Я присоединяюсь к нему, негромко подпевая, прижимаясь своим плечом к его.

— Ты удивительно играешь, — говорю я, когда затухает звучание последних нот. — Напомни мне, почему ты играешь только на бас-гитаре? Не то чтобы бас-гитара не важна, — добавляю я, когда он поднимает брови. — Потому что это самый важный инструмент в группе, — улыбаюсь я. — Но… ты можешь сделать гораздо больше. Ты нечто большее.

Он смотрит на меня, потом отводит взгляд, отворачиваясь к фортепиано. Он начинает кое-как нажимать на клавиши.

— Я не хочу быть солистом. Мне нравится, когда всё легко и просто. Я играю, делая то, что люблю и получаю вознаграждение от маржинальной издержки (прим. пер.: англ. marginal cost — маржинальная издержка — валовые издержки производства, которые растут или снижаются в результате изменения себестоимости единицы продукции вследствие роста или падения объёма производства).

Я киваю, понимая, что это означает. Чтобы быть солистом и лицом группы, как я, требуется отдавать больше… и больше терять.

Он поднимает руку к моему лицу, нежно заправляя прядь моих волос за ухо. Он мягко смотрит на меня.

Затем его взгляд внезапно твердеет.

— Я только захвачу ключи, и мы можем ехать, — он встаёт и выходит из комнаты.

Я встаю, разочарованная.

Когда прохожу через дверь, он встречает меня в холле со связкой ключей в руке.

— Готова?

Я киваю, а затем следую за ним по коридору через кухню, и мы выходим через дверь подсобного помещения.

Мы направляемся к нему в гараж. Когда я говорю «гараж», то имею в виду четырёхдверный широкий гараж.

Том проводит меня через боковую дверь и щёлкает выключателем, освещая помещение.

Перед нами предстают три машины и мотоцикл.

Я мало что знаю об автомобилях, но все они выглядят дорогими.

У него есть чёрный «Рендж Ровер» и небольшой чёрный автомобиль вроде гоночного. На нём есть две оранжевые полосы, спускающиеся по капоту и вокруг фар. Все кричит о богатстве. Последний автомобиль — это тёмно-серая «Ауди», я знаю, что это она, по значку спереди. У меня «Ауди ТТ Родстер», но моя даже близко не выглядит такой дорогой, как у него. Я купила её, когда получила права. Моя машина ярко-красного цвета, и я люблю её.

— Сколько именно машин тебе нужно? — спрашиваю я, проводя рукой по капоту шикарно выглядящего автомобиля.

— У мужчины никогда не бывает слишком много машин.

Качая головой, я смотрю на него насмешливым взглядом.

— Ладно, я знаю, что это «Рэндж Ровер», — я указываю на чёрного зверя, — а это «Ауди».

— R8, — поясняет мне Том.

— А это? — я легонько стучу костяшками по спортивному автомобилю.

— Богиня, к которой ты прикасаешься — «Бугатти Вейрон».

— Вау.

Возможно, я и не так уж много знаю об автомобилях, но мне известно, что автомобили «Бугатти» изготавливаются на заказ. Для таких состоявшихся мужчин, как Том.

— Ты называешь свой автомобиль богиней?

— Она богиня. Посмотри на неё, — Том подходит и проводит рукой по крыше автомобиля. — Она само совершенство. Настоящая чёртова богиня.

— Ты такой парень, — отходя от «Бугатти», я иду к опасному на вид мотоциклу.

— Сделанный на заказ Харли, — звучит голос Тома позади меня.

Его дыхание щекочет мою шею. Я дрожу.

— Сделанный на заказ? — я протягиваю руку и прикасаюсь к незамысловатому красному корпусу байка.

— Это означает, что я приложил руку к его созданию. Я сказал Харли, чего хотел. Работал с ним над дизайном, и вот, что мы придумали. Тебе нравится?

Повернувшись, я обнаруживаю его ближе, чем ожидала.

— Да. Он выглядит круто, хоть и немного опасно.

— Однако тебе нравится опасность, не так ли?

В его глазах, я вижу всё время, проведённое вместе, все риски, на которые я пошла с ним.

— Да, — говорю я, моё дыхание вдруг превращается в короткие вздохи.

— Хорошо, — улыбается он. — Потому что я отвезу тебя домой на нём.

Я напрягаюсь.

— Я никогда раньше не каталась на мотоцикле.

Он наклоняет голову в сторону, поддразнивая озорной усмешкой.

— Тогда, думаю, я заберу у тебя ещё одну девственность.

Мне требуется мгновение, чтобы понять, что он имеет в виду вчерашний анальный секс.

Я краснею с головы до ног.

Том прикасается пальцами к моей горящей щеке. Я задерживаю дыхание. В моём животе тут же сосредотачивается желание.

Это не остаётся незамеченным. И я не единственная, кто испытывает это. Его глаза темнеют от похоти.

Мы вместе застываем на мгновение, и мне кажется… я надеюсь… молюсь, чтобы он поцеловал меня.

Но потом что-то омрачает его лицо. Его глаза твердеют, как и тогда в музыкальной комнате.

Он убирает руку и отходит от меня.

От потери его прикосновения я чувствую, будто моя кожа превращается в лёд.

