– Не останавливайтесь, Нора, – попросил он и, сев на свое место, стал подбирать мелодию к ее аккордам.

Подошла Катарина и захлопала в ладоши.

Эван сел подальше. Казалось, он слушал и наблюдал.

Глаза Норы сияли, ее щеки порозовели, она с улыбкой смотрела на подыгрывающего ей Бавела. У нее никогда не было такого счастливого вечера. Она играет. По-настоящему играет!

Эван, сидевший напротив, вдохновлял ее, а Катарина начала свой танец, чем привлекла к себе внимание Пагана.

Вскоре и Лисандр, следивший за экзотическими движениями Катарины, достал свой барабан. Цыганка Кэт, танцуя, не отрывала глаз от Эвана, который, казалось, был очарован ее танцем.

«Он смотрит на Кэт, словно голодный волк, – подумала Нора. – Как он смеет так смотреть на нее?!»

Нора впервые почувствовала ревность. Чтобы отвлечь его от Катарины, она протянула ему лютню:

– Теперь поиграйте вы.

– Нет, – отказался Эван.

– Давайте же! – воскликнул Виктор. – А еще лучше, если вы споете.

– Нет, – не сдавался Эван. – Я никогда не играл и не пел для публики.

– Я очень хочу послушать, как вы поете, – сказала Катарина тихим, приглушенным, полным чувства голосом.

Норе это не понравилось.

– Ну хорошо, – внезапно согласился Эван и взял лютню.

Здесь Нора по-настоящему рассердилась. Он не захотел играть, когда она его попросила, но тут же согласился играть для Катарины. Чтобы она танцевала, как Саломея? Эта женщина может соблазнить Эвана и отнять его… у нее! Тут же мелькнула мысль: неужели она ревнует? Выходит, она любит Эвана? Но ведь он не принадлежит ей. И какая бы женщина ему подошла?

Эван иногда казался Норе похожим на ее отца. Она немало насмотрелась на страдания матери, изящной и утонченной женщины, муж у которой был грубым и требовательным. Он заставлял ее присутствовать на его жестоких фехтовальных поединках и громких пирушках. А чего стоила манера отца бесцеремонно прерывать домашние дела матери и, подхватив ее на руки, уносить в спальню? Он никогда не слушал, что говорила ему жена. Никогда.

Мать была тихой, а отец – резким и грубым. Мать любила поэзию и музыку, он же увлекался, как многие шотландцы, метанием шеста или охотой на оленей. Неудачней брака Нора еще не видела. Только добрые сердца соединяли их.

Брак выгоден мужчинам. Женщина в браке теряет себя. Она становится леди своего лорда. Всегда послушна, всегда принижена. Нора подумала, что она не хочет становиться похожей на свою мать.

Она хотела бы иметь свою собственную жизнь. Быть независимой, как тетушка Элеонора.

Она не подчинилась ни одному мужчине, и ее жизнь была полна интересных событий. Она без чьей-либо поддержки сделала Генри королем Англии.

Тетушка была идеалом для Норы, которая была рада, что носила такое же имя, как у нее. Она хотела быть такой же, как она, – властной и решительной.

Катарина, танцевавшая вокруг костра, протянула руку Норе, приглашая ее присоединиться.

– Пойдем танцевать!

Нора после некоторого колебания согласилась.

– Научишь меня? – попросила она. Катарина, протянув руку, подняла Нору. Мужчины заиграли, и Нора принялась повторять за Катариной движения ее танца.

– В вас чувствуется французская кровь, малышка Нора, – промолвил Виктор с улыбкой.

Нора улыбнулась в ответ, а затем посмотрела на Эвана. Он тоже теперь смотрел на нее, а не на Катарину. Нора вспыхнула от волнения. Такой взгляд дорогого стоил. Она сразу почувствовала себя женщиной. Впервые в ее жизни она почувствовала, что такое страсть и желание.

Не зная почему, она перестала танцевать, но Катарина, взяв Нору за руку, снова втянула ее в танец вокруг костра.

Наконец музыканты перестали играть и танцы прекратились. После ужина Катарина и Нора убрали посуду, а мужчины, спрятав инструменты, разложили соломенные тюфяки вокруг костра. Смеркалось.

Катарина, ставя на место котел, заметила растерянный взгляд Норы и подошла к ней.

– У вас такой вид, будто вы сердитесь на меня. Не странно ли это для леди, равнодушной к Эвану Макаллистеру?

Нора вспыхнула.

– Вы ошибаетесь, – возразила она.

Катарина рассмеялась:

– Вам не удастся спрятать правду от меня, Нора. Я знаю, что в вашем сердце. Я читаю все в ваших глазах.

Нора поморщилась и заметила:

– Вам нравится быть свахой?

– Только тогда, когда я убеждена, что люди любят друг друга.

– Поверьте, у меня нет ничего общего с Эваном Макаллистером, – насмешливо сказала Нора.

– Так я и поверила, – кивнула Кэт.

Нора поспешила вернуться ко всем. Бавел, Виктор, Паган и Лисандр ушли спать. Остался только Эван. Он один сидел у костра с большой кружкой эля в руке. Он не был пьян, но что-то его печалило.

Нора заметила лютню у его ног.

– С вами все в порядке, милорд? – спросила она.

Эван не сразу поднял глаза.

