Уитни прерывисто вздохнула и опустила глаза, но не прежде, чем Клейтон заметил огоньки, сверкавшие в нефритовых глубинах, и легкий персиковый румянец, окрасивший нежные щеки. Он улыбнулся про себя. Она может бояться его ласк, но по-прежнему остается страстным, чувственным созданием. И скоро забудет о своих страхах.

Клейтон взглянул поверх ее плеча на беседку. Как бы он ни хотел вновь припасть губами к манящему рту Уитни, их непременно увидят. Раздраженный невозможностью уединиться, он обвел глазами горизонт и увидел на западе поросший лесом гребень. Там их никому в голову не придет искать.

— Твои леса? — спросила Уитни, проследив за направлением его взгляда.

— Часть лесов, — улыбнулся Клейтон. — Оттуда открывается лучший вид во всей окрестности, Мы сейчас поскачем туда. Но не ради вида, — добавил он про себя и, повернувшись, тоже оперся о колонну, наслаждаясь ее идеальным профилем.

С этими локонами, стянутыми широкой бархатной лентой, она напоминала Клейтону маленькую девочку, которой пристало носить белые чулки и платьице с оборками и сидеть на качелях, пока мальчики спорят о том, кому выпадет честь их раскачивать. Но на этом сходство кончалось — не было ничего детского в соблазнительных изгибах изящной фигурки, обтянутой янтарной амазонкой.

Клейтон нехотя обратился мыслями к менее приятным вещам.

— Нам необходимо выяснить кое-что и как можно скорее, чтобы похоронить и навеки забыть прошлое.

Уитни отвернула голову, но Клейтон негромко добавил:

— Думаю, тебе уже известно, о чем я хочу спросить. Уитни не сомневалась, что он хочет получить объяснение ее поступку на банкете в день свадьбы Элизабет и, глубоко вздохнув, кивнула.

— Понимаешь, когда мы увиделись в церкви, я считала, что все еще помолвлена с тобой, и не знала, что тебя пригласила Эмили. Я подумала, что ты пришел специально, чтобы увидеть меня…

Она в нескольких словах рассказала ему всю историю, не пытаясь скрыть боль и гнев, которые испытала, распечатав конверт. Клейтон слушал, не перебивая, и, дождавшись, пока она закончит, спросил:

— . Что побудило тебя приехать сюда вчера, если ты так сильно меня возненавидела?

— Эмили заставила меня понять, как неверно я судила о тебе.

— Что, — встревоженно спросил Клейтон, — Эмили Арчибалд знает о нас?

— Все, — еле слышно призналась Уитни и, заметив, как поморщился Клейтон, нерешительно спросила:

— А теперь могу я спросить у тебя кое-что?

— Все, что угодно, — торжественно поклялся Клейтон.

— Все, что в твоих силах и в пределах разумного? — пошутила Уитни.

— Все, что угодно, — твердо, хотя и с улыбкой повторил он.

— Почему ты так ужасно поступил со мной?.. Что заставило тебя подумать, будто я… я отдалась Полу?

Вновь охваченный презрением к себе, Клейтон коротко ответил.

— Но как ты мог поверить Маргарет, зная, что она всей душой ненавидит меня?

Уитни метнула на Клейтона осуждающий, полный боли взгляд, но, поняв, что лишь еще больше терзает его воспоминаниями о страшной ночи, поспешно поцеловала в губы.

— Это больше не имеет значения.

— Имеет, — резко возразил Клейтон. — Но я сделаю все, чтобы загладить свою вину. — И с улыбкой, смягчившей его вырубленные из камня черты, предложил:

— Давай посмотрим лучше, как ты сумеешь справиться с моей любимой кобылой. Мы поскачем к тому гребню.

Вид с вершины гребня действительно оказался впечатляющим. Пока Клейтон привязывал лошадей, Уитни стояла неподвижно, глядя на заросшие деревьями долины, пытаясь представить, как они будут выглядеть летом, покрытые зеленой листвой или переливающиеся золотисто-красными оттенками осени.

— Нам есть еще чем наслаждаться, кроме пейзажа, миледи, — хрипловато заметил Клейтон. — Подойди сюда, и я покажу тебе.

Уитни обернулась и увидела, что Клейтон сидит под деревом, опершись о ствол. В глазах его горело чувственное пламя, и озноб страха пробежал по спине девушки Она так хотела оказаться в его объятиях, таять под жаркими поцелуями, но подозревала, что у Клейтона на уме не только это. Ведь она уже была в его постели, и он может посчитать, что совсем не обязательно дожидаться венчания.

Однако Уитни была уверена, что свадьба — необходимое и непременное условие их совместной жизни, и, кроме того, чувствовала, что вполне может обойтись без интимных отношений. Но, к сожалению, придется довольствоваться лишь восьминедельной передышкой, после чего ей вновь придется исполнять мучительные, унижающие супружеские обязанности.

Не решаясь высказать все эти мысли Клейтону, она обернулась лицом к долине и попыталась отвлечь его:

— А мы можем поехать туда?

— Можем, — согласился он, — только как-нибудь в другой раз.

— А почему не сейчас? — умоляюще пробормотала Уитни — Потому что сейчас я хочу тебя поцеловать, — просто объяснил он.

Уитни с недоверием уставилась на Клейтона и облегченно вздохнула:

— Ты хочешь только поцеловать меня? То есть не попытаешься…

— О, дорогая, иди скорее сюда, — тихо рассмеялся Клейтон, заметив, что девушка залилась краской. — Это все, чего я хочу. Это все, что я собираюсь сделать, — мысленно поправился он.

