Но Кэтрин совершенно не хотелось думать о книгах – разве что об эротических сценах из романов Лорны Уорвик. Да, именно эти эпизоды она и вспомнила – картины бешеной страсти, пылающей теплой осенней ночью, жадные поцелуи и бешеный стук сердца под муслиновым платьем.

Внизу, у озера, у Робин тоже кружилась голова, все плыло перед глазами; и, хотя это было не такое уж неприятное чувство, оно оказалось для нее совершенно новым.

– О чем ты думаешь? – спросил Дэн.

Робин медленно покачала головой:

– Я не могу думать.

– Я позволил себе лишнее? Все испортил?

Робин подняла голову. Дэн был значительно выше ее, и в голову ей пришла забавная мысль, несмотря на то что, по ее словам, она не способна была думать. А что было бы, если бы они целовались всю оставшуюся жизнь? У него наверняка заболела бы спина, и он стал бы сутулым из-за того, что ему пришлось бы постоянно наклоняться к ней. Нет, она не может взять на себя такую ответственность. Это было бы слишком ужасно.

– Ты такой высокий, – сказала Робин.

Он рассмеялся:

– Странно, что ты говоришь об этом именно сейчас!

Робин пошла вперед, потому что чувствовала, что не может стоять на месте. Она знала, что если будет стоять вот так перед ним, то поцелует его снова, а ей этого сейчас не хотелось. Точнее, хотелось, но она знала, что так делать нельзя. Это нехорошо. О боже, во что она ввязалась!

«Иди дальше. Не смотри на него».

Они шли по берегу озера, пока не добрались до деревянного моста, соединявшего берег с островом. Мост выглядел заманчиво, и Робин, отбросив прочь мысли о сложностях и двусмысленностях, устремилась к круглому храму. Белые колонны, увитые розами, отчетливо виднелись в свете луны, но в полумраке трудно было рассмотреть, розовые это цветы или белые. Теплый ночной воздух был напоен божественным ароматом.

– По-моему, они прекрасны, – прошептала она.

– Неделю назад здесь проводили свадьбу, – объяснил Дэн. – Невеста захотела, чтобы везде были розы.

– И они до сих пор не завяли?

– Завяли, конечно, – усмехнулся он. – Но Пэмми увидела их в храме и решила, что на ее уик-энд нужно тоже украсить колонны розами. Думаю, она теперь постоянно будет покупать розы. Цветы – ее слабость.

– Это слабость всех женщин, – улыбнулась Робин. – Даже если они это отрицают. Одна моя подруга все время твердит, что цветы – напрасная трата денег, но видел бы ты ее лицо, когда ей дарят букеты! Месяц назад, на день рождения, друг прислал ей на работу огромный букет. Она потом весь день улыбалась.

Робин наклонилась и вдохнула сладкий запах, который источал большой бледный цветок.

– Я люблю цветы за то, что они молчат.

– Как это? – удивился Дэн.

– Ну, знаешь, они такие тихие, спокойные. То есть я хочу сказать, цветы прекрасны, хотя они не поют и не танцуют.

Дэн рассмеялся:

– Мне такое никогда в голову не приходило. Ты странная.

Робин сердито посмотрела на него.

– Но это замечательно, – добавил он.

Она нервно рассмеялась:

– Ничего тут нет замечательного. У меня в жизни сплошной беспорядок и путаница, и вообще, я совсем не думаю, что делаю.

Дэн усмехнулся:

– Знаешь, тебе не удастся меня отпугнуть.

– Что значит «отпугнуть»? – переспросила Робин.

– Я тебя все равно поцелую.

Бежать от него было некуда – он прижал ее к одной из увитых цветами колонн, и губы его искали ее губы. Робин закрыла глаза, и ей показалось, что она парит в бескрайнем небе среди облаков, сотканных из роз. Она еще никогда в жизни не испытывала ничего подобного, и когда он отпустил ее, то подумала, что сейчас полетит далеко-далеко – над полями и лесами.

– Что с тобой? – спросил он.

– Не знаю, – ответила она. – У меня голова кружится.

Дэн улыбнулся:

– У меня тоже. – Он снова наклонился к ней, погладил ее волосы, начал перебирать тугие завитки. – Твои волосы напоминают мне цветки жимолости.

Она удивленно посмотрела на него:

– А Джейс говорит, что они похожи на макароны в кастрюле.

Дэн нахмурился:

– В жизни не слышал подобной глупости. – Он вздохнул и убрал руку от ее волос – не то цветков, не то макарон. – Расскажи мне о нем.

– Ты уверен, что это нужно?

– Да. Думаю, нужно.

Кэтрин лежала, откинувшись на белоснежные подушки кровати Уорвика и глядя в окно на полную луну. Ей казалось, что она перенеслась в некий волшебный мир, и она не осмеливалась пошевельнуться, чтобы не разрушить чары.

Уорвик спал рядом, она слышала его дыхание – он дышал глубоко, редко, как дышит удовлетворенный человек. Кэтрин улыбнулась. Она не чувствовала себя так легко и свободно уже… Она хотела было сказать себе «много недель», но поняла, что на самом деле не испытывала такого ощущения никогда в жизни.

