Мужчина, которого она любит…

Именно в этот миг Элиза поняла, что любит Киприана и хочет от него ребенка — неважно, чем ей придется расплатиться за это в будущем. А платить придется — она знала это, но готова была променять свою прежнюю жизнь на новую, пугающую и непредсказуемую.

Она смогла наконец понять мать Киприана, понять, почему у нее не было сожалений. Когда женщина любит мужчину, она ни о чем не жалеет.

19

Киприан провел с ней всю ночь и любил ее снова и снова. Лишь изредка, да и то ненадолго, они проваливались в сонное забытье, так и не разнимая объятий. Со стороны могло показаться, будто он утверждает свои права на нее, свою власть над ней, но Элиза была далека от подобных мыслей. Каждый раз, когда Киприан касался ее, каждый раз, когда его губы или пальцы принимались исследовать какое-нибудь новое, невероятно чувствительное местечко на ее теле, она чувствовала, что она имеет власть над ним. Весь его недавний гнев бесследно растворился в невыразимой нежности, и это сделала она, Элиза Фороугуд. Правда, она еще многого в нем не понимала, но сознание того, что все между ними изменилось в тот миг, когда она погладила его руку, было совершенно отчетливым и ясным.

Вздохнув, Элиза повернулась на бок и прижалась спиной к его сильному горячему телу. За окном вставало солнце, но она отнюдь не спешила открывать глаза навстречу его первым утренним лучам.

Киприан тоже повернулся и, счастливо вздохнув, крепче прижал ее к себе. Затем, приподнявшись, он перевернул ее на спину и глядел на нее сверху, опираясь на локти. Улыбаясь, Элиза медленно открыла глаза навстречу его взгляду.

— Ты когда-нибудь устаешь? — Она провела руками по его бокам и погладила по сильной спине.

— Ты меня убиваешь, — признался он с восхитительно развратной ухмылкой. — Но я ничего не могу поделать. Моя жизнь в твоих руках… — Огонь, тлевший в его ярко-синих глазах, вспыхнул ярче, и сердце в груди у Элизы едва не сбилось с ритма. — Скажи, что бы ты стала со мной делать, если бы я разрешил тебе все? И что бы ты хотела, чтобы я делал с тобой, Элиза?

Необычайно сладострастные видения тут же закружились в ее мозгу. Они с Киприаном на носу «Хамелеона», прямо рядом с фигурой обнаженной женщины со змеей. Они лежат обнаженные на свернутых парусах. Они запутались в канатах; канаты обвивают ее, обвивают его, все теснее привязывают их друг к другу.

Краска смущения и стыда залила ее шею и щеки, и Элиза поспешно отвела глаза. Да как она только может думать о подобных вещах?! Несомненно, в этом виноват Киприан, его магнетический взгляд, его чарующий голос… До каких глубин падения она дойдет, если и дальше будет слушать все, что нашептывает ей его змеиный язык?

Стараясь смотреть куда угодно, только не ему в лицо, Элиза рассеянно блуждала взглядом по сторонам, и тут до нее вдруг дошло, что они находятся не в ее, а в его спальне.

На Элизу словно подуло ледяным ветром, а по спине пробежала дрожь.

— Ну? — Он погладил длинный локон, упавший ей на щеку, намотал его себе на палец и легонько потянул. — О чем ты хочешь меня спросить, моя прелестная русалка?

Она повернула к нему голову, но всякая игривость исчезла из ее голоса и краска сбежала с лица.

— Как мы оказались в твоей спальне?

Он по-прежнему ласково смотрел на нее.

— Я тебя принес.

— Когда?

Он погладил ей подбородок тыльной стороной руки.

— Кажется, после того, как мы в последний раз занимались любовью. — Он улыбнулся. — Разве это имеет значение?

Голова его склонилась ниже, как будто он собирался ее поцеловать, но Элиза проворно отвернулась:

— Для меня имеет.

Оттолкнув Киприана, Элиза выбралась из постели с намерением немедленно вернуться к себе, но обнаружила, что на ней нет даже сорочки. В комнате тоже не оказалось ничего из ее одежды, и Элиза поспешно схватила первое, что попалось ей под руку. Это оказалась непромокаемая куртка Киприана. Выбора у нее не было. Набросив ее на плечи — к счастью, куртка была достаточно длинной и закрывала ей ноги почти до колен, — Элиза поплотнее запахнула ее на груди и повернулась к Киприану, но он и не думал смотреть на нее. Удобно опершись спиной на груду подушек, он слегка запрокинул голову назад и даже прикрыл глаза рукой, словно собираясь снова задремать.

Элиза возмутилась. Неужели ее чувства совсем его не интересуют? Она почувствовала, как вместе с обидой в ней нарастает и ярость.

— Зачем ты это сделал? — спросила она. — Ведь ты отлично знал, как я к этому отношусь.

— Но какой смысл теперь…

— Я не хотела, чтобы Обри видел… — Элиза запнулась. От злости и унижения она была вне себя.

— Ради бога, Элиза!.. Пока парень вырастет, он успеет повидать великое множество всяких мерзостей.

Эта бессердечная реплика лишь распалила ее гнев. Слова Киприана были в общем-то справедливы, но ей не понравился его досадливый и несколько небрежный тон. И уж отнюдь не стоило своими действиями увеличивать число тех мерзостей, которые ребенку, вероятно, и в самом деле предстоит увидеть.