— У меня нет куртки, которая будет тебе в пору, — говорит он, направляясь к стене, где на крючке для одежды висит куча курток. — Тебе придётся надеть одну из моих. Тебя это устраивает?

— Конечно, — говорю я, убеждая себя не показывать своего разочарования.

Он снимает две чёрные кожаные куртки с крючка и отдаёт одну мне.

Я продеваю руки в рукава, надевая куртку, и застегиваю её. Она огромная и пахнет Томом.

Его запах заполняет мои лёгкие, душит мои внутренности.

Я поднимаю глаза и вижу, как он застёгивает свою куртку. В ней он выглядит непристойно горячо.

Отдёргивая большую куртку, я ворчу:

— Готова поспорить, я выгляжу глупо.

Он ухмыляется.

— Не-а, ты выглядишь мило. В любом случае, мне нравится видеть тебя в моей одежде.

Иногда он может говорить такие милые вещи. Вещи, которые заставляют меня думать, что это, может быть, не конец. Может быть, между нами есть нечто большее.

Я улыбаюсь ему. Но его взгляд снова твердеет, и моя надежда угасает.

Он протягивает мне шлем.

— Надень это.

Я делаю так, как он сказал: натягиваю его на голову. У меня возникают трудности с закреплением ремешка, поэтому это делает Том.

— Всё готово, — он одаривает меня нежной улыбкой, прежде чем опустить защитное стекло.

Он надевает свой шлем и с лёгкостью закрепляет его. После чего взбирается на мотоцикл.

Откинув подножку, он упирается ногами в землю и похлопывает по сиденью позади себя.

Положив руку ему на плечо, я ставлю ногу на подножку и сажусь, перекидывая вторую ногу. Устроившись, я размещаю свои руки на талии Тома. Он хватает меня за них и тянет вперёд, прижимая меня к себе.

У меня перехватывает дыхание.

Том заводит двигатель. Вибрации проходят по моему телу, подчёркивая каждое похотливое чувство, что я сейчас испытываю, находясь так близко к нему.

Он достаёт из кармана маленький пульт управления и открывает дверь гаража.

Мы медленно выезжаем, маневрируя вокруг дома. А когда достигаем дорожки с гравием, он начинает набирать скорость.

Я сильнее сжимаю его бёдрами, впиваясь пальцами в его кожаную куртку.

Он убирает одну руку с руля и сжимает моё бедро.

— Расслабься, — говорит он сквозь рёв двигателя, — со мной ты в безопасности.

Зная, что Том никогда бы не позволил ничему со мной случиться, я позволяю себе немного расслабиться.

Он замедляется, когда мы приближаемся к воротам. Они открываются автоматически. Том выезжает.

Он быстро проверяет дорогу, а затем поворачивает налево, оказываясь на асфальте, и быстро набирает скорость.

Из меня вырывается небольшой визг, я зажмуриваюсь, когда снова усиливаю свою хватку.

Я чувствую под своими руками его смех, урчащий в его груди.

Через некоторое время я открываю глаза, думая о том, что надо просто попытаться расслабиться и наслаждаться поездкой.

Наслаждаться этой последней близостью с Томом.

Всё происходит слишком быстро, мы в Сильвер Лейк и подъезжаем к моему дому, где я вместе с ребятами снимаю квартиру, любезно предоставленную УШ «Рекордс».

Том выдвигает подножку и снимает свой шлем, вешая его на руль. Он проводит рукой по волосам, взъерошивая их.

Моё сердце чувствуется таким тяжёлым, словно кирпичи.

Я держусь за Тома, перекидывая ногу. Когда я встаю на землю, у меня уходит минута на то, чтобы успокоить свои дрожащие ноги. Как бы я ни любила быть рядом с Томом — а огромная часть меня не хотела бы расставаться с ним, — хорошо, всё же, снова оказаться на безопасной земле.

Сняв шлем, я встряхиваю волосами.

— Спасибо, что подвёз, — я протягиваю шлем, чтобы он забрал.

— Оставь его себе, — говорит он, толкая его обратно мне. — Я не смогу ехать с ним домой. Куртку тоже оставь. Не то чтобы тебе будет хоть какая-то польза от этого, но они твои.

Он отказывается от меня.

Он бы предпочел оставить мне свои вещи, чем шанс снова увидеть меня.

Просто скажи «хорошо» и уйди.

Но я, похоже, не могу остановить свой большой глупый рот и говорю:

— Я могла бы привезти их тебе в студию, — а теперь я звучу отчаянно.

Великолепно.

Он смотрит прямо перед собой.

— Нет, всё нормально. Оставь их.

Он даже не может заставить себя посмотреть на меня.

— Ладно, — я делаю небольшой шаг назад. — Спасибо… наверное.

Продолжай двигаться, Ли. Попрощайся и тащи свою задницу в дом.

Я пытаюсь — правда пытаюсь, — но боль от его отказа чертовски жалит, и я, кажется, не могу двигаться.

— Так вот, эм… спасибо, что подвёз.

Ты это уже говорила. Просто оставь гордость целой. Да брось, посмотри на него. Он даже не может заставить себя посмотреть на тебя. Ему не терпится уйти.