– Я могла бы и догадаться, – проворчала она, переводя дыхание. – Это не мог быть никто другой, кроме тебя, Дэниел.

Тонкая, мягкая, теплая талия. Соблазнительные груди, вновь вздымающиеся возле его груди. Если он опустит голову хотя бы на несколько дюймов, он сможет поцеловать ее в губы. Они наверняка будут сладкими. Он сможет проникнуть языком внутрь ее рта и попробовать ее. И может легко лишиться рассудка на все оставшиеся от злополучного месяца дни в Примроуз-Парке, подумал Дэниел, вовремя приходя в себя. Он решительно поставил Джулию на землю и отвел руки. Его дяди, как он заметил, выкрикнув несколько шуток и вдоволь посмеявшись, продолжили свою прогулку.

– Я знаю, в чем дело, – хмурясь, сообщила ему Джулия. – У тебя двойник, да? А может, вас четверо, шестеро? Правильно. Вас шестеро, Дэниел. Я раскрыла твой секрет. Большую часть времени – ну немного больше, чем большую, – я веду себя чинно и безупречно. Но когда, в редком случае, мне приходит в голову порезвиться и понаслаждаться жизнью, передо мной тут же возникает один из вас шестерых со сжатыми губами и презрительным взглядом, начинающий читать нотации в два ярда длиной и на добрый дюйм покрытые пылью. Это отвратительно.

– Если я существую в шести лицах, то ты – в двенадцати, Джулия. Неужели ты не понимаешь, что расшиблась бы, потеряв равновесие?

– Но этого же не случилось!

– Или промокла, если бы я не поймал тебя?

– Но ты же поймал меня, хотя, возможно, и жалеешь об этом. Как ты умудрился очутиться именно здесь и именно в нужный момент, Дэниел?

– А ты? – спросил он, сердито глядя на нее.

– Камилла спасла меня на вершине холма, – призналась она. – И я испытала такое облегчение, что мне нужно было сделать что-то…

– Опрометчивое? Опасное? – подсказал граф.

– Именно – кивнула Джулия, посылая ему ослепительную улыбку.

– Так от чего же Камилла тебя спасла? От дикого кабана?

– От скучного домашнего борова, если хочешь знать. – Она засмеялась. – Хотя бессовестно с моей стороны говорить так, и мне стыдно, что я не могла удержаться от каламбура. Я уверена, что Малькольм вовсе не скучный. Он много читает и много занимается, не так ли? Он, должно быть, знает массу интересных вещей. Если бы только он мог говорить о них! Я ничего не могла вытянуть из него, кроме заикания и пристальных взглядов. А он ведь искал меня. Я встретилась взглядом с Камиллой и молча закричала: «На помощь!» Она подошла, а я вознаградила ее, оставив их вдвоем. Бедная Камилла. Это было ужасно жестоко с моей стороны. Тем более что она должна была терпеть его общество весь путь до дома.

– Как я понимаю, Малькольм еще не сделал тебе предложения?

– О, к счастью, нет! Хотя я уверена, что он подошел ко мне именно с этой целью. Но он не мог выжать из себя ни слова. Кстати, ручей выглядит очень привлекательно. Разумеется, ты выйдешь из себя, если я сниму туфли и чулки и поброжу по воде? Я права?

Она хочет, чтобы он видел ее голые ноги и щиколотки? Да, он будет возмущен. Ну конечно!

– Молчание, как и в случае с Малькольмом, – хмыкнула она. – Хотя ответ ясно читается в твоих глазах. Отлично. Я пойду рядом с тобой, как настоящая леди, Дэниел, так как уверена, что ты слишком джентльмен, чтобы уйти и бросить меня здесь одну. Я даже обопрусь на твою руку, раз уж ты ее предложил. Вот. Вся беда с Малькольмом в том, что чувствуешь: он обдумывает разные глобальные проблемы, но забывает выразить их словами. Это приводит меня в замешательство.

– Так что ты пока еще не сделала выбор? – поинтересовался граф. – Я думал, что ты уладила этот вопрос с Гасси там, в Калверкасле, несколько дней назад.

– О, не напоминай мне об этом. Ты что – планируешь затрагивать эту тему каждый раз, как мы оказываемся наедине, да? Это оскорбительно. Между прочим, я отдала те туфли моей горничной. Они ей слегка великоваты, но она в восторге. Нет. Я правда не могу выйти замуж за Гасси, хотя он был готов сделать мне предложение. Он слишком хороший друг, чтобы стать моим мужем.

– Разве плохо дружить с мужем?

– Нет, конечно. Но стать закадычными друзьями – совсем другое. Я умру от смущения, когда мы…

– Ты уверена? Я думал, ты не способна испытывать смущение. Разве что тебя уличают в слабости, как, например, в тот день, когда ты боялась спуститься по ступеням в замке.

– Мне совсем не нравится наш разговор. Однако, предполагаю, эта тема обсуждается всеми в последние дни, не так ли? За кого выйдет замуж Джулия? Мне это ненавистно. Давай поговорим лучше о тебе. На ком женишься ты, Дэниел? Впрочем, уверена, при твоем характере ты вообще, может, и не женишься. Тебе нелегко будет найти женщину, соответствующую твоему титулу и положению. Да нет, конечно же, женишься, потому что ты отличаешься высоким чувством долга, а твой долг – жениться и произвести на свет наследника. Я права?

– Ты права, – коротко отозвался он. Граф с удивлением отметил, что ощущает свой гнев, почти как рану. Следует ли из этого, что его чувство долга и ответственности сделало его холодный и бесчувственным человеком? Неспособным к нежности? Он отнюдь не был лишен тонких чувств.