— Ты знал, что я не хочу делить с тобой эту комнату! — повторила она железным голосом. — Я сказала тебе об этом совершенно ясно. Почему же ты не отнесся к моему желанию серьезно?

Киприан вздохнул:

— Я полагал, что эта ночь заставит тебя передумать.

— Неужели? Ну и кто же из нас ведет себя как… как шлюха? — буквально выплюнула Элиза последнее слово.

Это подействовало. Киприан отнял руку от лица и свирепо воззрился на нее, но Элиза ответила ему не менее свирепым взглядом:

— Разве не так поступают шлюхи, Киприан? Именно они продают свое тело, когда не могут добиться того, что им хочется, честным путем!

— Проклятье, это совсем не одно и то же, и ты это отлично знаешь! — Он отбросил простыню и встал, обнаженный, посреди комнаты. Его нагота была прекрасна, и Элиза не могла отвести завороженный взгляд от его античного тела. «Пожалуй, — бессознательно отметила она, — он слишком красив. Мужчина просто не имеет права быть таким… физически совершенным».

— У тебя просто навязчивая идея, черт тебя подери! — продолжал между тем Киприан. — То ты называешь шлюхой себя, то меня! Дерьмо собачье! Почему ты не хочешь видеть вещи такими, каковы они на самом деле? Мы оба хотели того, что произошло прошлой ночью, и сегодня, и потом, мы оба снова будем хотеть того же!

Последовала томительно долгая пауза, во время которой Элиза не отрываясь смотрела на Киприана. В словах его была заключена известная доля истины. Но это было не все.

— Я вот думаю, — начала она, пытаясь собрать все свое мужество в предчувствии той бури, которую неминуемо вызовут его слова, — не говорил ли то же самое твой отец твоей матери?

Она сразу поняла, что задела его самое больное место. Лицо Киприана потемнело.

— Нечего впутывать их сюда, черт побери! — медленно процедил он.

— Но ведь это правда?

Киприан грязно выругался. Элиза могла бы торжествовать победу, но волна непереносимой печали захлестнула ее, и она вдруг почувствовала себя совершенно обессиленной. Как же все это безнадежно!..

Ее рука протянулась было к нему, но тут же упала.

— Я не хочу делить эту комнату с тобой, Киприан. Не хочу. И что бы ты ни сказал и ни сделал, это ничего не изменит…

— Ты хочешь, чтобы я на тебе женился? — вдруг резко спросил он. — Да?

От этих неожиданных слов Элиза на несколько секунд потеряла дар речи, и Киприан, не дождавшись ответа, продолжил:

— Если я женюсь на тебе, ты будешь делить со мной эту спальню? Должен тебя предупредить, женщина, я не намерен придерживаться дурацких обычаев, согласно которым у мужа и жены должны быть раздельные спальни!

Если бы Киприан женился на ней, ей бы и в голову не пришло требовать себе отдельную комнату, но брак не был ее целью… «А как же любовь? — спросила она себя. Как быть с тем самым главным чувством, которое связывает — должно связывать — мужа и жену?» Она уже была помолвлена без любви, и, хотя причины, по которым Киприан предлагал ей заключить брак, разительно отличались от мотивов Майкла, ее разочарование было ничуть не меньшим. Она любит Киприана, с упавшим сердцем призналась себе Элиза. А он всего лишь хочет ее.

— Я… я не уверена, что это хорошая идея, — пробормотала Элиза и, судорожно прижимая руки к груди, отвернулась и бросилась к двери. Сердце ее разрывалось, и ей отчаянно хотелось побыть одной, но Киприан оказался быстрее. Одним прыжком он настиг ее и развернул к себе.

— Ты не уверена, что это хорошая идея? — повторил он вслед за ней. — Почему?

Элиза вскинула подбородок и сжала губы, изо всех сил стараясь, чтобы они не дрожали. Как он смеет предлагать ей выйти за него замуж, хотя на самом деле он этого не хочет? Вернее, ему все равно…

За окном звонко защебетала какая-то птица, но в каменных стенах дома Киприана царила полная тишина.

— Мой… мой отец этого просто не допустит.

— Черт с ним, с твоим отцом. Это дело касается только нас с тобой.

«Потому что ты не любишь меня!» — хотелось крикнуть ей, но вместо этого Элиза сказала первое, что пришло ей в голову:

— У нас нет ничего общего. Черные брови Киприана выгнулись.

— У нас есть общая постель, — саркастически протянул он и сдернул, куртку с ее плеча, обнажив нежную выпуклость груди. — И мы оба чертовски хороши вместе.

— Этого недостаточно! — крикнула она.

— Прах и пепел! — Он оттолкнул ее. — Я, должно быть, сошел с ума, если мог подумать, что избалованная девица вроде тебя… — Оборвав себя на полуслове, Киприан схватил брюки и стал натягивать их сердитыми рывками. Застегнув ремень, он выпрямился и окинул ее свирепым, пронзительным взглядом. — Ты будешь отличной женой своему великосветскому хлыщу, Элиза! Будешь носить подобающую одежду, знаться с подобающими людьми, устраивать подобающие приемы. А пока он будет произносить долгие, нудные речи в палате лордов, будешь изменять ему с очередным любовником.