— У нее все хорошо, — сказал Ричард. — Я в этом совершенно уверен. Вам не стоит так переживать. Вы же знаете, что это всегда выводит отца из себя. — Ричард с силой сжал руку мачехи. — Разве я вам не рассказывал, что навел справки о прошлом этого ирландского аристократа? Разве я не обещал о ней позаботиться? Неужели вы полагаете, что я мог отправить Нору на край света и забыть о ней?

Корабет потупилась и пробормотала:

— Ох, Ричард, даже не знаю, как тебя отблагодарить за доброту, проявленную к моей бедной девочке. Я, верно, ужасно глупая, что так мучаюсь.

— Вы же знаете, как я люблю вас и мою маленькую сестренку. — Ричард попытался улыбнуться. — Сказать по правде, я уже договорился с приятелем, чтобы он навестил Нору и проверил, все ли у нее в порядке. Если этого мало, то я сам могу отправиться к ирландским берегам и самолично удостовериться, что этот Эйдан Кейн относится к моей сестре с должным уважением.

— Неужели ты готов пойти на это ради Норы? — Глаза женщины наполнились слезами.

— Конечно, готов. Как только представится возможность. — Ричард рассмеялся и добавил: — Боюсь, последнее время мне страшно не везет за карточным столом. Но вы ведь не скажете отцу, правда?

Корабет с беспокойством взглянула на молодого человека:

— Бедный мальчик, неужели дела настолько плохи? Может, я смогу тебе помочь? Мне выделена довольно приличная сумма для покупки прелестного колье, которое я видела в витрине магазина, но я буду счастлива использовать эти деньги иначе.

— Нет-нет, я не могу на это пойти, — возразил Ричард. — Моя собственная беспечность довела меня до нынешнего состояния. Я сам должен заплатить за свои ошибки. Даже если меня посадят в долговую яму, я не возьму у вас ни пенни.

— Обязательно возьмешь! — заявила Корабет с поразившей его горячностью. — Да, Ричард, я настаиваю. И если ты не позволишь мне сделать это для тебя, то я… я… — Ричард догадался, что мачеха подыскивает слова, которыми могла бы запугать его. — Я скажу отцу о твоих финансовых затруднениях, чтобы он мог тебе помочь.

— Нет, только не это! — в ужасе воскликнул Ричард.

— Именно так я и сделаю, если ты меня не послушаешь, — сказала Корабет. — А теперь иди к своим гостям, иначе они подумают, что ты плохо воспитан. Я не сомневаюсь, что тебе есть о чем поговорить с лордом Милхейвеном. Ведь он недавно вернулся с континента, не так ли?

Ричард хмыкнул и легонько ущипнул Корабет за щеку. Ее лицо просветлело, и перед ним на мгновение возникла смутная тень красавицы, которой она была в прежние времена.

— Вы очень добры ко мне, — сказал он. — Мне с трудом представляется, чтобы моя собственная мать могла быть добрее. Да упокой Господь ее душу.

Его мать… Ричард был абсолютно уверен, что именно страх послужил причиной ее смерти. Но он постарался об этом не думать.

Тут глаза Корабет снова увлажнились, и она сказала:

— Мы должны заботиться друг о друге, мой милый мальчик. Ты же знаешь, что я тебя люблю.

«Она меня любит? — подумал Ричард. — Но она ведь совсем меня не знает».

Он молча кивнул и направился в гостиную. Двое мужчин, сидевших за покрытым зеленым сукном игорным столом, подняли на него глаза. В этот день они уже вдосталь отведали лучшего бренди из погребов Уинстона Фарнсуорта и всласть насытились вниманием самых элегантных куртизанок Лондона.

— Серлот только что поставил сотню фунтов на кон, — объявил лорд Милхейвен.

Ричард хмыкнул.

— Боюсь, что к Рождеству у Серлота не найдется и двух пенни. После того как я его обставлю, ему придется жениться на какой-нибудь слабохарактерной наследнице, чтобы не угодить в долговую тюрьму.

— Новое пари? — Милхейвен насторожился и потряс коробочкой с игральными костями. — Это пари мы занесем в книгу ставок «Уайтс» или же устроим исключительно для собственного увеселения?

— Бьюсь об заклад, что Фарнсуорт не захочет, чтобы об этом разнесли по всему Лондону! — заявил Серлот с ухмылкой.

Милхейвен пробормотал:

— Покажи мне его, Фарнсуорт. Хочется увидеть собственными глазами…

Ричард подошел к книжному стеллажу в углу и, сняв с верхней полки фолиант в кожаном переплете, полистал страницы.

— Мне с трудом верится, что все это время ты торчал в городе, чтобы узнать наши последние семейные новости, Милхейвен. Возможно, в этот самый момент моя сестрица идет к алтарю.

— Не может быть! — Милхейвен расхохотался. — Кто же согласился надеть супружеское ярмо? Надеюсь, Монтгомери до этого не дошел! Семья вряд ли ему позволила бы.

— Монтгомери? Чтобы он женился на женщине без приданого и титула? Да ни за что на свете! Хотя должен признаться, что я порой замечал какую-то грусть в его глазах, когда он смотрел на Нору. Но, боюсь, самое большее, на что Нора могла бы в его случае рассчитывать, — это краткосрочная связь. Нет, мой драгоценный Милхейвен, я подыскал для своей невзрачной сводной сестрицы куда более интересного женишка. Сэра Эйдана Кейна.

