— Я собираюсь начать посещать психотерапевта, — ляпнула я, когда Купер открывал дверь для меня, удивив даже саму себя. Не ожидала, что выболтаю всё так. Я ожидала его реакции, но он молчал, ожидая моего уточнения. — Я понимаю, что мне нужна помощь из-за того, что со мной случилось. Мне бы понравилось, если бы ты был там со мной... в какую-то одну из встреч.

И пока я обдумывала сказанное, то также поняла, что у меня был очень странный интерес к мелкому гравию у меня под ногами, я стояла, уставившись на него. Я закрыла рот и терпеливо ожидала ответ Купера.

Он просто посмотрел на меня и большим и указательным пальцами приподнял мой подбородок вверх:

— Скажи мне, где и когда, и я буду там. Я буду везде, где только нужно.

Глава 18


Ничего больше

Мелодия была прекрасной. Казалось, будто это звучит влюбленное сердце. Так, как если бы оно могло петь об эмоциях, спрятанных глубоко внутри него и грозящих вот-вот выбраться наружу. Мелодия была такой... нежной. Я не узнала её. Моё сердце, если это возможно, лишилось возможности биться. Я открыла глаза и увидела Купера с гитарой на коленях, сидящим на краю кровати. Мы были в моей комнате. Я, должно быть, уснула. Это была ночь кино, и мы решили посмотреть фильмы у меня дома. Его глаза были закрыты, и он играл медленную и красивую мелодию, которая разрывала мне сердце. На мгновение я подумала, что он грустит. Выражение его лица было почти болезненным. Он перестал играть и протянул руку, чтобы записать что-то карандашом, который был у него за ухом.

— Купер? — прошептала я.

Он повернулся ко мне лицом:

— Что, детка?

— Что ты делаешь?

— Просто работаю над кое-чем, — он снял гитару со своих колен и поставил её рядом с кроватью. — Тебе опять было неспокойно, так что я сыграл колыбельную, и кажется, она помогла. Я сижу здесь с тех пор и наблюдаю за тобой.

— Ты был здесь всё это время?

— Я говорил, что не оставлю тебя.



Это был мой первый терапевтический сеанс. Доктор Коннелли сидела напротив меня и писала в своем блокноте, пока я рассказывала о том, что произошло пять лет назад. Рассказав только то, что случилось, но не в состоянии дать пояснения и описать какие-либо детали.

— Почему ты здесь, Лили? Скажи, что ты надеешься получить от терапии, — её тон был обыденным, но говорила она чётко и по существу.

— Я точно не знаю, — ответила честно. — Мне нужно принять это на каком-то уровне, чтобы я смогла двигаться дальше. Думаю, я прожила половину жизни. Я закрылась... забыла... сделала вид, что этого не происходило со мной. Сейчас мне начали сниться кошмары, только они больше похожи на воспоминания.

— Когда начались кошмары, Лили?

— Два месяца назад.

— Что случилось два месяца назад?

— Что вы имеете в виду?

— Что-нибудь тебя испугало или стало причиной дискомфорта?

— Да. Мужчина подошёл ко мне, когда я сидела со своим парнем и нашими друзьями. Он даже не сказал ничего, что могло бы заставить меня испугаться, но я была в ужасе. Он на самом деле сделал мне комплимент за песню, которую Купер и я исполнили вместе.

— Купер — это твой парень?

Я кивнула.

— Как ты думаешь, почему тот мужчина испугал тебя?

— Не знаю. Я даже никогда не видела его раньше.

— Скажи мне точно, что он сказал тебе, Лили.

— Он сказал: «Вот это было представление, крошка».

— И это всё? Это всё, что он сказал?

— Это всё. Забавно, правда? Говорю вам, он не сказал ничего, что могло вызвать волнение или панику, но именно это и произошло. Я была охвачена ужасом.

— Что-то подобное уже с тобой случалось раньше?

— Нет, — ответила категорически, — я имею в виду, что я всегда нервничаю и чувствую себя неуютно, но никогда не испытывала подобного раньше.

