— Сейчас зима, – заговорил шёпотом Джек, – и даже если мы всего за пару недель доберёмся до Кале, ты не представляешь, как опасны шторма в проливе в это время года.

Элиза с трудом могла это вообразить, но теперь она могла хоть немного понять Джека.

— Мне просто страшно, – произнесла она.

— Мне тоже, – признался в ответ Джек. – Вот только кто же вам нужен? Граф или лесной разбойник?

— Тот, кто похитил моё сердце, – не задумалась над ответом Элиза, – а он сейчас держит меня в своих объятьях.

— И очень хочет поцеловать…

Джек склонился к её губам. И Элиза затрепетала, чувствуя, как жар растекается по её телу, и адское пламя вспыхивает в крови, заставляя её подчиняться мужскому натиску и жаждать его власти.


* * *

Декабрьское солнце поднималось едва выше верхушек елей и обманчиво светило с прояснившегося безоблачного неба. Элиза зябко поёжилась, но осталась стоять на крыльце. Они с Жаном только что закончили ревизию кладовой, и девушке снова совершенно нечем было занять себя. Хотя непривычная к безделью девушка сейчас была лишь рада свободному времени.

С утра, едва встав с постели, она чувствовала головокружение, как это часто бывало у неё перед женскими недомоганиями. Пришлось отказаться даже от мысли о прогулке за пределы форта, несмотря на прекрасную погоду. Но Джек всё равно вывел из стойла Рейвена и тот охотно гарцевал под всадником, то и дело вскидывая голову и всхрапывая. Элиза не сводила с мужчины влюблённого взгляда. И Джек улыбался, глядя на неё. Не выдержав, он соскочил на землю, поспешил к девушке и заключил её в объятья.

— Замёрзла? – спросил он, жадно глядя на её губы и переводя взгляд в глубину её глаз.

Сейчас они удивительным образом казались прозрачно-серыми с едва заметным зеленоватым оттенком, который Джек даже не знал с чем сравнить.

— Замёрзла? – переспросил он, так и не дождавшись ответа от девушки.

— Уже согрелась, – слукавила Элиза.

— Поэтому ты всё ещё дрожишь? – нежно упрекнул он девушку.

— Мне снова уже совсем нечего делать, – пожаловалась Элиза, чуть наморщив носик.

Джек растянул уголок губ в усмешке.

— Осторожней, мадмуазель, или я найду занятие нам обоим, и даже не дожидаясь ночи, – прошептал он, замечая, что девушка поняла его намёк.

Элиза скорее соблазнительно, чем смущённо прикусила нижнюю губу. Джек поцелуем согрел её губы, не устояв перед искушением. Рейвен заржал, привлекая к себе внимание, и Джек с сожалением оторвался от желанных губ. Элиза улыбалась, поглядывая на бьющего копытом чёрного жеребца. Джек вздохнул.

— Может, поищешь на вечер платье, которое ещё не надевала? – предложил он.

— Таких уже не осталось, – повеселев вдруг, возразила Элиза.

Ведь даже подаренную амазонку она успела украдкой примерить, не удержавшись, чтобы убедиться, что она впору.

— А если посмотреть получше?

Элиза поняла намёк. И в предвкушении возможного подарка, спрятанного в сундуках или в комнате, девушка поднялась наверх. Или же Джек деликатно намекал таким образом, что ей следует навести порядок в их спальной?

Откинув крышку сундука, девушка припомнила, что на дно, кроме шкатулки с драгоценностями, она складывала ещё и Библию. Все эти дни, даже на Рождество, девушка даже не прикасалась к священной книге, чувствуя себя недостойной.

Но сейчас всё же взяла её в руки и наугад раскрыла почти на самом начале Ветхого Завета. Элиза узнала историю Лота и его дочерей и поморщилась от непонимания и отвращения. Сейчас ей яснее открывался смысл некоторых фраз и суть поступка двух сестёр. И не могла понять такой дочерней любви. Элизу как никогда прежде возмутилась от мысли, что люди, считающие подобные тексты святыми, а подобные рассказы примерами дочерней любви и долга, будут считать их любовь с Джеком непристойной и грешной только потому, что она не освящена узами брака!

Но ведь они действительно совершают грех прелюбодеяния, так и не представ перед священником в церкви! Элиза по-прежнему тяготилась своим положением любовницы, но простого и честного положения из ситуации она не видела и не могла пока придумать. Ведь заключённый здесь, во Франции, брак в Англии всё равно будет считаться недействительным. Вдобавок Джек был англиканцем по вероисповеданию, и когда Элиза посетовала на это вчера, Джек лишь усмехнулся грустно.

— Я буду, кем ты захочешь, жизнь моя.

Элиза снова раскрыла наугад. И на этот раз узнала Песнь Песней. Перелистнув пару страниц, девушка начала читать сначала, с замиранием сердца шепча слова вслух.

— Ты всё же нашла себе занятие, – улыбался вошедший совсем тихо Джек, – хотя я имел в виду немного иное.

Джек нахмурился было, увидев Священное Писание в руках девушки. Но его взгляд выхватил строчки стиха, и в глазах мужчины загорелся особый огонь.

— Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, – зашептал Джек, проводя ладонью по золотистым девичьим волосам, – из золота волосы твои, уста твои рубины. Испил я сладость из чаши уст твоих, лепестков розы нежнее они.

