Джек пел полюбившуюся Элизе песню о дьяволе.

— Благодарю вас, что подарили мне эту песню, – проговорила девушка. – Я тоже хочу сделать вам подарок. Подыграете мне?

— Постараюсь, мадам, – откликнулся Джек.

Элиза напела мотив, и Джек без труда подхватил его, продолжая наигрывать, и не сводил взгляда со своей возлюбленной.

О, как в своих чувствах признаться?

О, как о любви своей спеть?

О, если была бы я птицей,

Я к небу могла бы взлететь.

Ловила б я крыльями ветер

И в дальней-предальней стране

Того, кто милей всех на свете,

Нашла бы я сердцем себе.

Я стала бы петь ему песни

И следовать всюду за ним.

И всюду мы были бы вместе.

Как сладко нам было б двоим!

Но где же, в какой дальней дали

Удастся найти мне любовь?

Тоска душу мне разрывает.

И встречи я жду вновь и вновь.

Песня показалась Джеку смутно знакомой, но вовсе не это было важно для молодого атамана. Увлажнившиеся от слёз глаза девушки сверкали, словно огранённые изумруды. Джек привлёк к себе приблизившуюся девушку. И Элиза так охотно приникла к нему, что молодому мужчине захотелось тут же унести свою возлюбленную наверх.

— Это ещё не всё, что я хочу подарить вам сегодня, – шепнула она, щекоча лёгким дыханием. – Не задерживайтесь здесь внизу, мсье. Я жду вас в спальной.

Но Джек удержал девушку, подхватил на руки и сам понёс наверх. Элиза, словно зная, что так и будет, прятала горестно-счастливую улыбку, уткнувшись в шею мужчины, и с отчаянным восторгом цеплялась за него.

— Я люблю тебя, мой ангел, – прошептал Джек, накрывая её губы поцелуем и не отпуская из плена своих объятий.

Страстный поцелуй надолго опалил губы девушки, разгорячил кровь обоим любовникам.

— Это и есть ваш подарок? – спрашивал Джек, проводя рукой по округлостям её груди.

Элиза чуть повела головой в сторону.

— Это только начало, – пообещала она.

Огонь в камине прогрел комнату, а от горячей воды в ванне шёл пар. Атаман торопливо расстёгивал крючки её корсажа, и вскоре Элиза вместе с обнажившимся Джеком нежилась в тёплой воде, прижимаясь спиной к мужской груди.

Всё те же нежные губы целовали её мокрую шею, Джек скользнул рукой по её животу, и Элиза не смогла сдержать стон, принимая его нежную, умелую ласку. Она откинула голову на мужское плечо и её губы снова надолго попали в плен, от которого не было спасенья. Когда вода начала остывать, Элиза нехотя покинула объятья Джека, набросила тонкое льняное полотенце, промокнув им волосы. И встала у огня, прекрасно зная, какое впечатление это произведёт на Джека. Тот, обернув бёдра другим приготовленным полотенцем, присел на ступеньку возвышения у кровати и смотрел на девушку.

Обнажённая, она стояла у камина, её ножки утопали в мягкой медвежьей шкуре, а её тело казалось окружённым сиянием. Более прекрасного зрелища Джек не видел никогда в жизни. Только она, только Элиза так восхищала его, что он терял речь, а сознание наполняли мысли лишь о том, чтобы хотя бы прикоснуться к этой божественной красоте. Да не сон ли это? Сон настолько прекрасный, что не может быть явью.

Запрокинув голову и чуть прогнув спину, Элиза провела рукой по волосам. Потом, склонив голову набок, чуть обернулась и заметила взгляд Джека, устремлённый к ней.

— Что ты? – с улыбкой спросила Элиза.

— Не могу налюбоваться на тебя, – тихо ответил молодой мужчина. – Всю жизнь не устану любоваться тобой.

Элиза чуть отвела взгляд, медленно опустила руки. А потом со смелостью любящей женщины вновь взглянула на Джека, протягивая к нему почти дрожащие руки.

— Я люблю тебя. Иди ко мне, милый.

Джек приблизился к ней, словно налетая ураганом, стиснул объятьями, прижимая к себе. Чуть залюбовался затуманившимся взглядом и запечатал губы требовательным, жадным поцелуем, запустил пальцы в её густые влажные локоны. Нет, это не видение, не сон! Элиза была живой, настоящей! И она жарко и страстно отвечала на его поцелуй.

— Ангел мой, ты сводишь меня с ума! – хрипло прошептал Джек, с особым восторгом чувствуя ответный нежный девичий трепет.

— Люби меня! Я хочу быть твоей!

Джек был счастлив исполнить это пожелание. Он уложил девушку на согретый жаром огня мех и снова залюбовался возлюбленной. Весь остальной мир перестал существовать. Только глаза, горевшие страстью, только руки, обжигавшие прикосновением, стали единственным смыслом существования. Кончиками пальцев Элиза коснулась мужской груди, ощущая гулкое биение сердца, и заскользила ими по жаркой коже.

Джек затаил дыхание, а потом застонал сквозь зубы от её дерзкой ласки, которой девушка осмеливалась и баловать, и дразнить его. Джек не остался в долгу, желая подарить наслаждение возлюбленной. И хотя его сладостная ласка вновь казалась нестерпимой пыткой, слёзы в глазах Элизы были любовью и восторгом.

Она до боли и слёз в глазах вглядывалась в любимое лицо, надеясь запомнить его навсегда. Неужели завтра Джек уедет, а она больше никогда его не увидит?