— Так с этого начались кошмары?

— Да. Первый был той же ночью, после того, как мы вернулись в дом Купера.

— Расскажи мне о кошмаре, который был у тебя.

Я рассказала ей, что была схвачена кем-то. Рассказала об ощущении боли, о затхлом запахе сигарет и алкоголя.

— Помните ли вы, чтобы мужчина, удерживающий вас, говорил что-нибудь?

— Да. Он сказал: «Что ты вытворяешь, крошка?».  Он также назвал меня сукой и сказал, что убьёт меня.

Она что-то записывала и кивала головой так часто, давая мне понять, что она внимательно слушает.

— Крошка, — сказала она.

— Что?

— Раньше вы сказали, что мужчина, который заговорил с вами той ночью после вашего вступления, сказал: «Вот это было представление, крошка». И только что вы сказали, что человек в вашем кошмаре также обратился к вам «крошка». Возможно, это была та фраза, которая вызвала ваши страхи, спровоцировала воспоминания. И это началось с кошмаров. Как часто они были с тех пор?

— Почти каждую ночь.

— Вы говорили об этом с Купером?

— Вы имеете в виду, рассказала ли я ему, в чём их суть? Нет. Он только знает, что мне они снятся.

— Почему нет, Лили?

— Он уже слишком сильно беспокоится обо мне. Я не хочу обременять его больше, чем сейчас.

— Он просил вас поговорить с ним об этом?

— Да. Я сказала ему, что не хочу говорить об этом.

— Как давно вы знаете Купера?

— Я знаю его уже четыре месяца. Он знает меня уже пять лет, — сказала я, а потом рассказала ей эту историю.

— Понятно, — сказала она. — Значит, Купер уже вовлечён во всё это, Лили. Он увидел часть того, что случилось с вами. Он знает, сколько времени вам понадобилось, чтобы восстановиться физически. Почему вы думаете, что не сможете поговорить с ним об этом?

— Дело не в том, что я думаю, будто не смогу. Это... — мой голос затих. — Этот день изменил и Купера тоже. Если я могу уберечь его от этого, то так я и поступлю.

— Он пытается защитить вас, а вы пытаетесь защитить его. Думали ли вы о том, чтобы поговорить с ним и позволить ему решать, с чем он может справиться?

— Да. Я имею в виду, что я хочу поговорить с Купером, но не хочу обременять его ещё больше.

— Неужели вы думаете, что Купер именно так воспримет это? Как бремя?

Если бы я была честна сама с собой, то, скорее всего, сказала бы «нет». Я покачала головой, уставившись в журнальный столик, разделяющий доктора Коннелли и меня.

— Вы всё время используете слово «бремя». Вы считаете себя обузой, Лили?

Так ли это?

— Я не знаю. Может быть. Чувствую, будто я несу на себе огромный груз, обмотанный вокруг моей шеи в течение многих лет, и я всегда чувствовала, что это был именно мой груз. Это не справедливо — просить кого-нибудь помочь с этим.

— Понятно, — доктор Коннелли подождала минуту или две, прежде чем ответила. Думаю, она хотела, чтобы я подумала о том, что только что сказала. Наконец, она заговорила. — Лили, спросите себя, если бы вы поменялись ролями, что бы вы хотели, чтобы Купер сделал?

Я тяжело вздохнула:

— Я бы хотела, чтобы он поговорил со мной. Я хотела бы знать, — и добавила: — Я спросила его, не будет ли он против придти на какой-нибудь мой сеанс. Вы считаете, это хорошая идея?

— Что вы думаете?

— Я думаю, что хотела бы видеть его рядом.

— Может, вам следует пригласить его на следующую встречу.

— Ладно, — сказала я, вставая, чтобы уйти.

— Думаю, мы увидимся на следующей неделе.

— Увидимся с вами тогда.

В то же время я думаю о том, о чем мы договорились.



Я лежала, глядя на Купера, замечая беспокойство на его лице, а затем вспомнила слова доктора Коннелли. Я взяла Купера за руку и положила её себе на сердце.