Просияв от радости, Уитни шагнула к нему и села рядом, но Клейтон взял ее за руки и притянул к себе на колени.

— Вид отсюда лучше, если сядешь повыше, — пошутил он, крепко обнимая невесту. Она без лишних просьб подняла голову, и Клейтон едва дотронулся губами до виска, поцеловал гладкий лоб и щеки, закрыл ее глаза губами, опасаясь испугать своим пылом, но удивленно отстранился, услышав приглушенный смех.

— Плохо целитесь, милорд герцог, — объявила Уитни, лучась от счастья — Если ваше зрение не улучшится, придется мне купить вам лорнет — Ты и на это способна, — проворчал Клейтон, впиваясь губами в ее губы.

Ее руки скользнули по его груди, сомкнулись на затылке, и сердце Клейтона неудержимо забилось. Губы Уитни чуть приоткрылись, и желание пронзило его огненной стрелой, а когда ее язык нерешительно скользнул ему в рот, Клейтон окончательно потерял самообладание и начал осыпать ее требовательными, яростными поцелуями. Уитни застонала, отвечая такими же бурными ласками Его язык мучил и терзал ее сладостной пыткой, то проникая глубоко в рот, то исчезая, пока она не начала отвечать ему, повинуясь древнему инстинкту Клейтон расстегнул ее жакет и начал сжимать упругие мячики грудей, большие пальцы обводили мгновенно затвердевшие соски. Эти обольстительные груди ожили в его ладонях, подрагивая, пульсируя, и тихий стон наслаждения вырвался у Уитни, отдаваясь эхом в ушах Клейтона.

Его руки скользнули вниз по плоскому животу девушки, стройному бедру в поисках места, где без мешающих юбок можно было раздвинуть ее длинные ноги и медленно, осторожно ласкать набухший бутон, пока эта прекрасная трепещущая плоть не растает от желания, а испуганная красавица в объятиях Клейтона не захочет его так же сильно, как он ее.

Продолжая терзать ее губы, Клейтон потянулся к подолу янтарной амазонки, но рассудок взял верх, и он отчаянным усилием воли поднял голову и разомкнул руки Уитни, обхватившие его. Он тяжело дышал, кровь стучала в ушах, билась в виски, а внутри буйствовало сладострастное пламя. Боясь испугать Уитни слишком явным свидетельством своего желания, Клейтон снял ее с колен и, набрав в легкие воздуха, медленно выдохнул. Уитни наблюдала за ним с выражением недоумения и тревоги. Клейтон улыбнулся, сознавая, что собственное тело неожиданно предало его.

— Малышка, — с сожалением объяснил он, — если ты не собираешься довести меня до безумия, боюсь, мы не можем больше продолжать в этом роде.

Глаза Уитни ошеломленно раскрылись, превратившись в огромные озера, когда смысл его слов дошел до нее. Она резко дернулась и попыталась было отстраниться, но Клейтон снова прижал ее к груди.

— Нет, — тихо попросил он, — побудь еще немного со мной. Я хочу лишь держать тебя в объятиях, и ничего больше.

Уитни с радостью подчинилась.

— Этот гребень — граница твоих владений? — спросила она, когда позже они направились к стреноженным лошадям.

— Клейтон с немного оскорбленным видом пояснил:

— Нет, границы гораздо дальше. — Сколько же у тебя земли? — спросила Уитни, заметив его слегка обиженное выражение лица.

— Почти сто двенадцать тысяч акров. Девушка охнула. Ее очевидное потрясение что-то напомнило Клейтону, и он резко остановился.

— Кстати, ты действительно находишь мой дом «убогим»? — спросил он, смеющимися глазами разглядывая невесту.

— Я сказала «унылый», — лукаво улыбнулась Уитни. — «Убогий»— твое слово. И дом просто великолепен — в точности, как ты.

Для человека, ожидавшего два месяца, пока Уитни назовет его по имени, услышать за одно утро из уст невесты, что он красив и великолепен, стало еще одной веской причиной для очередного долгого, страстного поцелуя.


Стоя у широкого окна, выходящего на боковые газоны, герцогиня и Стивен наблюдали, как Уитни и Клейтон, держась за руки, идут к дому.

— Они просто чудесная пара, не находишь? — радостно заметила герцогиня.

— Да, родная, — понимающе хмыкнул Стивен. — И ты не успеешь оглянуться, как окажешься бабушкой целой дюжины прекрасных внучат.

— Стивен, как тебе не стыдно!

— Почему это? Мне кажется, лучше этого ничего быть не может!

Мать с видом человека, чье терпение подвергается жестоким испытаниям, поглядела на сына, но улыбка его была настолько обезоруживающей, что она не выдержала и расхохоталась.

— Я хотела сказать, бессовестный мальчишка, что Уитни замечательная девушка и сделает твоего брата самым счастливым человеком на земле!

— Совершенно верно, — согласился Стивен, выглядывая из окна.

Уитни, спокойно шагавшая рядом с Клейтоном, неожиданно отпрянула, засмеялась, что-то быстро проговорила и бросилась бежать. Двумя прыжками Клейтон догнал девушку, перекинул через плечо, словно мешок с мукой, и направился к дому. Уитни брыкалась и вырывалась, пока он наконец не опустил ее на землю. Она, не пытаясь больше бежать, покорно пошла следом.