Милхейвен с удивлением посмотрел на приятеля.

— Ты совершенно бессердечный человек. Неужели ты отправил собственную сестру к этому чудовищу? Некоторые утверждают, что он убил…

— Ты прекрасно знаешь, что все это глупые сплетни, — перебил Ричард, возвращаясь к игральному столу. — Я нашел Норе мужа, вот и все. — Он провел пальцем по золоченому теснению на кожаном переплете.

Серлот плеснул себе в хрустальный бокал еще немного бренди.

— Покажи Милхейвену книгу — и покончим с этим. Ричард протянул том приятелю. Тот полистал книгу и уставился на страницу, испещренную строчками. Потом вдруг воскликнул:

— Тысяча фунтов, Фарнсуорт! Я заплачу тебе тысячу фунтов, если ты доведешь эти пари до развязки.

Ричард с усмешкой проговорил:

— Уверяю тебя, я приложу максимум усилий, чтобы завершить дело. И я непременно добьюсь того, о чем так долго мечтал. Я уничтожу сэра Эйдана Кейна.


Сэр Эйдан Кейн сидел во главе длинного стола в столовой Раткеннона. Свечи в канделябрах давно оплыли, и остатки его ужина, съеденного им в одиночестве, были убраны. Время для него измерялось не столько тиканьем часов на каминной полке, сколько количеством стаканов выпитой мадеры.

Праздничное застолье по случаю дня рождения — как можно было заранее предположить — превратилось в катастрофу. Кассандра явилась в столовую бледная и изможденная, как и подобает трагической героине на театральных подмостках. Долго и терпеливо ждала она прихода мисс Линтон, пока не узнала, что гостья, решив воздержаться от участия в семейном торжестве, попросила ее извинить. Так и не притронувшись к ужину, Кэсси удалилась к себе, и у Эйдана не хватило духа ее остановить.

Остаток вечера Кассандра провела в уединении в своих покоях. Вероятно, она втайне надеялась услышать на каменных ступенях лестницы отцовские шаги — чтобы с полным правом разыграть перед ним еще одну драматическую сцену.

Но в этот вечер Эйдан не отважился бы переступить порог комнаты дочери даже в том случае, если бы за ним гнались все головорезы Ирландии. Больше всего на свете он боялся, что пойдет у Кэсси на поводу и что поединок с ней закончится у алтаря, где его принесут в качестве человеческой жертвы.

Эйдан поморщился. Если бы он остался в Дублине, то сейчас купался бы в ласках очаровательной и темпераментной Стейси. Или мог бы играть в кости в компании разудалых приятелей. И еще он мог бы мчаться в коляске, заставляя все остальные экипажи уступать ему дорогу и выслушивая в свой адрес проклятия, звучавшие для него упоительной музыкой. Однако вместо этого он торчал здесь, в то время как его дочь укрылась в своей цитадели наверху, а в комнате, смежной с его спальней, расположилась на ночь женщина, которую он никогда прежде не видел.

Но он постарается, чтобы незнакомка в замке надолго не задержалась. Он срочно пошлет гонца, чтобы тот позаботился о скором отъезде в Лондон этой мисс Доры, Лоры или как там ее? Мисс Линтон. Завтра в это время англичанка будет уже в пути, а он займется более важными делами. Придется что-то придумать, чтобы дочь забыла о постигшем ее разочаровании. Возможно, ему придется купить ей новый наряд, или какую-нибудь безделушку, или ту чудную маленькую кобылку, которую Адам Данн объезжал в Беллилэре.

Проклятие, он снова собирается повторить свою обычную ошибку — вознаградить строптивую девчонку за блажь! Сколько раз миссис Бриндл предупреждала его, что такая практика только портит ее характер. Обычно он пропускал подобные замечания мимо ушей. Но сейчас, столкнувшись с очередной проделкой упрямой Кассандры, Эйдан не мог не задуматься над словами старой ворчуньи. Что, если она права?

Эйдан стиснул зубы. Вероятно, настало время всерьез взяться за дочь. Пора приучать ее к порядку, но как? Увы, Эйдан Кейн был не самым подходящим человеком для того, чтобы обучать дочь правилам хорошего тона. Пожалуй, его больше устроило бы бегство в Дублин или даже в Лондон. Пусть миссис Бриндл сама занимается укрощением Кассандры. Девочка, бесспорно, нуждалась в женской руке, в то время как дамы, с которыми общался Эйдан, при всем своем желании не могли служить для юной благовоспитанной леди достойным примером для подражания.

И тут ему снова вспомнились слова дочери. Она заявила, что ей нужна мать. Сказала, что кто-то должен научить ее многим вещам, о которых он, ее отец…

— Папа…

В первое мгновение Эйдану показалось, что он ослышался. Но затем он бросил взгляд через плечо и увидел Кассандру, стоявшую в дверном проеме. На ней был очаровательный халатик, расшитый крошечными синими птицами. А глаза ее покраснели и опухли — было совершенно очевидно, что дочь плакала.

Кэсси в нерешительности стояла на пороге, словно не знала, какой прием ожидать от отца.

Будь Эйдан поумнее, то вспомнил бы о своих опасениях и проявил бы сдержанность. Но он раскрыл дочери объятия. Кассандра бросилась к нему, и Эйдан крепко обнял ее.

— Папа, я очень сожалею, что мой сюрприз пришелся тебе не по душе. Я искренне верила, что со временем она тебе понравится.