Джек долго и нежно целовал принявшую его в объятья Элизу.

— Там нет таких стихов, – улыбалась, опомнившись, девушка.

— Я знаю, – вглядываясь в её глаза, серьёзно ответил Джек, увлекая Элизу на медвежью шкуру у камина.

Девушка с таким жаром откликнулась на его призыв и его желание, что ослепляемый страстью Джек не сдержался.

— Кажется, вы задолжали мне ещё одно платье, мсье, – услышав треск рвущейся ткани, заулыбалась Элиза.

А Джек в упоении продолжал целовать её обнажившиеся груди. Элиза запрокинула голову и выгнулась, наслаждаясь его лаской. И когда она зашептала его имя, Джек знал, о чём она просит с таким взволнованным трепетом.

— Как вам нравится подобное времяпрепровождение? – улыбался Джек, поглаживая округлости её груди и изгибы шеи.

— Кажется, начинаю привыкать, – лукаво прищурилась она. – Боюсь, мсье, вам вскоре нечем будет удивить меня!

Джек захохотал. И навис над девушкой.

— Зато ты будешь удивлять меня каждый день, – говорил он с твёрдой уверенностью.

— Чем же? – искренне полюбопытствовала она.

— Тем, что встретил тебя. Тем, что ты любишь меня, – шептал Джек.

Элиза взволнованно вздохнула. В её взгляде было подтверждение его слов. И доказательство её чувств.

— Нам обязательно ужинать со всеми? – прошептала, наконец, Элиза.

— Ничуть, любовь моя, – заулыбался Джек и склонился к её губам.


* * *

Элиза даже не пыталась отговорить Джека от поездки в деревню за провизией. Снега не было, светило солнце и даже ветер едва дул. Нужно было пользоваться такой прекрасной погодой, чтобы пополнить запасы в кладовой.

— Найдёте, чем занять себя в моё отсутствие, мадмуазель? – улыбался Джек, касаясь её щеки ладонью.

— Наконец-то воспользуюсь вашим подарком! – с улыбкой заявила в ответ девушка. – Я соскучилась по Маркизе!

— Только осторожнее, радость моя. У тебя голова кружилась с утра. Ты не заболела?

— Джек! – шикнула на него девушка. – Это не болезнь! Это то, что бывает у женщин каждый месяц! – пылая смущением, зашептала она, повторяя сказанное утром, когда Джек оказался свидетелем её недомогания.

Джек поцеловал её в висок.

— Всё равно береги себя, любовь моя.

— Ты тоже! – потянулась она за поцелуем.

— Только засветло не жди, хорошо? – предупредил Джек.

Элиза вздохнула и с пониманием кивнула. Уж слишком коротки зимние дни. И когда за уезжающими мужчинами закрылись ворота, Элиза поспешила в дом.

Серж оседлал для неё Маркизу, но девушке доставило удовольствие самой вывести лошадь из стойла. Андре помог ей сесть в седло, получив в награду ослепительную восторженную улыбку. Элиза пустила кобылку простым медленным шагом, потом неторопливой рысью по кругу. Лицо девушки разрумянилось от езды и морозного воздуха, а глаза блестели от восторга. Амазонка оказалась сшита идеально по меркам девушки, а малиновый цвет особым образом подчёркивал цвет глаз, и они казались сияющими изумрудами. Брийон как всегда залюбовался девушкой. Ему даже казалось, что Элиза стала ещё красивее с того дня, когда он впервые увидел её. Если раньше в её глазах он чаще видел страх и недоверие, то теперь она сияла счастьем и даже беззаботностью.

— Какой чудесный день, Андре! – выкрикнула она, направляя Маркизу к конюшне. – Вам так не кажется? Я голодна ужасно! И руки замёрзли!

Элиза легко спрыгнула на землю, но внезапно пошатнулась. Чтобы не дать ей упасть, подоспевшему Андре поневоле пришлось её обнять.

Элиза сдавила виски кончиками пальцев, чувствуя пульсацию крови.

— Как же ужасно кружится голова, – пробормотала девушка, ожидая, когда же спадёт с глаз чёрная пелена, перестанет шуметь в голове и пройдёт отвратительное чувство тошноты, застрявшее в горле.

Освободиться из рук Андре она не торопилась, боясь упасть без его поддержки.

— Я провожу вас наверх, – предложил он.

— Да, спасибо, Андре, – прошептала она, вынужденная принять его помощь.

Внезапное и непонятное недомогание пугало её. Сняв амазонку, Элиза залезла в холодную постель. Жан принёс еды, но от вида жареного мяса, пахнущего, между прочим, весьма аппетитно, Элизу, не завтракавшую из-за отъезда Джека, замутило ещё сильнее. Чтобы утолить голод, девушка съела хлеб. Тошнота отступила, и Элиза откинулась на подушку, надеясь заснуть. Нет, никогда ещё ей не было так плохо перед месячными. А они в последний раз были в те дни, когда Джек выздоравливал после ранения. Когда же это было? Неужели почти два месяца назад?

Элиза задумчиво поглядела на подаренное Джеком кольцо, которое принадлежало когда-то его матери. Девушка вдруг подумала о том, что же должна была чувствовать юная леди Сьюзен, узнав, что ждёт ребёнка от возлюбленного, с которым они поженились тайно, но которого она, возможно, больше никогда больше не увидит.