Эта едва не опоздавшая мысль причиняла такую почти ощутимую боль, что Элиза едва не вскрикнула, вонзив свои короткие ноготки в твёрдые мускулы мужского плеча.

И взмолилась, чтобы Джек не уезжал, не попрощавшись. Эта просьба взволновала его. Любовь Элизы, вернувшая ему смысл существования, заставляла его дорожить жизнью. Девушка задремала, согреваемая жаром огня и мужского тела. Дрова в камине уже догорали, и Джек, подхватив девушку, отнёс её в постель. Сколько бы лет или дней ни отмерено ему судьбой, его жизнь будет иметь смысл только в объятьях этой женщины!


* * *

Джек протянул руку, чтобы коснуться своей возлюбленной, но Элизы рядом не было. Сердце досадливо стукнуло чуть быстрее. Но волноваться Джек не спешил.

Для начала он попросту осторожно обернулся. И на лицо мужчины вернулась любящая улыбка при виде беззащитной, безмятежно спавшей Элизы. Камин потух, комната успела выстыть, но Джек не потому не хотел покидать пригретую постель и объятья Элизы. Взгляд проснувшейся девушки словно об этом его и спрашивал.

— Я разбудил тебя, – произнёс Джек, необычным образом смешав в голосе оправдание и сожаление.

— Уже уходишь? – спохватилась она.

— Да. Но сначала собираюсь всё же одеться.

Элиза чуть улыбнулась, на мгновение забыв о своих планах.

— Подожди! Я провожу тебя!

— Тогда поторопитесь одеться, – насмешливо и добродушно заявил мужчина, – пока у меня не появился повод передумать.

В любой другой день Элиза так и поступила бы, соблазнив и не отпустив от себя, из своих объятий. Но она решилась! И должна рискнуть теперь сама изменить свою судьбу. И судьбу своего ребёнка.


* * *

Рейвен взвился на дыбы в предвкушении прогулки. А лёгкий мороз словно только раззадоривал чёрного жеребца. Кутаясь в шаль и всё ещё дрожа, Элиза целовалась с Джеком, и слёзы превращались в лёд на её щеках.

— До вечера, – прошептал мужчина.

— До вечера, – повторила девушка. – Береги себя. Я люблю тебя.

— Я буду помнить это, мадам. Позаботьтесь о себе до моего возвращения.

— Я постараюсь, – еле слышно прошептала она.

Джек коротко поцеловал её, но покинул почти стремительно и вскочил в седло. Рейвен поднялся на дыбы под долгожданным седоком. И Джек еле сдерживал нетерпеливого жеребца, то и дело поворачивая его назад, чтобы хоть ещё немного полюбоваться провожающей его девушкой, пока остальные сопровождающие атамана мужчины выезжали за ворота. А когда настала очередь Джека, Элиза едва не кинулась вслед за ним.

Но озябшие ноги не послушались, и девушка осталась стоять на крыльце.

— Я люблю тебя, Джек! Возвращайся! – кричало её сердце, а с губ слетал только еле слышный шёпот.

Морис закрывал и запирал ворота, а Брийон подступил к девушке, почти силой уводя её в дом. Элиза была на грани истерики и отчаяния и не сразу поняла смысл того, что говорил ей Андре, напоминавший об их планах и просивший девушку одеться.

— Поднимайтесь наверх и одевайтесь, умоляю вас! Вы же намерены сбежать отсюда?!

Андре едва ли не силой потащил девушку по лестнице. В сознании вспыхнуло дерзкое желание увезти девушку отсюда любой ценой и даже против её воли. Разве нет у него права бороться за своё счастье?

Андре усадил растерянную девушку в кресло, присел, заглядывая в её лицо.

— Мы должны бежать. Вы согласны? Вы готовы? – спрашивал он. – Нельзя медлить. Вы хотели сделать это ради вашего ребёнка. Вы помните?

Это была та единственная причина, которая заставляла Элизу покинуть возлюбленного. И Элиза вновь обретала способность мыслить ясно и спокойно.

— Да, – наконец откликнулась она. – Что нужно делать?

— Одевайтесь и ждите меня, – терпеливо повторил Андре. – Я приду за вами. Вы поняли меня?

Ей оставалось только кивнуть. Ну а спрашивать, зачем Андре взял бутылку вина из шкафа, Элиза не собиралась. Не составляло труда догадаться, что Андре начинает следовать плану. Впрочем, самая сложная часть, по мнению Андре, была уже позади. В форте оставались только Морис и Жан, а справиться с ними или обмануть казалось лёгко.

— Жан! – позвал он, едва спустившись с лестницы. – Согрей мадам Элизе вина с пряностями, да только разбавь, не забудь. А то, что останется, предлагаю выпить нам. Ты не против выпить со мной, Морис?

Тот весьма кстати вернулся в дом. И довольно охотно кивнул.

— А ты, Жан, выпьешь с нами? – задорно поинтересовался Андре. – Мы никому не скажем. Верно? – подмигнул он Морису. – Ты же не скажешь, что я утащил у Джека его лучшее вино?

Морис, к радости молодого маркиза, поддержал его, так же как и идею сыграть в карты. Брийон разлил оставшееся вино в три стакана, и мужчины с добродушной усмешкой ждали, пока Жан выпьет доставшиеся ему пару глотков.

После чего Морис продемонстрировал, как, по его мнению, следует пить вино и залпом осушил почти полный стакан.