Линда Миллер - Уиллоу

Судья одарил его улыбкой.

– Ни за что. Но вот твой брат, Захарий, – это другое дело. Он симпатичный и умеет ладить с женщинами, как я заметил. Мне кажется, если ты не хочешь быть с Уиллоу, он будет более чем счастлив увести ее у тебя.

У Гидеона отвисла челюсть, а глаза снова устремились на верх лестницы. По телу пробежала заметная дрожь, прежде чем он взлетел наверх, прыгая через три ступеньки.

Ручка двери спальни резко повернулась. Сердце Уиллоу ушло в пятки, и она глубже закуталась в одеяло, а глаза замерли на ключе в замке.

– Уиллоу, открой дверь, – ровным голосом велел Гидеон из коридора.

– Нет, – ясным голосом ответила жена.

– Ты хочешь, чтобы я вышиб ее?

– Ты не посмеешь!

– Не посмею?

– Отец тогда бы…

– К черту твоего отца! Это он и послал меня сюда!

– Я тебе не верю.

– Отлично, – ответил он из-за крепкой преграды, разделявшей их. – А в это ты поверишь?

Наступила недолгая зловещая пауза, за которой последовал грохот, отчего дверь отлетела к противоположной стене.

Уиллоу села в постели, ее глаза расширились.

– Гидеон! – выдохнула она.

Он насмешливо поклонился:

– Добрый вечер, моя дорогая!

Несмотря на всю жестокость его поступка, Уиллоу не испугалась мужа. Если она чего-нибудь боялась, так только своей беззащитности перед ним.

– Как ты посмел?

Гидеон пожал плечами и стал развязывать галстук, который надел к обеду. Потом расстегнул верхние пуговицы на рубашке и стал стягивать пиджак.

– Посмел что? – спросил он невинным голосом, призванным разозлить Уиллоу.

Уиллоу не ответила на вопрос, так как ответ был вполне очевидным.

– Убирайся из моей комнаты, – сказала она сквозь зубы.

Он закрыл дверь, словно она ничего не говорила, сел на край кровати и, глубоко вздохнув, начал стаскивать ботинки.

– Гидеон!

Он улыбнулся, его зубы сверкнули в сумраке.

– Да, дорогая? – вежливо спросил он.

– Я велела тебе убираться!

– Я знаю, что ты велела мне, колдунья, – ответил он, явно пренебрегая оказанным ему приемом. – Подвинься-ка. Я очень устал.

– Не подвинусь! Если думаешь, что можешь дотронуться до меня после того, что ты, Гидеон Маршалл, сегодня сделал…

– Я и не собираюсь тебя трогать. Но я и не собираюсь возвращаться на ранчо. И не собираюсь спать на том чертовом диване в гостиной.

– Тогда спи в какой-нибудь комнате для гостей!

– Я буду спать здесь, большое тебе спасибо. А теперь давай, двигайся.

Взбесившись, Уиллоу вылезла из-под одеяла и собиралась выбраться из постели, ворча при этом.

Гидеон схватил ее за руку и снова бросил на подушки.

Уиллоу метнула на него злой взгляд. Ее плечи были схвачены его руками.

– Если ты не дашь мне встать с этой кровати, – прошипела она, – я позову папу!

– Всем будет очень неловко, не так ли? – пропел Гидеон. Глаза его весело блестели.

– Тебе больше всего, я думаю! Гидеон поднял бровь:

– Меня ничто не может смутить, Уиллоу. И пожалуйста, перестань вести себя так, будто ты еще носишь косички.

Вспомнив нежный упрек Дав, говорившей, что она ведет себя, как маленькая девочка, Уиллоу подчинилась. Она отодвинулась от Гидеона, натянула одеяло на голову и подавила вспышку раздражения.

Гидеон спокойно разделся и улегся в постель, вытянувшись рядом с Уиллоу, удовлетворенно вздохнув.

– Спокойной ночи, – сказал он.

Спокойной ночи! Уиллоу разозлилась. Ничего себе доброй ночи, когда она чувствует его рядом с собой, его мужскую силу, которая взывает к ней, даже когда они не касаются друг друга.

– Хм, – сказала она. Молчание.

Уиллоу не могла успокоиться; ей стало интересно, уснул ли Гидеон. Если да, черт его побери, она рассердится еще больше, чем если бы он попытался приставать к ней. В конце концов, он должен объяснить ей свое поведение этим вечером, если не извиниться за него!

– Гидеон!

Он ровно и глубоко дышал.

– Гидеон! – повторила она громким шепотом. Тишина.

Уиллоу села, сжав кулаки. У него были крепкие нервы, если он пробрался силой в ее комнату, а теперь спал, предоставив ей закипать от злости! Теперь, когда он доказал свое господство, он решил отдыхать, будто ничего не произошло!

Кусая губу, Уиллоу рассматривала мужа. У нее в голове всплыло то, что рассказывала ей Дав о том, как «овладеть» мужчиной. Любила ли она Гидеона достаточно, чтобы сделать это? Была ли она достаточно сердита?

На оба вопроса она дала утвердительный ответ.

– Гидео-он, – прошептала она сладким голосом, стаскивая с него одеяло и проведя легкими, как перышко, пальцами по завиткам темного золота на его груди.

Он застонал и слегка пошевелился. Его глаза были по-прежнему закрыты, но Уиллоу знала, что он не спит – просто притворяется. Каким-то образом это еще более усилило ее желание победить его.

