Действуя безотчетно, Джонатан стал нежно гладить шею. Она никак не ответила на его прикосновение, а лишь продолжала молча смотреть на него. Джонатан знал, Натали думала о том, что только что ему сказала. Она старалась понять, какое впечатление произвели на него ее слова.

— Если бы ты только знала, — медленно прошептал он, продолжая смотреть ей в глаза, — как я хочу заняться с т бой любовью! Не с твоим телом, Натали, а с тобой! Знаешь ли ты, как трудно ждать чего-то удивительного?

Ее решимость вдруг несколько ослабла. В глазах девушки мелькнуло сомнение, и Джонатан чутко уловил перемену ее настроения.

И именно эта неуверенность Натали, которую он расценил как положительный знак, и его страстное желание подтолкнули его к решительным действиям. Он протянул руку развязал завязки на ее ночной рубашке.

Натали почувствовала, что и сама страстно хочет того же, о чем говорил только что Джонатан.

С каким-то благоговейным трепетом, которого он никогда раньше не испытывал, Джонатан положил свою ладонь ей на грудь и ощутил исходящее от ее шелковисто кожи тепло. И прежде чем она успела что-то возразить, о стал ласкать ее обнаженное тело.

Натали нервно глотнула воздух, почувствовав прикосновение, но продолжала смотреть Джонатану в глаза, хотя в ее взгляде не было страха, а лишь удивление и ожидание чуда.

По его телу пробежала горячая волна, к горлу подступил комок. Очень медленно Джонатан стал гладить ее грудь, ласкать сосок, пока не почувствовал, как он затвердел под его пальцами.

Натали посмотрела на Джонатана глазами, полными слез а затем, прикрыв их, взяла его за руку и достала ее из своей ночной рубашки, но не отпустила, а прижала к своему телу, словно это была какая-то драгоценная вещь, которую она боялась потерять.

Молодой человек продолжал неподвижно лежать около Натали и глядеть ей в лицо, чувствуя, как бьется ее сердце под его рукой; девушка медленно начала погружаться в сон.

Глава 13

Джонатан вышел из полутьмы Сорбонны на яркий солнечный свет. Он медленно спустился по ступеням мимо студентов в черных пиджаках и темно-синих брюках и оказался на улице, заполненной рабочими, художниками, писателями и элегантными джентльменами в клетчатых брюках и красивых вышитых камзолах, которые прогуливались по бульвару без определенной цели.

Политическую обстановку в Европе можно было охарактеризовать как крайне нестабильную. Экономический кризис на родине Джонатана, так же как и на континенте, обострялся с каждым днем. Весь Париж превратился в авансцену революционных дебатов между легитимистами, радикалами и республиканцами; между крестьянами, ремесленниками и представителями среднего класса. Напряженная обстановка в городе заставила молодого человека подыскать жилье за его пределами, что не слишком понравилось Натали, которая любила Париж и развлечения

Сначала Джонатан побывал в Управлении национальной гвардии Франции, где, впрочем, ему не смогли предоставить никакой информации о Поле Симаре и его семье. Это учреждение, обойденное вниманием и заботой Луи Филиппа в течение семи лет, работало уже не столь эффективно, как в прежние годы Луи Филипп являлся королем парижан, городским королем, как его еще называли, а не королем Франции и, как человек, ненавидевший конфликты, предпочитал просто не замечать их и игнорировать недовольство тех, на плечах которых покоился его трон. И такое отношение монарха к проблеме заставляло его национальную гвардию идти на открытую конфронтацию со своим королем. Джонатан не знал, плохо это или хорошо. Единственное, в чем не оставалось сомнений, так это в том, что подобная настойчивость в сохранении мира любой ценой способствовала подрыву государственной власти и вырывалась на улиц в виде демонстраций и требований различного рода реформ. Но тем не менее Луи Филипп имел союзника в лице английской королевы Виктории, в основном одобрявшей его поди тику и закрывавшей глаза на семейные скандалы французское монарха, последний из которых случился в прошлом году был связан с желанием короля женить своего сына на сестре испанской королевы. Показателем отношений между английской королевой и Луи Филиппом стало вручение последнему ордена Подвязки в Виндзоре. На следующий год внутренние скандалы во Франции разгорелись с новой силой. На этот раз их причиной стали неправильно организованные выборы и уличение во взятках главы военного министерства.

Развитие последних событий предвещало печальный конец. Предчувствие этого уже витало в воздухе. Все социальные классы французского населения открыто выражали свое недовольство, и оппозиция взяла на себя ответственность за преобразование этих групп в различные политические партии. На всевозможных митингах и банкетах звучали гневные обвинительные речи в адрес правительства. Сэр Гай не ошибся в своих предсказаниях — король проиграл битву, и его свержение с трона было лишь делом времени. Луи Филиппа ожидало либо изгнание, либо смерть от рук политической группировки, во главе которой стоял Анри Лемьер.

