Послышался звон фарфора, и Розита поставила перед ними поднос с кофе и ликером.

— Грасиас, Розита, — Габи улыбнулась молодой женщине. — Ужин просто великолепный! — добавила она по-испански и заслужила в ответ застенчивую улыбку. Когда Розита вернулась в дом, Габи посмотрела на Луиса. — Она очень милая.

Его взгляд скользил по ее губам, но Габи казалось, что это его пальцы касаются и ласкают их. Улыбка внезапно сошла с лица девушки.

— Я налью кофе?

— Да, пожалуйста, — проговорил Луис, — черный без сахара. А вам коньяк или ликер?

— Нет, спасибо. Я уже достаточно выпила. Она взяла свою чашку с кофе и, сжимая ее в руках, села обратно. В это время рука Луиса небрежно обвила ее плечи, поглаживая обнаженную кожу. Габи вздрогнула, едва не пролив кофе.

— Расслабься, Габи, — прошептал он. — Я не собираюсь набрасываться на тебя, словно зверь.

Она резко поставила чашку, так что зазвенел поднос.

— Я передумала, налейте мне, пожалуйста, ликеру, и побольше.

Губы его слегка сжались.

— Не надо напиваться до беспамятства сегодня вечером. Помни, что я еще не ухаживал за тобой.

— Не ухаживал за мной? — повторила она высоким срывающимся голосом. — Вы имеете в виду, не соблазняли?

Он с упреком прищелкнул языком.

— Ты отлично знаешь, что это не будет соблазнением. Ты придешь ко мне исключительно по собственному желанию.

— Нет, не приду!

Его голос звучал так приятно, а большой палец так нежно поглаживал ключицу, что у Габи не было сил сопротивляться.

— Не сегодня, милая, но очень скоро я покажу тебе, какой удивительной бывает любовь между мужчиной и женщиной, которые созданы друг для друга…

Но ей вовсе не хотелось этого, это было бы слишком опасно, в отчаянии думала она. Если так суждено, пусть все случится холодно, механически, без проявления каких-либо чувств! Нечто другое должно было бы разбудить ее чувства, которые по милости этого холодного и расчетливого человека должны быть похоронены навсегда.

— Раз уж ты собрался сделать это, — прошептала она, — то делай, черт бы тебя побрал, и перестань играть со мной!

Луис лишь криво усмехнулся и смахнул с ее глаза слезу, ожидая, когда пройдет приступ злости и страха.

Когда Габи, наконец, подняла на Луиса взгляд, то в его глазах вместо насмешки, от которой она готова была себя защитить, светилось нечто похожее на нежность. Это окончательно лишило ее присутствия духа, и она, едва не опрокинув поднос, вскочила на ноги.

— Я устала и хочу лечь!

— Ну, конечно же. — Он встал, как и полагалось учтивому хозяину, но не сделал ни малейшей попытки последовать за ней.

И только прислонившись к двери в своей спальне, Габи поняла, что вся дрожит.

Луис не покусился на нее. На этот раз она выдержала, но если бы и нет… Она так сильно прикусила губу, что почувствовала солоноватый вкус крови. Он уже слишком уверен, что ему не придется ждать долго. А уверена ли она, что он ошибается?

Луис возился в ванной, и Габи проснулась от звука его электробритвы. Она перевернулась на другой бок, спрятав голову под подушку, но ей не удалось заглушить последовавший шум льющейся воды и, прежде чем она успела обуздать свое воображение, ей представилось красивое мужское тело, по гладкой коже которого хлещут струи воды.

Кожа Габи была горячей и потной, по-видимому, от высокой влажности. Она вытерла лицо уголком простыни и замерла. Луис помылся, и она услышала, как он чистит зубы. Свинья, он шумит так, словно один в целом свете, озлобленно подумала она.

Затем она услышала, как открылась дверь его спальни, и застыла, напряженно глядя на свою дверь сквозь тонкую москитную сетку, но его шаги удалялись в сторону кабинета. Через несколько минут туда осторожно проследовала Розита, а затем из коридора до Габи донесся слабый аромат кофе и горячих булочек. Прекрасно, значит, и здесь он завтракает, не отрываясь от работы.

Когда Габи вошла в ванную, там еще явно ощущалось присутствие Луиса. Полотенце было сырым, с плетеной корзины свисал влажный купальный халат, на кафельном полу виднелись мокрые следы.

Габи бесшумно открыла шкафчик Луиса и осторожно заглянула в него. Он был почти пуст. Очевидно, Луис не относился к числу мужчин, которые чрезмерно заботятся о предметах своего туалета. На полке лежали лишь бритва в черном кожаном футляре, дезодорант и лосьон. Габи открутила крышку лосьона и понюхала. Да, это был тот самый тонкий запах, который отличал его от других и был частью его самого. В будущем, когда она благополучно уедет отсюда, увидев этот лосьон в магазине, она, конечно, вспомнит о Луисе. Вздохнув, она поставила флакон на место и, сорвав с себя ночную рубашку, включила душ на полную мощность.

После завтрака, который Розита принесла ей в комнату, Габи отправилась посмотреть на молодого ягуара. Он снова свирепо зарычал при ее приближении, — только для порядка, подумала она, — затем сел и уставился на нее гордым немигающим взглядом.