– Что ж, – произнесла она, – тогда ты должен оглядеться вокруг себя. Ты ведь участвовал в лондонском светском сезоне, когда тетя Милли вызвала тебя сюда, так? Ты был на ярмарке невест? И выделил какую-то одну, Дэниел?

Бланш. Он не хотел обсуждать ее с Джулией.

– Твое молчание красноречивее всяких слов. Какая она? Хорошенькая? – продолжала свои расспросы Джулия.

– Миниатюрная и хрупкая. И блондинка. Очень привлекательная.

– Ясно. Полная противоположность мне. Но так и должно быть, – понимающе заявила Джулия. – И она достойна тебя, Дэниел? Она настоящая леди и подходит тебе? Из нее выйдет отличная графиня?

– Она – сама благопристойность. Я не буду испытывать с ней ни минуты беспокойства. Только гордость.

– А-а, – протянула Джулия и на минуту замолчала. – Ты любишь ее, Дэниел?

Любить Бланш? Любил ли он ее? Это было неподходящее слово. Оно ничего не значит. Бланш была всем, чего он желал и в чем нуждался. И на нее было так приятно смотреть. Он может прожить мирную и счастливую жизнь с ней.

– Давай сформулируем это по-другому, – предложила она. – Ты хочешь ее?

– Черт! – воскликнул он, неожиданно останавливаясь.

– Ты первый произнес эти слова. Около озера, несколько дней назад, помнишь? Тебе захотелось смутить меня. Поэтому ты не можешь обвинять меня в том, что я говорю неприличные вещи, не обвинив в том же и себя. Признайся, хочешь?

– Нет! Конечно, нет. Я мог хорошенько встряхнуть тебя там, на берегу, и трясти до тех пор, пока ты не начнешь стучать зубами.

– Значит, не любишь. Впрочем, думаю, это не важно при выборе жены. Подходящей жены. Любовницу выбираешь иначе. О, не смотри на меня так сердито, Дэниел. Я не вчера родилась на свет. Я слышала о существовании любовниц. Но думаю, что брак нельзя назвать удачным, если не находишь в нем удовольствия. Ты согласен?

Граф глубоко вздохнул. Ни одна другая женщина – нет, не леди, – просто женщина – не отважится вести подобный разговор с мужчиной. Интересно, как она сумела постичь разницу между уважением к леди и страстью к женщине? И как пришла к осуждению того, что большинство джентльменов имеют, как правило, одновременно и ту и другую?

– Твоя супружеская жизнь не будет слишком скучной? – не отставала от него Джулия.

– Джулия, – он говорил сквозь стиснутые зубы, показывая ей, что отвечать ему не хочется и что именно она заставила его разговориться, – женщина, на которой я женюсь, и состояние моего будущего брака – эти вопросы тебя не касаются. Ни в коей мере. Ты меня понимаешь?

– Ненавижу вопросы, которые задают в подобном тоне. Это так презрительно звучит. Тебе нравится скучная, пресная жизнь, Дэниел? Ты никогда не мечтаешь о приключениях? Неужели тебе не хочется вырваться на свободу и совершить что-то крайне…

– Возмутительное? Дерзкое? Бесстрашное? Нет, Джулия. Я повзрослел несколько лет назад и не хочу снова впадать в детство.

– Ты повзрослел, когда тебе исполнилось только четырнадцать. Помню, когда я впервые приехала сюда с отцом и мачехой, ты любил забавы и много смеялся. Ты и Фредди. Я была совсем девочкой, но хорошо это помню. Вы оба были для меня идеалом. Однажды я долго искала тебя, пока мне не сказали, что тебя после порки заперли в твоей комнате на весь день. Правда, не помню, какая проказа вызвала этот приговор.

– Я был ребенком. Дети нередко проказничают. Это составная часть взросления.

– Но ты стал взрослым слишком рано. Четырнадцать лет – это еще такой юный возраст. Фредди веселился долгое время после этого.

– Фредди развлекается и до сих пор. И это завело его чересчур далеко. Надеюсь, ты отказалась от мысли выйти за него замуж?

Джулия вздохнула:

– Похоже, мы вновь вернулись к прежней теме. Последние несколько дней он держится на расстоянии. Он только издали улыбается мне, смотрит на меня своим ленивым взглядом и иногда подмигивает. Думаю, он ждет, пока все остальные скажут свое слово, а потом перейдет к следующей стадии сватовства. С нетерпением жду, во что это выльется. По крайней мере, жизнь становится интереснее, когда в нее вовлечен Фредди.

– Если ты выйдешь за него, Джулия, сомневаюсь, что ты скажешь мне то же самое через десять лет. Или даже через пять. Откажись от этой мысли.

Она улыбнулась графу:

– Вся твоя беда в том, что ты хочешь каждого поднять до своего уровня. Ты хочешь, чтобы мы все стали скучными и трезвыми.

Дэниел вновь почувствовал странную смесь гнева и обиды. Если бы они не удалялись от ручья, обходя холм и появляясь на виду у родственников, он мог бы прижать к себе руку Джулии, остановить ее, развернуть лицом к себе и объясниться. Он мог бы это сделать – лицом к лицу, напрямую.

Он не был скучным и серым. Его жизнь не была скучной. Она была богата и насыщена смыслом – родственниками, друзьями, обязательствами и ответственностью. И в будущем его ждал брак – с Бланш, если ему повезет, – и дети. Жена и семья. Его собственные. С которыми можно расслабиться, посмеяться и… Да, испытать физическое удовольствие. Удовольствие не должно быть отчаянным и безрассудным. Оно может быть просто приятным. Прошло много лет с тех пор, как он расслаблялся и получал удовольствие. Лет пятнадцать? Неужели это было так давно? Неужели ему уже двадцать девять? И его юность закончилась после того, как неожиданная смерть отца выбросила его из детства в раннее взросление?