Мучаясь от июльской жары, Джонатан стоял на углу оживленной улицы, одетый в тот же деловой костюм, в котором он ходил на встречу с Мадлен. Во время переезда в Париж им очень повезло. Стояла прохладная погода, не совсем типичная для середины лета, так что их путешествие было весьма приятным. И яркое солнце появилось всего лишь два часа назад.

В течение нескольких минут молодой человек безучастно наблюдал за жизнью улицы, за копошащимися на ней людьми, слушал их крики, шум городского транспорта, ощущал смрад, исходящий от немытых тел и лошадиного навоза, смешанный с запахом свежесрезанных цветов, хлеба и жареных цыплят.

Джонатан был сильно обеспокоен, но не тем, что только что узнал в университете, хотя и из-за этого стоило поволноваться, ему не давала покоя собственная совесть. Три дня расследования в Париже не принесли ему особенно много информации о Робере Симаре. Он начал с Управления национальной гвардии, надеясь получить какие-либо сведения о любовнике матери Натали, бывшем военном офицере, но вместо этого узнал, что его сын Робер когда-то работал преподавателем литературы в Сорбонне. Джонатан отправился в университет с большими надеждами, но вскоре понял, что им не суждено сбыться, так как оказалось, что Робер Симар в течение вот уже пяти лет счастливо живет в Швейцарии и является уважаемым преподавателем, преданным мужем и любящим отцом шести милых крошек. А все это могло означать только то, что Натали либо ошиблась насчет любовных писем, либо солгала ему.

Джонатан положил руки в карманы, повернулся и медленно зашагал вниз по улице, как ему казалось, на юг, но на самом деле он не обратил внимание на то, куда направился. Ему обязательно придется воспользоваться услугами извозчика, чтобы вернуться в гостиницу в нескольких милях от Парижа, где они остановились, но сейчас он хотел немного пройтись пешком и подумать.

Последнее время ему было трудно с Натали. То, что он чувствовал к ней, приводило его в смущение и замешательство Джонатан понял, что его привязанность к этой девушке стала слишком сильной. Но он все еще не мог понять, что за причина лежит в основе его отношения к Натали и что это может означать для его будущего. Они с каждым днем все сильнее привязывались друг к другу, и Джонатану казалось, что это не закончится только постелью. Вероятно, это понимала и Натали.

Единственное, что огорчало Джонатана, — это ее упорное нежелание выходить за него замуж. Она даже не допускала подобной мысли. Джонатан боялся, что, даже если он соблазнит ее, а в успехе этого он ни минуты не сомневался, Натали вряд ли согласится стать его женой. Если же он проявит настойчивость, то это лишь приведет к разрыву между ними, и девушка не будет больше доверять ему и любить как мужчину. Он нравился ей, она наслаждалась его обществом, она страстно хотела его, но это являлось той чертой, за которую она не позволяла заходить своим чувствам. Джонатан несказанно обрадовался бы, если б Натали полюбила его, ведь именно это он ощущал сам по отношению к ней. Возможно, такое чувство возникло у него только потому, что она была единственной женщиной, которая так упорно не хотела выходить за него замуж. Но если бы девушка полюбила его и призналась в этом себе, то, вероятно, тогда бы она сдалась и стала его женой, чего он страстно желал. Но Джонатан не знал, как сломить ее упрямство и твердую убежденность в том, что он обязательно сделает ей больно. Она не верила в искренность его чувств, и он не знал, что с этим делать.

Джонатан даже застонал от этой мысли и остановился прямо посреди улицы. Шедшая сзади него полная женщина, державшая за руки двоих детей, даже натолкнулась на него. Но, погруженный в свои мысли, Джонатан не заметил этого.

Все было бы очень просто, если бы Робер Симар жил в Париже и шантажировал мать Натали, как считала девушка. Украсть эти письма не представляло бы особого труда. Но Джонатана беспокоило совсем другое. У него родилось подозрение, что Натали придумала всю эту историю. Но с какой целью? Чтобы съездить с ним в Париж? Даже если у нее были здесь какие-то политические связи и желание посмотреть на крушение монархии Луи Филиппа, зачем ей потребовалось непосредственно участвовать в этих беспорядках? Зачем она придумала эту историю с адюльтером ее матери? Что она скрывала? Эта девушка даже отдаленно не напоминала сумасшедшую, поэтому сама идея того, что Натали просто хотела принять непосредственное участие в политическом перевороте, казалась невероятной и нелепой.

После долгих размышлений Джонатан пришел к выводу, что Натали все же сказала ему правду. Она не играла и не изображала те чувства, которые так поразили его в их последнюю ночь в Марселе. Он видел, как ей больно, и поэтому обязательно помог бы ей; Натали совсем не нужно было прибегать к обману и шантажу. Ожерелье, которое она хранила на дне своего чемодана, не имело для него никакого значения. Только ее невинность, ее душа и отношение к нему представляли особую ценность для Джонатана.