– Бедняжка, – пропела она, – так устал…

На щеке у него сжался и расслабился мускул. Уиллоу провела рукой по его животу и дальше вниз. Она крепко сжала член, почувствовав ошеломляющее удовольствие оттого, как он непроизвольно напрягся и стал великолепно большим в ее руке.

– Так устал… – снова начала она, скользнув под одеяло, оставляя на своем пути победные поцелуи.

Он издал приглушенный звук и выгнул спину, когда она достигла конечной цели, и в этот момент дикого торжества Уиллоу поняла, что Дав была совершенно права. Всегда принадлежавшее Гидеону господство теперь переместилось. Его сильные ноги двигались в явной капитуляции, а руки ворошили волосы Уиллоу, выражая собственную мольбу.

В то же время из его горла вырывались хриплые, бессмысленные слова.

Она снова и снова торжествовала, понимая, что делает ему приятное, что она и только она одна существует теперь для него в этот мучительный и предательский миг.

Гидеон стал дрожать, бешено вцепившись в ее волосы, издавая прерывистые приглушенные крики. Наконец он затрясся и зарычал от удовлетворения, смешанного с поражением. Он снова и снова напрягался, выкрикивая имя Уиллоу, словно это была песнь спасения.

Вспыхнув от жестокости своей победы, Уиллоу села, улыбаясь ему в лицо. Он прерывисто дышал, а его глаза устремились куда-то вдаль, за пределы спальни.

Уиллоу потянулась и покровительственно потрепала его по щеке.

– Доброй ночи, дорогой, – сказала она. Теперь поспит она, пока Гидеон лежит в темноте, удивляясь.

Вместо этого он схватил ее запястье уверенной рукой, и его глаза вспыхнули, словно глаза тигра в серебристом свете луны.

– Где ты этому научилась? – потребовал он.

Уиллоу притворно зевнула.

– Дав рассказала мне. Спокойной ночи, дорогой.

– Ничего себе доброй ночи.

– Я очень устала, Гидеон.

– Ты еще сильнее устанешь, пока я закончу с тобой, – ответил он.

Уиллоу удрала бы, если бы он не держал ее так крепко.

– Что, ты разве не хочешь спать?

Гидеон засмеялся низким голосом:

– Спать? После такого? Ты, должно быть, шутишь.

– Но…

Он поднял бровь, держа ее за руку, в то время как другая рука добралась до пуговиц фланелевой ночной сорочки и начала ловко расстегивать их.

– Но? – передразнил он, растягивая слова.

– Дав сказала, что ты уснешь…

Гидеон снова засмеялся.

– Правда? – передразнил он, оголив грудь Уиллоу и проведя кончиком пальца по соскам, в ответ на что они стали твердыми и побагровели.

– Дорогая, тебе следует помнить, что Дав спит с мужчиной вдвое старше меня.

Уиллоу сильно покраснела, ударив свободной рукой по его вороватым пальцам.

– Гидеон Маршалл…

Быстрым, как молния, движением Гидеон схватил оба запястья Уиллоу одной рукой и держал их у нее за спиной. Потом медленно и нежно спустил плечи ночной рубашки до предплечий. Расчетливый толчок в спину Уиллоу заставил ее грудь выступить вперед, гордо капитулировав перед захватчиком. Он наклонился, хватая губами одну ее вершину, усмехнувшись вызванному этим глубокому стону Уиллоу.

Насладившись одним бесстыдно красивым источником, он обратился к другому, приведя его к послушанию губами, языком и зубами. Удовольствие было таким жгучим, что Уиллоу пришлось закусить прядь своих волос, чтобы не дать ему почувствовать всю силу своего желания.

Но если она могла сдерживать крики, подступавшие к горлу, требовавшие выхода, то ей никак не удавалось остановить реакцию собственного тела. Каждый раз, когда Уиллоу вздрагивала, Гидеон впивался в ее грудь, возобновляя свои усилия, доставлявшие ей большее, чем райское, наслаждение.

Однако наконец он утолил свою жажду. Они сидели на коленях посередине кровати лицом к лицу. Гидеон был совершенно голый, а Уиллоу все еще заточенная в свою растрепанную ночную рубашку. Влажные вершины груди Уиллоу пульсировали в ночном воздухе. Она сидела неподвижно, когда Гидеон умело снял ее одеяние через голову.

Медленно, почти благоговейно, он придвинул ее, усадив себе на колени, широко раздвинув ей ноги. Его губы согревали ямку за правым ухом.

– Тебя ждет сладостная месть, маленькая язычница, – хрипло пообещал он. – Сладкая месть.

Когда он бережно вошел в нее, Уиллоу раскрыла рот, хватая воздух и откинув голову, понимая, что, как бы она ни старалась скрыть, страсть была очевидна для него.

– О, Гидеон, – поперхнулась она. – Гидеон… Гидеон!

– Скоро, – сказал он, наклоняясь к напрягшемуся соску, в то время как его руки приподняли Уиллоу, а потом снова медленно опустили.

Она тихо вскрикнула и попыталась ускорить движения своих бедер только затем, чтобы Гидеон вернул ее к более медленному темпу, который он задал им обоим. Удовлетворенный тем, что она будет подчиняться его ритму, Гидеон отпустил ее бедра и схватил обе груди, сжимая их пьянящую полноту. Теперь он подверг обе вершины набегу своего жаждущего языка.