Прерывисто, глубоко вздохнув, Уитни почти коснулась дрожащими губами его рта. Почти. Еще чуть-чуть… Предостерегающие голоса громко вопили в мозгу, но голова уже кружилась, и неожиданно возникшие неизвестно откуда сладострастные волны раскачивали ее.

Он властно прижался к ее губам, заглушая возражения Уитни с требовательной настойчивостью, потрясшей ее, взрывающейся в каждом нерве, пока она не припала к Клейтону, изо всех сил стискивая его шею.

— Я сильно надоел тебе? — поддразнил он, целуя ее еще крепче, еще сильнее. Его язык неспешно проник в ее рот. — И это ты считаешь отталкивающим?

Ярость взорвалась в груди Уитни, застлала глаза. Он хлещет Уитни ее же словами, холодно и намеренно унижает. Она впилась ногтями в его запястья, тщетно пытаясь оторвать его руки от своей головы. Но поцелуй все продолжался, пьянящий, бесконечный, посылающий по спине озноб желания.

— По-прежнему делаешь вид, что вместо меня здесь Севарин? — прошипел он. — Или пришла в себя?

Потрясенная Уитни разжала руки. Так она действительно причинила ему боль всем, что наговорила здесь?! Клейтон почему-то казался настолько непроницаемым, несгибаемым и неумолимым, таким уверенным в себе, что создавалось впечатление, будто ничто на свете не могло обидеть и ранить его. Но, очевидно, ей это удалось.

— Ну расскажи, как сильно ты ненавидишь мое прикосновение, — разъяренно потребовал он, отстраняясь и уничтожающе глядя на нее сверху вниз.

Девушка потрясенно молчала.

— Ты не выносишь моего прикосновения? — прошипел он снова. — Скажи это сейчас или не смей больше никогда, никогда повторять!

Сердце Уитни мучительно сжалось в порыве запоздалого раскаяния и потрясенной нежности. Она с трудом сглотнула застрявший в горле ком.

— Я… я не могу.

— Не можете признаться, что не выносите моего прикосновения? — осведомился он вкрадчиво зловещим голосом, опять переходя на «вы». — Почему же?

— Потому что, — прошептала она, пытаясь улыбнуться, — пять минут назад вы сказали, чтобы я не смела больше вам лгать.

Его лицо на мгновение превратилось в маску циничного недоверия, и, прежде чем Клейтон успел что-то сказать, она приподнялась на носки, чтобы заглушить ответ своими губами.

Грубо выругавшись, он сжал ее запястья и попытался разомкнуть кольцо рук, обвивших шею.

— Клейтон, не надо! — запинаясь, вскричала девушка, крепче сцепив пальцы. — О, пожалуйста, пожалуйста, не надо!

Слезы текли по щекам, падали на мягкую ткань платья, но Уитни, не обращая внимание на боль в стиснутых железной хваткой запястьях, все целовала и целовала этого чужого неподатливого человека, долго выносившего ее злобу и вспыльчивость с юмором и терпением… до того момента, когда она так жестоко обошлась с ним.

Он стиснул ее талию, намереваясь оттолкнуть, но Уитни лишь прижалась еще теснее и застенчиво коснулась языком его губ, надеясь, что ему понравится такой поцелуй. Клейтон окаменел. Каждый мускул, каждый нерв в его теле мучительно напрягся. Ее язык скользнул между чуть приоткрытых губ Клейтона, встретился с его языком, отдернулся, как от ожога, и снова прокрался вперед для нового, сладостного, запретного касания. И тут мир вокруг взорвался неистовством его страсти.. Руки Клейтона сдавили ее стальными клещами, притягивая к груди с нечеловеческой силой. Он впился в ее губы исступленным поцелуем, дерзко сплетаясь своим языком с ее, лаская, гладя, словно стремясь слиться с ней воедино.

Ошеломленная опьяняющей страстью и желанием наслаждаться безумным возбуждением его горячечных ласк, она отвечала, беззастенчиво, пылко, не замечая, как его руки властно скользят по ее спине, сжимают упругие полушария ягодиц.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Клейтон поднял голову и сжал ладонями ее лицо, осторожно проводя большими пальцами по раскрасневшимся щекам. Нежность и желание пылали в его глазах.

— Ты прекрасная, непокорная, маленькая, глупая мятежница, — хрипло прошептал он и снова медленно припал к ее губам, как к живительному источнику.

Поцелуй становился все более страстным, пока в крови Уитни не забурлило жидкое пламя. Она напряглась, стараясь быть еще ближе к Клейтону, раствориться в нем. Клейтон лихорадочно ласкал ее груди, словно ставя на ней тавро своего владения, вдавливаясь бедрами в ее бедра.

И тут неожиданно все кончилось. Он с трудом оторвался от ее губ, поцеловал лоб и глаза, а потом прислонился подбородком к ее макушке и замер. Уитни шевельнулась, и объятия Клейтона мгновенно сжались.

— Не двигайся, малышка, — пробормотал он. — Постой со мной еще немного.

Листья шелестели на ветру, птицы порхали в деревьях, и блаженство этого мгновения снова отравили одиночество и отчаяние. Стремясь вновь ощутить тепло ласк Клейтона, заставить его прогнать душераздирающую тоску, охватившую ее, Уитни откинула голову, не отрывая взгляда от его четко очерченного рта.

Клейтон машинально потянулся к розовым губкам, чтобы принять ее застенчивое предложение, но тут же взял себя в руки.

