— Он редко покидает замок, и сомневаюсь, что согласится провести с тобой весь день, — улыбнулась Леди. — Однажды, когда он осмелился отправиться на прогулку с женой, ее захватили в плен, а двоих его братьев убили. Нет, он не так легко согласится на то, что ты от него потребуешь.

Внезапно ее улыбка исчезла. Леди прислушалась.

— Я слышу, как твоя служанка ищет тебя. Иди. Тебе пора.

— Да, — рассеянно обронила Лайана, думая о том, что сейчас сказала Леди. Подойдя к двери, она вдруг обернулась. — Можно навестить вас снова? Ваша дверь часто бывает заперта.

— Когда бы тебе ни понадобилось, я буду тут, — кивнула Леди.

Лайана улыбнулась на прощание и оставила комнату. И тут же услышала, как в двери повернулся ключ. Ей захотелось снова постучаться, задать сотни вопросов, вертевшихся на языке, вопросов, которые она забывала, стоило ей попасть в эту комнату.

Однако она передумала стучать и спустилась в солар. Джойс действительно искала ее. Оказалось, что лорд Роган вернулся, а за ним ввалилась целая толпа крестьян, притащивших ручную повозку. На повозке лежали два мертвых тела. Отец и сын.

— Это и есть ваши воры, — выдохнула крайне взволнованная Джойс. — В точности как вы сказали. Крестьяне повесили их. Некоторые рыцари говорят, что это было сделано для того, чтобы лорд Роган не пытал этих людей. Вроде бы эти люди были настоящими Робин Гудами, делившимися украденным с крестьянами, и их любили во всей деревне. Но все же повесили ради вас, миледи.

Лайана поморщилась, не слишком радуясь столь сомнительной чести, расправила юбки и спустилась вниз встречать мужа. Сердце тревожно билось.

Роган все еще сидел в седле. Последние лучи заходящего солнца играли в его волосах. Большой гнедой жеребец никак не мог успокоиться и гарцевал, норовя встать на дыбы, словно чувствуя гнев хозяина. Роган оглядывал двор замка, дивясь непривычной чистоте и прилично одетым крестьянам, уже не выглядевшим такими худыми и осунувшимися.

Лайана почувствовала неладное: недаром Роган так хмурится.

— Я выиграла пари! — громко объявила она, пытаясь отвлечь его внимание от крестьян. И поскольку она находилась в выгодном положении, наверху лестницы, голос разнесся по всем уголкам двора.

Затаив дыхание, она наблюдала, как Роган развернул коня, чтобы взглянуть на нее. Значит он помнит, кто она? Значит, желает ее?

Сердце забилось еще сильнее.

Но дыхание тут же перехватило. Он сердит на нее. Не просто сердит. Взбешен! Наверное, именно так он смотрит на Говардов. Но она не его первая жена!

Лайана вызывающе вскинула подбородок и постаралась подавить пронизавшую тело дрожь. Ей захотелось убежать в спальню и забраться под одеяло. Все, что угодно, лишь бы скрыться от свирепого взгляда мужа.

— Я выиграла! — выдавила она. — И теперь ты будешь моим рабом.

Она отвернулась, не в силах больше вынести взгляда Рогана, и поднялась в солар. Может, несколько минут, проведенных в часовне, успокоят ее.

Роган посмотрел ей вслед, спешился и отдал поводья рыжеволосому конюху, показавшемуся смутно знакомым.

— Раб женщины на целый день? — смеясь, осведомился Северн. Роган полоснул его яростным взглядом.

— Это ты разрешил осушить ров? И очистить это? — Он обвел рукой преобразившийся двор. — Это все твоя идея? Стоит мне отвернуться, как за моей спиной…

— Это все труды твоей жены, — сообщил Северн, не теряя хорошего настроения. — За эти две недели она достигла большего, чем мы с тобой…

Но Роган, не дав ему договорить, протолкался мимо и поднялся по ступенькам.

— Надеюсь, теперь убийства прекратятся? — осмелился спросить один из крестьян. Ответа он не получил.

Но у Северна был не менее твердый характер, и он помчался по лестнице вслед за братом. В зале был только Заред.

— Где он? — рявкнул Северн.

— Там.

Заред показал на комнату, которую называли комнатой для размышлений. Она традиционно принадлежала главе рода Перегринов: сначала отцу, потом Роуленду, а сейчас — Рогану. Никто не смел нарушать уединения господина, разве что при условии вражеской атаки.

Но сейчас Северн не колеблясь распахнул дверь.

— Убирайся отсюда ко всем чертям! — прорычал Роган, еще не отошедший от потрясения.

— И слушать, как люди называют моего брата трусом? Трусом, который боится выполнить условия пари?

— Пари с женщиной, — процедил Роган.

— Да. Но пари, заключенное на людях, в моем присутствии, в присутствии твоих рыцарей, даже крестьян, — уже спокойнее возразил Северн. — И почему не дать женщине того, что она просит? Она, возможно, потребует спеть с ней дуэтом или подарить цветы. Что страшного в том, чтобы стать рабом женщины всего на один день?! Особенно такой женщины! Она и заботится только о чистоте дома и… о тебе, хотя бог знает, почему именно. Засыпала меня и Зареда вопросами о тебе.

