Бренда Джойс - Украденная невеста

— Не хотелось бы разжигать костер, нас могут заметить. — Он видел, что она замерзла.

Она понимала, что Броули с солдатами может вернуться, кроме того, есть и другие отряды, расквартированные в Ирландии, их могут послать на поиски беглецов, и огонь привлечет внимание.

— Я переживу ночь и без костра. — Она снова улыбнулась ему.

Он на мгновение встретился с ней взглядом.

— Но ты замерзла. И станет еще холоднее… А у нас ничего нет, кроме этого шлейфа. Но он вряд ли спасет тебя от холода.

У нее сразу мелькнула мысль о том, как можно согреться вдвоем, в его объятиях ей будет тепло. И на этот раз между ними будет любовь, а не торопливое удовлетворение страсти. Она затаила дыхание.

— Я боюсь другого холода.

Он насторожился.

— О чем ты?

Она встала и взяла его за руку, заставляя посмотреть на себя.

— Почему ты не смотришь на меня?! — воскликнула она. — Шон! Ты не должен смущаться, вся вина за то, что произошло вчера ночью, лежит на мне.

Он вырвал руку.

— Вот хлеб и сыр, — сказал он отрывисто, встал на колени и достал из мешка еду.

Она закусила губу. Вспомнила их близость, и ее залила жаркая волна, непередаваемое ощущение, которое она испытала с ним.

— Шон, я вела себя опрометчиво. Но я так хотела твоей любви…

Он посмотрел на нее:

— Я не хочу обсуждать прошлую ночь.

Она вздрогнула:

— Я знаю, об этом трудно говорить, но именно твое нежелание вспоминать и скромность говорят о том, что ты остался джентльменом.

Он посмотрел на нее удивленно.

— Ты сошла с ума? Я — джентльмен?!

Она вспыхнула, не понимая, что с ним происходит. И еще пыталась оправдываться:

— Но я сама тебя заставила…

— Я уже сказал… Не стану об этом говорить. И забудь все, как будто этого не случилось.

Наверное, ей послышалось. В растерянности она молчала, не зная, что ответить.

Он вынул из мешка еду, разрезал головку сыра на четыре части и ломоть хлеба на две.

Она опустилась на колени рядом с ним.

— Но я не понимаю. Почему ты так сердишься? Ты злишься на меня?

Он не смотрел на нее.

— Я злюсь… — он с трудом подбирал слова, — но только на себя. — И наконец посмотрел прямо на нее, но не такого взгляда она ждала. Перед ней снова был незнакомый и непонятный Шон. — Я сердит на себя, что подвергаю тебя опасности, что овладел тобой прошлой ночью, не имея на это никакого права. — Он вдруг покраснел и отвернулся. — И теперь я ненавижу себя еще больше.

Он вскочил и стал возбужденно расхаживать по небольшой поляне.

— Но ты же вернулся ко мне. — Она не могла поверить, что он говорит правду. Просто жалеет о своем поступке, раскаивается, и ему стыдно, что не удержался от соблазна.

Наконец он перестал ходить и снова присел рядом.

— Я вернулся, потому что хотел попрощаться… Эль, хватит об этом, ты должна поесть! — И поскольку она продолжала удивленно и непонимающе смотреть на него, раздраженно добавил: — Я сказал правду, Эль.

— Но ты не смог уехать. Ты вернулся… за мной. Разве не так?

Он поколебался с ответом.

— Я просто хотел… Ты ошибаешься, это не так.

Кажется, она наконец прислушалась, глаза испуганно расширились, она положила руку на сердце, которое забилось как сумасшедшее.

— Ты бы хотел, чтобы прошлой ночи не было… И настаиваешь, что вернулся не за мной.

Он пытался подобрать нужные слова, чтобы все ей объяснить.

— Понимаешь, я с детства всегда защищал тебя, спасал, оберегал. И это вошло в привычку. Меня сейчас беспокоит одно — со мной ты в опасности.

— Но я тебе не верю! Я здесь с тобой сейчас, и это понятно. Не могло быть иначе, после того как ты лишил меня невинности прошлой ночью!

Он с недоумением посмотрел на нее:

— Что ты имеешь в виду?

— Я думала, ты вернулся за мной из-за того, что произошло между нами. А поскольку я больше не невинна, ты был обязан взять меня с собой и жениться на мне.

Он не отвечал.

— О господи! — прошептала она, раскачиваясь в отчаянии. — Ты и не думал о том, чтобы жениться на мне, так?

Он покачал головой:

— Я думаю о том, чтобы отослать тебя домой как можно скорее. Ты должна быть в Адере, где отец защитит тебя.

Она вскрикнула и зажала рот ладонью.

— Послушай, я очень сожалею! — горячо заговорил он. — Понимаешь, мне жаль, что так случилось. Я уже говорил тебе, я не могу себя простить… И всегда тебе твердил: выходи за Синклера! Я больше не джентльмен, ты понимаешь, Шон О'Нил мертв, я говорил, но ты не хотела меня слушать… Ты не можешь бежать с преступником, которого хотят повесить! Будь же ты, наконец, благоразумна! — Он задохнулся от непривычно длинной речи.