— Нет, — сказал он с гортанным смешком. Сбитая с толку его отказом поцеловать ее, хотя Клейтон явно тоже хотел этого, Уитни молча уставилась на него широко раскрытыми глазами.

— Если будешь продолжать смотреть на меня так, — еле слышно поддразнил он, — я задушу тебя поцелуями и тогда, боюсь, не смогу сдержать обещания.

— Почему? — ахнула Уитни, все еще бесстыдно томившаяся по его поцелуям.

— Почему? — повторил Клейтон, почти касаясь губами ее губ, так что их дыхание вновь смеша лось, — я был бы счастлив показать тебе почему, — предложил он чувственным шепотом.

Рассудок наконец вернулся к Уитни, охлаждая пыл и возвращая здравый смысл.

— Нет! Это только сделает прощание еще более трудным, — покачала головой Уитни.

Слабо улыбнувшись, она отступила на шаг.

— Прощайте ваша светлость, — выдохнула девушка, протягивая ему руку.

Сердце вновь сжалось, когда Клейтон взял ее и повернул ладонью вверх.

— Так официально? — улыбнулся он, потирая большим пальцем ее ладошку, дерзко поднося ее к губам и касаясь языком чувствительной кожи.

Уитни вырвала руку и спрятала за спину, чувствуя, как горит то место, которого касался его язык. Несколько долгих мгновений она просто смотрела на него, бессознательно запечатлевая в памяти ставшее таким близким лицо.

— Мне жаль, поистине жаль, что я причинила вам столько бед и беспокойства, — тихо сказала она. Глаза Клейтона коварно блеснули:

— Надеюсь, вы сочтете возможным и впредь «обеспокоить» меня, когда захотите?

— Вы же знаете, что я не это имела в виду! Она так много хотела сказать ему, столько добрых и милых слов, мучительно пытаясь объяснить то, что лежало на сердце, но как можно было оставаться серьезной, когда он так легко относился к их последним минутам вместе? Вероятно, не желал ни объяснений, ни извинений, и, возможно, прощаться лучше всего именно, так? Пусть он прав, и все к лучшему. Но почему же так дрожит голос, когда она пытается говорить?

— Мне будет не хватать вас… правда… честное слово…

И боясь разрыдаться перед ним, что, конечно, непременно случится, если он будет продолжать смотреть на нее с нежным пониманием, Уитни подняла юбки и отошла, намереваясь оставить Клейтона у беседки. Но не пройдя и нескольких шагов, девушка обернулась и нерешительно пролепетала:

— Насчет моего отца…

Неужели она по-прежнему чувствует угрызения совести и ответственность за своего неласкового, грубого родителя? Очевидно, так… хотя причины этого, по-видимому, навеки останутся тайной.

— Надеюсь, вы не будете с ним жестоки? Пожалуйста, потерпите немного, и я уверена, он найдет способ вернуть вам деньги.

— Учитывая, что он отдал мне в жены свою дочь, — заметил Клейтон, слегка нахмурившись, — я считаю, что он мне ничего не должен.

Ощущение неумолимо надвигающегося несчастья сковало льдом душу Уитни.

— Но теперь все изменилось — ведь вы согласились отпустить меня.

Клейтон одним прыжком покрыл расстояние между ними и, схватив девушку за плечи, повернул к себе лицом:

— О чем, во имя ада, вы толкуете?

— Вы согласились отпустить меня, если…

— Я согласился отпустить вас домой, — подчеркнул он.

— Нет! — вскричала Уитни, тряхнув головой. — Вы согласились расстаться со мной… отказаться от женитьбы.

— Вы сами этому не верите, — коротко бросил Клейтон. — Ничего подобного я не имел в виду.

На сердце Уитни легла свинцовая тяжесть. Она должна была знать, что он никогда не даст ей свободу. Девушка с отчаянием взглянула на Клейтона, испытывая в то же время какое-то странное, похожее на облегчение чувство. Однако времени задумываться над этим непонятным явлением не осталось, потому что его руки обвились вокруг ее талии, притягивая Уитни все ближе.

— Никогда, даже в моменты величайшей слабости, я не думал дать вам свободу, Уитни. И если бы это было так, неужели вы считаете, что после всего случившегося сейчас между нами вы могли бы рассчитывать на это?

Клейтон приподнял большим пальцем ее подбородок и повернул к себе лицом. Мятежный взгляд встретился с неумолимым.

— Вы просили дать вам время, и я согласился.

Используйте его для того, чтобы привыкнуть к неизбежности нашей свадьбы, поскольку, заверяю вас, эта свадьба состоится. Если желаете продолжать убеждать себя, что я пытался обмануть вас, никто не станет вам препятствовать. Только знайте, что я никогда не выполню обещания, которого не думал давать.

Его твердая убежденность в том, что у нее нет иного выбора, кроме как выйти за него замуж, отдать ему свою жизнь и тело, показалась Уитни невыносимой. Она больше не в силах это вытерпеть!

— В таком случае сдержите уже данное обещание. Отпустите меня домой.

Отпрянув от Клейтона, Уитни в полном смятении шагнула к подъездной аллее. Однако он догнал ее, подсадил в коляску и отдал необходимые распоряжения лакею.

— Неужели вам никогда не приходило в голову, что вы не можете заставить меня стать вашей женой? — взглянув на него сверху вниз, с мертвенным спокойствием осведомилась она. — Вы в силах притащить меня за волосы к алтарю, однако мне придется отказаться давать брачные обеты, только и всего.