало очевидно, что он жаждет ее столь же страстно, как и она сама.

— Шарлотта, я…

Они соединились в едином порыве страсти. Он вошел в нее быстро и глубоко.

— Тебе будет больно, но потом станет приятно. Я тебе обещаю, — пробормотал он.

Все было так, как он говорил. Несмотря ни на что, Шарлотта испытывала необъяснимое чувство блаженства. Бормоча нежные, бессмысленные слова, он входил в нее опять и опять.

— Патрик, — шептала она умоляюще, — Патрик…

— Сейчас, милая, сейчас. Просто встречай меня да, вот так. О Господи, Шарлотта…

— Патрик, я люблю тебя! — вырвалось у нее помимо воли.

Они оба упали, обессиленные. Но уже через некоторое время их любовные ласки возобновились. Он яростно хотел ее. Шарлотта, несмотря на неопытность, отдавалась ему со страстью дикой кошки. Эта их первая ночь длилась для них бесконечно.

Утром Шарлотта решилась задать больше всего волновавший ее вопрос:

— Когда ты заберешь меня отсюда?

Он задумался, потом сказал:

— Да сегодня же. Не стоит тебя здесь оставлять, я не настолько полон благородства.

— Благородства? Ты считал бы благородным поступком оставить меня в гареме?

— Ну, только в этом гареме, у Халифа. Он мой друг, и у него ты была бы в безопасности, если бы не твоя глупая идея бежать в пустыню на верную смерть.