Она была потрясена до глубины души. Прошлой ночью она сама предложила ему прийти ночью в ее комнату, это означало, что она готова ему отдаться. Она смирилась, что он потом убежал, уехал, и готовилась выйти замуж. Вдруг он вернулся, и надежда, что он тоже любит ее, вспыхнула с новой силой. Она ошиблась. Настало время все-таки прислушаться к его словам. Он настаивает на том, что Шон О'Нил мертв. Она не верила, но если он прав? Тот Шон, которого она знала, не мог убежать от нее после прошлой ночи и никогда не лишил бы ее девственности, если бы не любил ее. И не стал бы убеждать ее выходить за Синклера после всего, что между ними случилось.

Слепая ярость вдруг охватила ее.

— Тогда какого дьявола ты взял меня с собой? Если не для того, чтобы поступить со мной так, как подобает честному человеку! Тогда зачем? Я не понимаю!

— Я сам не знаю! — крикнул он в ответ. — Я просто не знаю, что тебе ответить. Ты звала меня, кричала так отчаянно, как в детстве, когда я спасал тебя, и я вернулся, поспешил на помощь, как делал раньше много раз.

Звук пощечины прозвучал в тишине, как удар хлыста. Она ударила наотмашь, со всей силы.

— Но я больше не маленькая девочка, которую ты нянчил и оберегал! Я — женщина, чью невинность ты взял. И кто я теперь? Твои объедки, которые можно выбросить? Просто как ненужную вещь?

Он покачал головой:

— Синклер любит тебя.

— Я не вернусь к нему. Может быть, он меня и принял бы. Но как ты посмел отсылать меня к нему после того, как спал со мной? — И она хотела снова его ударить, но он перехватил ее за запястье.

— Эль! — Пока она пыталась вырваться, он заговорил непривычно торопливо: — Пойми ты меня… Я хотел тебя защитить… Синклер — англичанин. Если выйдешь за него — никто не осмелится тебя преследовать.

Она все-таки вырвалась, и голос ее был полон ненависти.

— Это ты сошел с ума! Он не поведет меня к алтарю после того, как я поступила с ним.

Наступило молчание. Наконец он медленно произнес:

— Ты скажешь, что любишь меня… как сестра, и хотела помочь мне… Синклер поверит тебе. И ты сможешь его обмануть, ну, ты понимаешь, о чем я…

Ее всю трясло.

— Как же я была глупа! Я отдала тебе свою невинность, отдала тело, но готова была отдать за тебя жизнь! Зачем? Чтобы терпеть твое пренебрежение? Да любил ли ты меня когда-либо, даже в детстве? — Ее сердце истекало кровью. Вскочив, она бросилась бежать прочь от него.

— Да послушай меня, черт возьми! — Он догнал и остановил ее, силой заставляя вернуться на поляну. — Куда ты? В лесу могут быть волки.

— Мне все равно. Я хочу одного — оказаться подальше от тебя. — Она извивалась в его руках, пытаясь освободиться.

Он отпустил ее, она яростно вытерла слезы. Он не заслужил ни одной ее слезы, но они продолжали литься безостановочно.

— Я усвоила урок. Ты не любишь меня и не заслуживаешь моей любви!

Он взглянул на нее мрачно:

— Ты права. И это единственный выход.

Она ждала не такого ответа.

— Прошлой ночью ты использовал меня, это были твои слова. Прошлой ночью я была твоей шлюхой.

Он воскликнул:

— Нет! Это… не так.

— Я хотела, чтобы ты любил меня, Шон. Разве не глупо с моей стороны? Но этого не случилось, так?

Он долго не отвечал. Потом взглянул на нее мрачно:

— Нет, этого не случилось.

Она ударила его, и он не защищался на этот раз.

Шон сидел, прислонившись спиной к дереву, и смотрел на Эль. Она завернулась в остатки шлейфа, но тонкая материя мало спасала ее от холода. Шон видел лишь стройные очертания ее спины. Эль спала, судя по ровному, глубокому дыханию.

Ночь, опустившаяся над лесом, была темной, хотя на небе сияло и переливалось множество звезд. И к счастью, оказалась, вопреки его ожиданиям, не очень холодной. Они договорились, что станут бодрствовать по очереди, чтобы не пропустить приближения солдат или другой опасности. Пока ничего не предвещало таких событий, ночь была тиха и покойна. Ухала сова, пели свои ночные песенки сверчки, иногда всхрапывал пасущийся неподалеку Сапфир, все эти звуки успокаивали и усыпляли. Но драматические события предыдущих дней не позволяли Шону расслабиться и просто наслаждаться покоем и красотой звездной ночи.

Впрочем, сейчас тяжелые мысли о своем незавидном положении преследуемого преступника и неизвестности дальнейшей судьбы отступали перед мыслями о том, что будет теперь с Эль и их непростыми отношениями. Он подтянул колени к подбородку, обхватил их руками и задумался. После полной трагизма сцены она замкнулась и не проронила больше ни одной слезы. Он нанес ей еще одну душевную рану, и эта рана была посильнее первой. Сначала он воспользовался ее слабостью, не устоял перед искушением овладеть ею. А потом… Неужели такое могло случиться с ними? Ведь он почти всю свою жизнь провел рядом с ней, был ее надежным защитником и другом. А теперь получается, что ей нужна защита от него самого? Хотя Эль больше не ребенок, все равно его долгом было оберегать ее, вот только он понял это слишком поздно.