— Все в порядке, малыш, — прошептала она. — Скоро тебя выпустят в лес.

Но затем, чувствуя на себе взгляд другой пары холодных глаз, наблюдающих из-за полуприкрытые ставень кабинета, она достала книгу, купленную в аэропорту Хитроу, которую так и не раскрыла по пути в Каракас.

Она должна была бы радоваться, находясь в этом тропическом раю. Ярко-зеленая ящерица большую часть утра блаженствовала под лучами солнца на верхней ступени веранды, пестрые колибри порхали среди вьющихся растений над головой, а случайно упавшие с цветов капли нектара оставляли на деревянном полу веранды клейкие пятнышки. Но Габи, пребывая настороже, постоянно прислушивалась к тому, что происходило в кабинете — к стуку пишущей машинки и голосу Луиса, когда он резко разговаривал с кем-то по телефону.

Когда Розита принесла поднос с ленчем, Габи начала мысленно готовиться к встрече с Луисом. Но и после того, как она не спеша расправилась с омлетом, которому, несомненно, была обязана несушкам в большом, окруженном сеткой курятнике напротив дома Эрнесто, и очистил манго, Луис так и не появился. Ему не стоит перегружать себя работой, подумала Габи. При такой жаре от этого можно и заболеть. Но она тут же состроила гримаску, удивляясь своей глупости. Он ведь привык к этому климату. В любом случае, чем сильнее он утомляет себя работой днем…

Книга соскользнула с колен Габи, и она вздрогнула. В душном полуденном зное висела тяжелая тишина. Но затем вновь послышался треск пишущей машинки. Лучше уж сходить искупаться.

Прокравшись босиком в свою комнату, Габи надела розовый купальник и бросила критический взгляд на свое отражение в огромном зеркале. Купальник показался слишком открытым. Она, конечно, носила такое же открытое нижнее белье, но это было совсем другое дело… Она посмотрела на себя еще раз и скривила губы. Показалось ли ей это или она действительно похудела за последние пару недель? Очень может быть! Но вот этих складочек около рта точно не было. И темных кругов под глазами тоже.

Габи сердито схватила свой розовый саронг, гармонирующий по цвету с купальником, завязав его, словно пляжное полотенце, под мышками, взяла широкополую шляпу, крем для загара, полотенце и как тень беззвучно выскользнула из Дома.

Холодная морская вода нежно ласкала ее кожу, и Габи долго не выходила из нее. Вначале она лениво плавала, затем перевернулась на спину, отдаваясь воле волн до тех пор, пока они не прибили ее к берегу.

Она лежала на полотенце в полудреме под колышущейся тенью пальмы, прислушиваясь к шелесту ее ветвей, когда внезапно некая тень заслонила от нее солнце. Каждый ее мускул напрягся, она открыла глаза и увидела четырех детей, стоящих над ней полукругом. Габи села, и дети отступили от нее на несколько шагов.

— О нет, пожалуйста, не уходите!

Дети не поняли ее слов, но, увидев приветливую улыбку и протянутую к ним руку, снова подошли.

— О-ля-ля! — Габи снова улыбнулась, в отчаянии оглянувшись вокруг и думая, что бы еще она могла сказать. Рядом на песке она увидела две старые скорлупы кокосовых орехов. — Давайте построим песочный замок!

Дети с удивлением смотрели, как она с помощью одной из скорлупок зачерпнула песок и сделала из него холмик.

— Ну, вот, а теперь вы, — и она протянула скорлупки двум старшим детям. — А сейчас я соберу ракушки, и мы украсим наш замок.

Габи показала, как она собирается подбирать ракушки, а затем протянула руки к маленькой девочке, которая спряталась за пальмой.

— Иди сюда, крошка.

Она взяла девочку на руки и пошла вместе с ней вдоль берега. Как приятно было прижимать к себе это теплое хрупкое тельце, ощущать обхватившие ее шею крохотные пальчики. Девочка была очаровательной. Габи казалось, что она держит на руках маленького черноволосого эльфа в белом чистеньком платьице, и она еще крепче прижала к себе ребенка.

Интересно, что бы она чувствовала, держа на руках ребенка Луиса? От этой непрошеной мысли, вихрем пронесшейся в ее голове, дыхание Габи участилось, но она отогнала прочь эту мысль. Она посадила девочку на песок и, развернув носовой платок, положила в него чудесную желтую ракушку.

— А теперь ты попробуй найти ракушку. О, прекрасно, моя милая, — проговорила она, когда ребенок протянул надломленный кусок серебристой раковины. В течение нескольких минут они пополняли свою коллекцию.

— Я думаю, уже достаточно, — Габи осторожно завязала ракушки в платок и, отдав их девочке, взяла ее на руки в порыве чувств, крепко прижав к себе.

Но, повернувшись, чтобы идти обратно, Габи вдруг увидела Луиса. На нем были черные плавки, через плечо перекинуто полотенце. Он стоял неподвижно, наблюдая за ней, и Габи поняла, что он стоит здесь уже давно.

Ей захотелось убежать, но она заставила себя спокойно дождаться, пока он подойдет к ней. Луис приблизился, но, казалось, не спешил заговорить, а только смотрел на нее своими серебристыми бездонными глазами.