— И ты, конечно, выложил ей все. Похоже, ты очень любишь болтать с женщинами. Ты и твоя замужняя герцогиня…

— Не говори того, о чем позже пожалеешь, — остерег Северн. — Да, я люблю побеседовать с Иолантой. У нее умная голова на плечах, а твоя жена, по всей видимости, ничуть ее не глупее. Она оказалась права, сказав, что заставит самих крестьян выдать воров. Целых два года мы пороли людей, пытали, и они все же обкрадывали нас, где и как только могли. А она всего-навсего накормила их, заставила искупаться, и они пресмыкаются у ее ног.

— Они так привыкнут есть наших коров, что перестанут работать и потребуют, чтобы мы снабжали их всем необходимым для жизни. Чего они захотят дальше? Шелковую одежду? Меха, чтобы грели зимой? Павлиньи языки на обед?

— Не знаю, — честно ответил Северн, — но твоя жена выиграла у тебя пари.

— Она — как наши крестьяне. Если сегодня дать ей все, что она хочет, чего же потребует завтра? Управлять всем поместьем? Разбирать тяжбы и судить провинившихся? Может, позволить ей тренировать рыцарей на ристалище?

Северн задумчиво уставился на брата.

— Почему ты боишься ее?

— Боюсь? — завопил Роган. — Да я мог бы переломить ее надвое голыми руками! Мог бы приказать бросить ее в подземелье! Отослать ее и гордячек служанок в Бивен и больше никогда с ней не видеться. Я мог бы…

Он осекся и тяжело уселся на стул.

Северн пораженно уставился на Рогана. Вот он, его старший, сильный, непобедимый, несгибаемый брат, который первым бросался в бой, а сейчас кажется напуганным ребенком. Ему это совсем не нравилось. Роган был всегда уверен в себе. Всегда знал, что делать. Никогда не колебался, принимая решения, и никогда не уклонялся с однажды избранного пути.

«Нет, — поправил себя Северн, — Роган не принимал решения. Он просто знал, что делать».

Северн пошел к двери.

— Пойду извинюсь перед людьми. Конечно, ни один Перегрин не может стать рабом женщины. Сама идея абсурдна.

— Нет, погоди, — остановил его Роган, не поднимая глаз. — Я сглупил, согласившись на это пари. И думать не думал, что она найдет воров. Иди к ней и спроси, чего она желает от меня. Может, дело ограничится парой новых платьев. Терпеть не могу тратить деньги, но придется.

Не дождавшись ответа, Роган вскинул брови.

— Ну? У тебя есть какие-то другие занятия? Иди к ней.

Северн неожиданно покраснел до корней волос.

— Она может захотеть… чего-то… очень… интимного. Выиграй Ио такое пари, возможно, привязала бы меня к постели или…

Глаза Рогана заинтересованно блеснули.

— Кто знает, что взбредет в голову женщине? А вдруг она потребует привязать к заднице ослиный хвост и скрести полы? Эта женщина больше слушает, чем говорит. Полагаю, она знает о нас больше, чем мы о ней.

— Как хороший шпион, — пробурчал Роган.

Северн воздел к небу руки.

— Шпион или нет, а мне нравится, что здесь больше не воняет. Иди допроси женщину. По-моему, в ней совсем нет хитрости.

Он вышел, закрыв за собой дверь.

Роган последовал за ним и поднялся в солар. Последние несколько лет он приходил сюда только затем, чтобы взять очередного сокола. Но теперь соколы исчезли, и стены выглядели влажными от свежей побелки. На стенах висели три большие шпалеры, и первой его мыслью было продать их и получить много золота. По комнате были расставлены стулья, столы, табуреты и пяльцы.

При виде господина женщины перестали трещать и уставились на него, как на демона из ада. В противоположном конце комнаты на сиденье-подоконнике устроилась его жена. Он помнил ее спокойный взгляд, но больше всего помнил ощущение ее тела.

— Вон! — только и сказал Роган, наблюдая, как стайка испуганных женщин выпархивает в коридор.

Оставшись наедине с женой, он не подошел ближе. По его мнению, расстояние футов в тридцать — самое безопасное.

— Чего ты хочешь от меня? — мрачно спросил он, сведя темные брови. — Я не стану выставлять себя дураком и шутом перед своими людьми. Никакого мытья полов и никаких ослиных хвостов.

Лайана удивленно вытаращила глаза, но тут же улыбнулась:

— Никогда не получала особенного удовольствия, выставляя людей дураками.

Она очень медленно подняла руку и сняла эннен. Золотистые волосы рассыпались по плечам и спине. Лайана слегка встряхнула головой.

— Ты, должно быть устал. Подойди, сядь рядом. У меня есть вино и фрукты в меду.

— Пытаешься завлечь меня? — выпалил Роган.

Лайана нетерпеливо пожала плечами.

— Ну конечно. И что тут плохого? Ты мой муж, и я так давно тебя не видела. Расскажи, что ты делал в замке Бивен, а я за это поведаю тебе, что мы нашли во рву.

Она взяла со стола серебряный кубок, наполнила вином и поднесла ему:

— Попробуй это испанское вино.

Роган, не отрывая от нее взгляда, осушил кубок и изумленно уставился на жену. Вино было восхитительным.