– Вы собираетесь спать? – спросила Нора.

– Не знаю, – тихо ответил он. – Возможно.

Нора села рядом.

– Вы любите смотреть на вечернее небо? – Она решила отвлечь его.

Эван нахмурился:

– Нет.

Нора взглянула на небо, усеянное звездами.

– Мама говорила, что у каждой звезды на небе есть своя история. Вот эта звезда – древнеспартанский солдат, чья жена погибла, а это – королева неба. – Нора указала на женский профиль, нарисованный звездами. – Она говорила, что даже в смерти нет утешения. Если ты действительно кого-то любил, скорбь потери никогда не покинет тебя.

Эван как-то странно посмотрел на нее:

– Зачем вы мне все это говорите?

Она посмотрела ему в глаза:

– Вы любили брата очень сильно, и он не мог не знать об этом.

– Да, он умер, потому что я предал его.

– Нет, – возразила Нора. – Он умер потому, что не мог смириться с тем, что вы страдаете.

Когда Эван отвернулся, Нора заметила, как дернулся мускул на его щеке.

– Это не успокоит меня.

Она положила ладонь на его руку. Бедный Эван. Сможет ли он избавиться от чувства вины?

– Королева посмотрела на беднягу солдата и спросила, кого бы он хотел, чтобы она убила за смерть его жены. «Пускай убьют меня, потому что я захотел иметь сына, который стоил мне смерти жены. Если бы я был всем доволен, то не потерял бы жену». Королева печально покачала головой и сказала: «Мы все умрем. Ничто не может этого изменить. Но то, как мы живем, определяет все».

– Жизнь ничего не меняет к лучшему, – ответил Эван шепотом.

– Возможно. Но вы уверены, что ваш брат хотел бы, чтобы вы страдали?

– Если бы мы оба были живы, он убил бы меня, я в этом уверен.

Нора печально улыбнулась:

– Возможно, он бы вас избил, но не убил. Если бы у Кирана хватило мужества остаться в живых, он бы нашел свою настоящую любовь и вы с ним даже посмеялись бы над его историей с Изобел.

В глазах Эвана мелькнул гнев.

– Вы не вправе судить о моем брате. Вы не знали его…

– Ну и что? – Нора коснулась лица Эвана и заставила его смотреть ей прямо в глаза. – Я знаю, что чувствуешь, когда кто-то не любит тебя. Это больно. Тогда хочется умереть.

– Вы были влюблены?

Нора немного отстранилась, вспоминая.

– Да, в Мишеля де Трови.

Даже теперь сердце ее сжалось от боли, когда она произнесла это имя. Красавец, обаятельный, умный и образованный. Когда он смешил ее, она смеялась до боли в груди.

– Я думала, что он тоже меня любит. Но вдруг узнала, что он спит с горничной моей матери. Я готова была вырвать ей все волосы.

Эван внимательно посмотрел на Нору:

– Он знал о вашем чувстве к нему?

– Конечно. Как вы заметили, я очень говорлива и призналась ему в моих чувствах. Он сказал мне, что у него две дамы.

– Что ж, во всяком случае, он был честен с вами.

– Мне от этого легче не стало.

Эван похлопал ее по руке:

– Вы и сейчас его любите?

– Да, в какой-то степени. Мне кажется, какая-то часть меня всегда будет его любить. Но я уверена, что мы никогда не были бы счастливы. Я была молода, и он просто очаровал меня.

– А Райан?

Нора содрогнулась:

– Терпеть его не могу. Впрочем, как и он меня.

– Мне очень жаль. Но с чего вы взяли, что этот человек не любит вас?

Нора горько улыбнулась:

– Райан никогда не интересовался мной, хотя мы росли вместе. Будучи нашим соседом, он часто бывал у нас. Все, что он делал тогда, – это бросал мне жаб за ворот и дергал за косы. Он животное. Настоящее животное. Во мне его интересует только одно: я богатая наследница отца и у меня солидное приданое. Если бы мое лицо было изуродовано оспой, он был бы рад получить меня и такую.

– Сомневаюсь.

– Сомневайтесь, если это вам нравится, но это правда, и я ее знаю. – Нора склонилась к нему так близко, что они почти касались носами. – Вы сильный человек, Эван. Вы вернулись домой, тогда как у вашего брата не хватило смелости сделать то же самое после бегства Изобел. Вы не побоялись наказания.

Эван, глубоко вздохнув, отвернулся.

– Мне приятно, леди, слышать это, но ничего уже нельзя изменить. То, что я сделал, стало причиной его смерти.

Нора похлопала его по плечу:

– Подумайте, Эван. Если бы вы не сбежали с Изобел, разве вы были бы уверены, что она останется с Кираном и выйдет за него замуж? Ничего подобного. Она все равно сбежала бы к любовнику, а он умер бы от ее измены.

– Все равно я предал его.

– Его предала Изобел, а он предал всех вас своей смертью. И это его ошибка, а не ваша. Он умер потому, что его обманула Изобел, а она, чтобы попасть в Англию, могла обратиться к любому, не только к вам.

Он сам не раз думал об этом, мучимый виной.

– Эван?

– Оставьте меня одного, Нора, – сердито сказал он. – Прошу вас.

– Эван! – Ее бледное лицо было совсем близко.

– Не прикасайтесь ко мне, – промолвил он, задыхаясь.