Памела Спаркмен - Украденные жизни

— Отстань, Купер!

Он погнался за мной, я обежала стул и журнальный столик, а затем загнала себя в тупик. Дерьмо. Я достигла стены и быстро развернулась, ища выход. Тело Купера преградило любой путь к отступлению.

Он придвинулся ближе ко мне, понимая, что загнал в угол, и наслаждался моментом. Я посмотрела вниз и увидела, что губка всё ещё у меня в руках. Кинула её так далеко, как могла, надеясь, что он хотел получить её обратно. Он небрежно смотрел за её полетом через комнату и приземлением на деревянный пол, а затем повернулся обратно ко мне. Приподняв бровь и сделав удивленное выражение лица, он стоял, придумывая, что со мной делать дальше.

Протянув руки перед собой, как будто обороняясь, я завизжала:

— Купер, прости, прости. Я просто хотела помочь с посудой! — я глуповато засмеялась, потому что выражение его лица было бесценно. Он придвинулся ближе, как зверь, преследующий добычу. Купер положил руку на стену за моей головой, а другую — на моё бедро. Он блокировал меня, но я не чувствовала себя в ловушке. Его рот оказался в сантиметре от моего, и моё дыхание сбилось. Я сфокусировалась на его глазах, его глаза — на моих губах. Жар его тела перешел на моё, пока он медленно и целенаправленно придвинулся ко мне.

— Лили, ты убегаешь от меня? — прошептал он.

— Нет, — ответила я чуть слышно.

Всё ещё удерживая свои губы вблизи моих, так что его дыхание смешивалось с моим, он сказал:

— Тогда почему я тебя преследую?

Я ничего не ответила. Не смогла.

Он придвинулся ещё чуть-чуть ближе и прошептал мне на ухо:

— Я поймал тебя.

Я почувствовала его губы на своей шее, словно лёгкое прикосновение крыльев бабочки, когда он задел мою чувствительную кожу. Осознала, что прикоснулась руками к его груди. Он подошёл очень близко, когда преследовал меня, и через его рубашку я могла почувствовать быстрое биение его сердца. Я медленно таяла возле стены, и моей единственной мыслью в этот момент было — это Купер и то, что он делал. Я полностью осознавала, что его рука касалась кожи на моем животе, не прикрытой топом, а другая рука всё ещё упиралась в стену, но сейчас была уже немного согнута, так как он придвинулся ближе.

Он поцеловал мою шею и передвинулся на другую её сторону, затем вверх к моему уху, медленно и нежно. Никакого напора, просто лёгко е, как пёрышко, касание. Я почувствовала усиление его хватки на своём бедре и услышала вырвавшийся у меня слабый стон.

— Лили, — сбивчиво прошептал он. — Я так сильно хочу поцеловать тебя.

Эти слова, этот момент, соблазнительный тон его голоса — всё это чересчур, и я рассыпалась, словно разбросанные по земле обрывки бумаги. Он — моя погибель. Его губы медленно передвинулись вверх к моей челюсти, и в первый раз я могла почувствовать его язык на своей коже, посылающий по моему телу волны жара и озноба. Он приблизил губы к моему рту и затем остановился.

— Лили, посмотри на меня, — сказал он едва громче шёпота. — Скажи мне ещё раз.

Я настолько потеряна в моменте, что приказ открыть глаза оказался для меня трудно выполнимым. Я сделала это и посмотрела прямо в его тёмно-карие глаза, которые сейчас выглядели как чёрные бассейны.

— Сказать тебе что?

Купер взял моё лицо в руки, удерживая, как ценный кубок, в котором находится напиток, которого он так страстно жаждал.

— Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя.

Мои глаза снова закрылись сами собой, когда его слова слетели с губ и попали прямиком в моё сердце.

— Скажи это. Пожалуйста, мне нужно услышать, как ты говоришь это, — он сделал паузу. — И мне нужно видеть твои глаза, Лили.

Вновь открыв глаза, я смотрела прямо в глубину его глаз, когда приглушенным голосом выдохнула:

— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня.

Он смотрел на меня так, как и я на него, поглощая. Я чувствовала себя полностью потерянной в нём, как будто мы каким-то образом растворились друг в друге. Затем, когда он удовлетворился единением наших душ, то придвинулся и нежно прикоснулся своими губами к моим, сперва едва дотрагиваясь. Открыв губы, скользнул языком, и с этого момента его поцелуй нашёптывал секреты, предназначающиеся только для моей души. Он разрушил меня своим прикосновением и собрал воедино поцелуем. Совсем чуть-чуть. Каждое его движение было мягкое, но мощное. И каждая его часть ласкала меня, как тёплая вода, омывающая песчаный берег. Его поцелуй был медленный и мягкий, затем он углубил его. Это поцелуй мужчины, который хотел сказать мне что-то без слов. Он отстранился и погладил большим пальцем мою щеку, глядя прямо мне в глаза, как будто искал в них что-то. Опустив голову к моему лбу, он выдохнул, я последовала его примеру, пытаясь выровнять дыхание. Мои руки всё ещё на нём, в какой-то момент я ухватилась за его рубашку. Я медленно разжала пальцы и положила ладони ему на грудь.

По-прежнему медленно дыша, он сказал:

— Ты и понятия не имеешь, что творишь со мной, Лили. Ты полностью забралась мне под кожу.

Я подняла руки и дотронулась до его красивого лица, глядя прямо в его добрые глаза.

— Меня никогда так не целовали, — пробормотала я, затаив дыхание. — Никогда, Купер.

Улыбка озарила его лицо, он снова выглядел победителем и прошептал:

— Миссия выполнена, — он обеими руками обнял меня, притягивая к себе в тесные объятия. Поцеловал в макушку и выдохнул. Приложив ухо к его груди, я могла слышать, как его сердце устроило сумасшедшую гонку.

— Твоё сердце бьётся так быстро, — сказала я, прижимаясь крепче.

— Знаю. Оно забилось вновь, когда я увидел тебя в тот день в аэропорту.

Затаив дыхание

Купер взял меня за руку и повел на кухню, подобрав по пути мокрую губку.

— Заключаю с тобой сделку. Я мою, ты ополаскиваешь. Хорошо? — он улыбнулся, обнажив красивые белые зубы.

— Хорошо, — я согласилась, продемонстрировав собственную улыбку. — Знаешь, мы могли бы уже помыть посуду, если бы ты…

Он заставил меня замолчать, приложив палец к моим губам.

— Да, но это было намного веселее. Не думаешь?

Понимая, что его палец всё ещё на моих губах, я согласно кивнула. Он убрал его, и мы вместе повернулись к раковине, чтобы сделать то, что необходимо. Между нами не было произнесено ни слова, но казалось, будто мы общались с помощью улыбок и понимания того, что нам обоим нужна минутка, чтобы обдумать то, что только что произошло. Этот был невероятно напряжённый момент. Не могу сказать, что происходило у него в голове, но я отчаянно пыталась перестроиться и привести в порядок собственные мысли и чувства в своей голове-картотеке, чтобы позже извлечь эту информацию.

После того, как последняя тарелка была вымыта и убрана, он посмотрел на меня.

— Как насчёт музыки? Я заметил у тебя гитару? Твоя?

— Она моего папы. Я баловалась на ней прошлой ночью.

Он повернулся и прислонился к стене, скрестив руки на груди:

— Ты играешь?

— Немного… Я не достаточно хороша, чтобы выступать на публике. На самом деле, единственный человек, кто когда-либо слышал мое исполнение — мой папа, и то только потому, что он учил меня. По правде говоря, я играю просто для себя.

— Не могла бы ты сыграть для меня? — спросил он, пристально разглядывая свои шнурки.

Я пожала плечами:

— Не знаю. Я… эээ… я очень стесняюсь.

— Я сыграю для тебя, только если ты согласишься сыграться для меня, — он посмотрел вверх. — Идёт?

Карие глаза взглянули в карие глаза, и я сказала:

— Идёт. Ты играешь первым. Это даст мне время, чтобы выпить пару бокалов вина. Мне нужна жидкая храбрость.

Его глаза начали улыбаться задолго до того, как уголки его губ криво приподнялись, и затем он засмеялся:

— Это справедливо.

Я села на один край дивана, а Купер — на другой. Я наблюдала за ним с гитарой, как его пальцы пробежали по струнам, как он наклонился вниз, чтобы настроить инструмент, как он закрыл глаза, когда наигрывал аккорд до тех пор, пока не удовлетворился результатом. Он, наконец, поднял голову, выглядя довольным.

— Я готов.

Я сделала глоток вина и откинулась на дивную подушку.

Он сосчитал «1-2-3», и вдруг зазвучала мелодия. Он играл песню Эда Ширана про домик из «Лего» (Примеч. Купер очень символично выбрал песню. Первые строки звучат так: «Я собираюсь собрать частички и построить домик из «Лего». Если что-то пойдет не так, мы можем с легкостью его разрушить. Мои три слова имеют два значения, но в моей голове только одно: «Всё только для тебя»).

Его голос мягкий и красивый, но мужественный и милый в тоже время. Это словно гипноз. Когда он пел, то делал это от всего сердца. Невероятно захватывающе было наблюдать за изменениями его лица. Меня охватило благоговение, и я полностью потеряла дар речи. Он перестал играть и посмотрел на меня, ожидая, что я скажу. Когда я этого не сделала, он нарушил молчание:

— Думаю, сейчас твоя очередь.

Слова. Мне нужно что-то сказать. Откашливаясь, я говорю:

— Нет, подожди, Купер, это было прекрасно. Ты удивителен. Ты хоть представляешь, как здорово поёшь?

Он посмотрел вниз на гитару, лежащую на его коленях.

— Спасибо, Лили. Я рад, что ты так думаешь.

— Я не могу быть единственной, кто так думает. Ты играешь каждый пятничный вечер у «Джо», так что люди явно любят слушать тебя.

Он пожал плечами.

— Да, я так думаю. Но… — он посмотрел вниз, затем взял гитару и передал её мне.

— Но что? — спросила я, всё ещё наблюдая за каждым его движением.

— Но сейчас я хочу послушать тебя. Так что не заставляй меня ждать, — он улыбнулся своей самой милой улыбкой, и я начала крошиться как печенье.