«Ну что ж, – подумала Кэтрин, – собираясь на уик-энд с Джейн Остин, я совершенно не ожидала провести ночь страсти. Я предвидела лишь несколько дней вежливых бесед за чашкой чая и никак не думала, что после лишнего бокала подогретого вина окажусь без одежды в комнате незнакомого мужчины. Но он вовсе не незнакомый», – поправила она себя, садясь и глядя на Уорвика.

Темные волосы упали ему на лицо, кожа в призрачном свете казалась белой как мрамор. Они как будто знали друг друга тысячу лет. Это было странное, но чудесное чувство, и трудно было даже представить, как она жила на свете до встречи с ним. Неужели они познакомились всего каких-то полтора коротких дня назад?

С Дэвидом она никогда не испытывала ничего подобного, вспомнила Кэтрин, и теперь поняла почему – потому что он всегда торопился уйти от нее. «Много дел», – оправдывался он, но на самом деле ему нужно было возвращаться к жене… Они никогда не проводили вместе целую ночь.

Кэтрин, улыбаясь, выскользнула из постели, прокралась к столику, на котором стояли чайник и бутылка с водой. Отвинтив крышечку, налила воды в стакан и осушила его одним глотком. Она уже забыла, сколько энергии отнимает ночь любви. Может быть, теперь в глазах у нее появится искра жизни, подумала она. Может быть, к ней вернулась весна, которая отцвела так давно?

Она подошла к окну, старательно прячась за складками тяжелых штор, чтобы ее случайно не увидели из сада. Какое волшебное место этот Перли, думала она, и как быстро она поддалась его очарованию. Теперь уезжать в понедельник будет вдвойне тяжелее.

Кэтрин не хотелось сейчас об этом думать, но мысли о будущем не оставляли ее. После возвращения в Оксфорд ей придется вплотную заняться новой книгой о Джейн Остин и некогда будет думать о любви. Но она невольно стала гадать, захочет ли Уорвик стать частью ее жизни.

Она представила себе велосипедные прогулки по золотым осенним равнинам Котсуолда, пикники в холмах, долгие теплые ночи вроде сегодняшней. Но возможно, она слишком спешит. Не нужно заглядывать так далеко.

Кэтрин улыбнулась. Смешно воображать себе романтические прогулки после того, как она прыгнула к мужчине в постель на второй день знакомства.

Она огляделась, и на глаза ей попалась большая черная записная книжка, лежавшая на туалетном столике. Она взглянула на Уорвика. Тот спал, перевернувшись на живот и уткнувшись лицом в подушку. Подобно большинству женщин, Кэтрин не могла побороть любопытство и поддалась искушению заглянуть в книжку, оставленную как будто нарочно для нее, хотя и понимала, что это очень плохо.

Прокравшись на цыпочках по ковру, Кэтрин взяла записную книжку и открыла ее, однако в комнате было слишком темно. Тогда она подошла к окну, поближе к свету луны. Записи оказались неряшливыми и беспорядочными. Почерк у владельца был ужасный, много строчек перечеркнуто, на страницах виднелись большие пятна, как будто штук пять чернильных ручек покончили здесь самоубийством.

«Анна Конвилль, – читала Кэтрин. – Лоренс. Луи».

Имена были записаны на первом развороте, слева. Кэтрин не поняла, что это означает. Возможно, имена друзей или же это были авторы, чьи книги разыскивал Уорвик в качестве антиквара.

«Она всегда носит черное», – читала дальше Кэтрин.

«Любопытно, – подумала она. – Зачем антиквару записывать подобные детали, касающиеся покупателей?»

«Луи – четвертый маркиз», – значилось на следующей странице.

Это было еще более странно. Может, это имена богатых клиентов, которые заказывают редкие издания?

Кэтрин взглянула на страницу и нахмурилась. Почерк почему-то показался ей знакомым, но она не могла сообразить, где его видела. Возможно, страничка напомнила небрежно нацарапанные студенческие работы.

Уорвик внезапно пошевелился, и Кэтрин, испугавшись, что он застигнет ее с записной книжкой, торопливо положила книжку обратно на столик.

«На самом деле нужно возвращаться к себе, – подумала она. – Это будет правильнее всего».

Но она не хотела поступать правильно, поэтому подошла к кровати и скользнула под одеяло рядом с Уорвиком, закрыла глаза и погрузилась в самый сладкий сон за всю свою жизнь.

Робин и Дэн вышли из храма на острове и медленно направились к дому. В какой-то момент луну скрыло густое облако, и они очутились в полной темноте, но Дэн взял Робин за руку и больше не отпускал.

– Так как же вы все-таки познакомились? – настаивал он.

– Я и Джейс? – переспросила Робин, понимая, что он спрашивает именно об этом, но совершенно не желая разговаривать о себе. – Мы знаем друг друга с детства. Со школы.

– Со старших классов?

– Мы познакомились даже до школы, – уточнила Робин. – Ходили в один и тот же детский сад, потом вместе пошли в начальную школу, потом в среднюю. На самом деле мы не то чтобы дружили – до средней школы, но он всегда был рядом. Всегда был в моей жизни.

– А когда вы начали встречаться?

– Перед окончанием школы.

– И все это было…

– Послушай, Дэн, если ты не возражаешь, давай не будем больше об этом, – взмолилась Робин. – Сегодня такая чудесная ночь. Не хочется ее портить.

Он остановился и, по-прежнему крепко сжимая ее пальцы, посмотрел ей в глаза: